Мороз по коже - Март Михаил. Страница 3

— Убедительное заключение, Анастасия Викторовна, но не утешительное.

По-вашему, речь идет о гастролерах. Такую публику очень трудно вычислить, а уж тем более выловить.

— Боюсь, нас ждет очередной висяк, Палыч, — добавил парень в штатском.

— Ладно, Вова, поживем — увидим.

На место преступления бригаду Горелова и Настю пропустили после распоряжения старшего. Майор Куроедов сам подошел к столичным.

— Мне уже доложили о происшествии в Москве. Наши посты были готовы к встрече вооруженных бандитов. А эти двое возвращались со смены. Рация выключена. Застряли здесь. Очевидно, что-то с мотором случилось. Сержант расстрелян у машины. Капот открыт. Вероятно, с движком возился. А лейтенант вышел на дорогу. Возможно, хотел остановить попутку жезлом, чтобы их взяли на буксир, а может, заметил что-то неладное.

Майор, стоявший рядом с Гореловым, кивал, потом сказал:

— Разрешите осмотреть место?

— Смотри. Только что тут увидишь! Темень. Осветили фарами, что смогли.

Майор показал на Горелова.

— Наш бригадир, оперуполномоченный Палыч… то есть Горелов.

Куроедов с некоторым удивлением посмотрел на молодого невзрачного паренька в штатском. Майор умышленно не представил его по званию и быстро отошел.

— Извините, товарищ майор, а что же посты? Ясно, что убийцы проехали дальше. И куда же они делись? «Джип» с оторванной дверцей невозможно не заметить.

— Пост ГИБДД в четырех километрах по трассе. Там они не показывались.

Усиленный наряд. Проскочить невозможно. В километре отсюда есть перемычка, по которой можно проехать до Варшавки. Но она тоже упирается в пост. И там люди предупреждены. Они смогли свернуть влево, объехать шоссе через Покров, на мост и в Подольск. Но у Подольска их также ждали. Могли и не ехать на Подольск, а рвануть к Каширскому шоссе, к станции Ленинские Горки. Там есть где попетлять.

Через Федюково на Видное или вовсе загнать машину в лес. На этом месте все следы обрываются. Посты молчат.

— Насчет леса вы правы. Вот только искать далеко не следует. — Горелов старался говорить как можно вежливее, чувствуя амбициозность майора. — Мне кажется, как рассветет, есть смысл осмотреться, порыскать по лесу. Найдем «джип», значит, еще что-нибудь найдется. В чудеса и исчезновения вы, как и я, не верите. И еще — надо опросить посты. Может быть, проезжала другая машина, где находились трое или больше молодых людей в возрасте около тридцати лет.

Возможно, они переждут ночь в лесу, а потом угонят другую машину или доберутся до электрички. У них есть общая примета, все они в кожаных куртках и с бритыми головами. Это должно что-то символизировать. Кто напялит на себя кожу, когда ночью плюс двадцать?!

Куроедов подумал и подозвал к себе лейтенанта из группы, занимавшейся машиной.

— Ну что там, Петя?

— Контакт отошел от катушки зажигания, а на первый взгляд не заметно. В темноте тем более. Так что ваша версия с поломкой подтверждается.

— Какая там версия! На кой черт им здесь останавливаться, когда смена кончилась?! Пиво пить? Так бутылки бы остались. Вот что, Петя, бери машину и еще одного парня, и прокатитесь до Ленинской. Если они бросили «джип» и решили продолжить дорогу на электричке, то это ближайшая станция. К Щербинке они не пойдут, там постов полно. Значит, двинут к Павелецкой ветке. Может, вы их и нагоните. Двенадцать километров пехом — путь неблизкий. Их трое. Бритые, в кожанках. Не найдете, устройте засаду на станции. Первая электричка пойдет через три часа. И держи меня в курсе дела.

— Понял, Сергей Иваныч.

— Езжай и не тяни резину.

Не успел он отойти, как вернулся майор. В ладони он держал несколько гильз.

— Вот, вдоль всей дороги разбросаны. Они стреляли на ходу, не останавливаясь, прямо из машины.

— Метко стреляют, — нахмурился Куроедов. — Шпана так не сможет. Серьезный противник, обученный, имеющий практику и сноровку.

Майор подлил масла в огонь.

— Судя по ранам, ваш постовой с жезлом убит с близкого расстояния, а он вышел чуть ли не на середину шоссе. А это значит, что машина обходила его слева и огонь они открыли сразу. Но от «джипа» до обочины, где стояла патрульная машина, метров десять будет. Темно. С учетом скорости, на которой мог мчаться «джип», они проскочили это место секунды за четыре. У шофера руки заняты рулем.

Значит, стреляли только двое. Две короткие очереди, не больше. Да и по гильзам это понятно. Конечно, я не все нашел с фонариком в руках, что-то отскочило в салон «джипа», но в любом случае меткость поразительная.

— Извини, Олег Иванович, но мы не можем утверждать точно, что стреляли на ходу. В Москве они остановились, подошли к машине и жарили по ней, пока та в решето не превратилась.

Майор обиделся.

— Нет, Палыч, гильзы в Москве в одной кучке собрались, а здесь на полсотни метров раскиданы. В машине всего шесть дырок. Остальные в лес улетели. Так в упор не стреляют. Следы от тормозного пути отсутствуют. Их моросящий дождик за час не смоет.

Куроедов ухмыльнулся, глядя на спорщиков.

— Ладно, ребята, вы тут базарьте, а у меня своих дел хватает.

И он отправился к подъехавшей «скорой помощи».

— И нам пора возвращаться, — сказал Горелов. — Тут все ясно. Поехали, ребята. — Он взглянул на Настю. — Мы вас довезем до дома.

Девушка кивнула. Она чувствовала себя разбитой и усталой.

В управление позвонили в девять утра. Майор Марецкий только принял смену и собирался выпить кофе, как дежурный по городу отправил его бригаду на место происшествия. Так началось сегодняшнее воскресенье. У преступников нет выходных дней, и майор особо не надеялся, что смена пройдет тихо и безоблачно. Убийство произошло в одной из московских квартир в тихом переулочке старого района столицы. Это был шестиэтажный дом в глухом дворе Чистопрудного бульвара.

Оперативников встретил участковый лейтенант Дубинин, прибывший первым на место происшествия и сумевший организовать порядок, что позволило следственной бригаде работать с большой отдачей.

Квартира на четвертом этаже была обычной коммуналкой, шестеро жильцов на четыре комнаты. В одной из них, огромной, с большим окном, на полу лежали два трупа — женщина лет шестидесяти и мужчина годков на пять постарше, у дверей собака с простреленной головой. Трупы хозяев лежали возле накрытого стола. Их застали во время чаепития. В живых остались лишь кошки. Их было так много, что считать не имело смысла. Марецкий допустил в комнату только врача и эксперта.

Остальные ждали в коридоре.

Первым обстановку доложил участковый:. — У нас тут рядом опорный пункт.

Мне позвонил дежурный из отделения и сказал, чтобы я проверил этот адрес. Ему звонил какой-то тип, и что-то бормотал об убийстве. Я тут же пришел и вот встретил его, — он кивнул на стоявшего рядом рослого парня с горбатым носом. Заглянул в комнату и увидел трупы. Доложил дежурному, а он сообщил вам на Петровку — И что вы успели сделать, лейтенант, пока мы сюда ехали?

— Квартира обычная, четыре семьи, но толку мало. Со свидетелями дело туго обстоит. Две комнаты заперты, — он указал на одну из дверей. — Тут живет один парень, двадцать семь лет, Никита Говорков, точнее, только числится. Живет у жены, разведенки с двумя детьми. У нее трехкомнатная квартира в районе Конькова. Здесь он очень редко появляется. Хороший парень, кончил институт, теперь бизнесом занимается. В комнате рядом живут муж с женой, но они все лето находятся на даче. В комнате напротив обитают двое стариков. Дед совсем глухой, ему уже под девяносто, а старушка бойкая, Надежда Митрофановна. Ей за восемьдесят, но она на себе всю квартиру держит, полы моет, раковины. С убитой они не очень ладили. О соседях все. О жертве могу сказать следующее. Вера Максимовна Коптева, шестьдесят три года. Жила одна, если не считать ее питомцев. Здесь ее все кошатницей называют. Уж сколько у нее кошек, никто сосчитать не может. Больше десятка, да еще две собаки. Она инвалид, но работала уборщицей в ресторане. В основном за объедки и кости для своих питомцев. Такую ораву животных кормить чем-то надо. Ну а на уборку квартиры сил не хватало. Вот они и конфликтовали с соседкой.