Тем тяжелее будет падение - Март Михаил. Страница 8

Ушаков долго молчал и смотрел в окно. Задорина его не трогала. Ей показалось, что ее сообщение потрясло Ивана.

— У меня ответа нет, — произнес он хриплым голосом. — Грачкин моего адреса не знал, и я его не видел после освобождения.

— У вас есть враги?

— Я живу среди них.

— А друзья?

— Не знаю, что это такое. Из близких у меня только жена и дети. Ради них я и прозябал на этом свете. Они во мне нуждались.

— Где вы работаете?

— Постоянно нигде. Выполняю заказы коммерческих фирм на установку электронной техники. Жили небедно.

Задорина немного помолчала.

— Мне бы очень хотелось, Иван Игнатьич, чтобы вы помогли следствию. Вы это можете, я знаю.

— Один раз я это уже сделал. Вскрыл сейф особой сложности по поручению одной фирмы. Меня взяли с поличным. Фирмами оказались ворами. Я помог следствию, их нашли. И что дальше? Они проходили свидетелями по моему делу, и я сел на пять лет. Если в резне, устроенной в моей квартире, замешаны бомжи, вы их сами найдете и посадите. Если в деле фигурируют очередные фирмачи, то посадят меня. Тут как дважды два. За пять лет отсидки я встретил двух-трех серьезных преступников, остальные — мелюзга вроде меня. Я знаю, кто какие преступления совершает — от щипачей до крупных воротил, и я знаю, кого сажают, а кто отделывается легким испугом. Не ищите во мне единомышленника.

— Как знаете. Я подумаю, что можно для вас сделать. В лучшем случае вас освободят через семьдесят два часа с момента задержания. Если к этому времени не предъявят обвинения.

— И если капитан не подстроит очередную гадость.

Следователь промолчала.

Разговор проходил на даче, где нет посторонних ушей и любопытных. В отличие от сына красавца, унаследовавшего внешность матери, отец страдал ожирением и одышкой, у него часто болело сердце, но он не любил жаловаться и терпеть не мог врачей. Алексей Бенедиктович Котельников мало двигался, его жизнь проходила в креслах кабинетов, залов заседаний, самолетов и машин. Там, где он находился, никто не курил и всегда открывались окна, невзирая на время года. Его спасала закалка и толстый слой жира, остальным приходилось мерзнуть.

Целеустремленности, хватке и силе характера этого человека можно было позавидовать. Во время предвыборной кампании он заставил себя двигаться.

Энергия била из него ключом. В итоге он был избран на второй губернаторский срок и слег на месяц в больницу. Опытный политик, безошибочно оценивавший любую сложную ситуацию, он точно просчитывал варианты последствий и всегда занимал нужное место в расстановке сил.

Однако у всех есть свои слабости. Алексей Бенедиктович имел слабость к арифметике и вел собственную бухгалтерию в обычной общей тетради, где записывал цифры прибыли и расходов, не забывая упоминать имена взяткодателей и тех, кто взятки принимал. Эта тетрадь была еще и своеобразным дневником. В ней Котельников давал комментарии, часто очень остроумные, и характеристики тем или другим своим коллегам, друзьям, врагам и помощникам. Он очень любил деньги и любил их считать. Он отмечал в своей сокровенной тетради все расходы вплоть до того, сколько раздал нищим по дороге в храм Христа Спасителя на праздник Святой Пасхи. Никто не спорит, деньги требуют учета, но не такого откровенного и мелочного, да и имена следует шифровать, а не писать их по белому.

Но кто мог знать, что так получится! Нельзя же себе во всем отказывать!

Человек не может жить в скорлупе. На деле оказалось, что политик такого масштаба обязан жить в скорлупе. Напиться в людном месте не имеет права, только дома, запершись на все замки. И вот случился обвал. Все разом в один день.

Пришла беда — открывай ворота.

Сын стоял перед отцом по стойке «смирно». Он очень боялся отца, и на то имелись серьезные причины. Если бы не отец, сынок из тюрем не вылезал бы. И чем больше отец его вытаскивал из разных грязных историй, тем больше сын чувствовал свою безнаказанность и наглел.

— Ну что, оболтус, продолжай.

— Я не оболтус, отец. Мы сделали, что могли. Да, я виноват, выкрал у тебя ключи от сейфа, но мне позарез нужны деньги, а ты мне, как пионеру, выдаешь на мороженое. Так нормальные люди не живут.

— Нормальные люди с твоим образованием сидят в креслах крупных фирм. Тебя, дурака, в Англии учили, а ты свои мозги в ресторанах пропиваешь. Хватит. Рассказывай дальше.

— После ресторана мы приехали в офис. Левка с Семеном остались в машине, а я с Аркашкой зашел в офис. Охранники играли в шахматы, а то, что творилось этажом выше, им невдомек. Мы поднялись на второй этаж. Хорошо, что шли тихо и ковровые дорожки шаги заглушали. Подходим к кабинету, я открываю дверь. Быстро получилось. Вхожу и вижу: сейф открыт настежь и двое стоят у окна. Меня ослепили лучом фонаря. Правда, я быстро пришел в себя и сообразил, что происходит. Ринулся вперед, на грабителей. А у них веревка висит, крюк надет на решетку и три прута спилено. Они вниз. Я с Аркашкой следом. У нас это не так ловко получилось. А внизу их третий поджидал. Коротышка, на ребенка похож. Они дунули к воротам. Мы следом. Я кричал, но мои козлы не слышали.

Машина прямо у ворот стояла. Левка с Семеном могли бы их перехватить; но у них музыка в салоне на всю катушку играла и они меня не слышали. Зато увидели, как трое выскочили из ворот и побежали к Никитским воротам. Мы в машину и за ними, а они в подворотню. Машину пришлось бросить. Сеня малость обосрался, мол, у воров оружие. Тогда я достал свой нож из-под брючины. Он у меня на липучке был прилеплен. Врываемся в подворотню, вижу, двое уже на заборе висят, а коротышка никак не запрыгнет. Мы к забору. Пацан понял, что ему уже не уйти и схватил доску с земли. Толстяку нашему досталось по тыкве, только ведь его бетонную башку не прошибешь. Второй раз я ему размахнуться не дал. Пырнул куда попало, и шкет свалился, а мы на забор. Ребята от меня все время отставали, поэтому мы не сумели их взять. Я догнал одного, но он оказал сопротивление и мне пришлось ударить его ножом в бок, но его дружок оглушил меня и я на какое-то время отключился, а потом продолжил погоню.

Чего уж тут говорить, конечно, мы завелись. Я был уверен, что они украли деньги, и хотел их вернуть. Иначе ты свалил бы все на меня. Ведь я взял ключи.

Короче говоря, эти ублюдки сами загнали себя в тупик. Залезли в чью-то квартиру. Там мы их и накрыли. Одному удалось удрать через окно, второй сдох, но, к сожалению, и свидетелей пришлось убрать. Но я уверен, что нас никто не видел. В квартире мы навели нужный марафет и разбежались.

Я вернулся в офис, поднял охрану. Но больше всего меня удивило то, что деньги лежали в сейфе нетронутыми. Ребята сняли решетку с окна, чтобы распил не привлек к себе внимание с улицы. Они сказали, что работали профессионалы. В кабинете осталась сумка с инструментами. И действовали воры не меньше часа.

Сначала забросили якорь. Маленький по нему поднялся, влез в форточку, открыл окно и выпилил прутья в решетке, потом поднялись остальные, а коротышка спустился. Как они отключили сигнализацию и открыли сейф, я не знаю, но мы им помешали унести добычу и сумели наказать.

— Все сказал? — хмуро спросил отец.

— В общих чертах. Особых подробностей и не было. Рисковали, конечно, но ведь не за чужое.

— В тридцать шесть лет можно быть умнее. Ты не задавал себе вопроса, кто их навел на мой офис? О доме на Герцена не знают даже мои адвокаты и друзья. А может быть, ты их и привел туда?

— Да ты что, отец! Ребята со мной в первый раз туда поехали, они даже не знали, к кому мы отправляемся. Я сказал, что за деньгами, и все.

— Придурок! В сейфе лежало шесть тысяч долларов. Профессионалы такого уровня за мелочевкой не полезут. Они любой банк вскрыть могут. Есть человек, который знал о моем дневнике. Там содержится информация особой важности и секретности. Это мой личный дневник. Мало того что некий мистер Икс знал о существовании документа, он еще знал, где хранится дневник и кому доверить его похищение. Теперь этот неведомый мистер Икс будет держать меня на коротком поводке и сделает из твоего отца марионетку. Если мои бумаги попадут в прокуратуру, то я лишусь депутатской неприкосновенности и сяду за решетку лет на двадцать. Теперь ты понимаешь, сколько стоит тетрадь?