Леди туманов - Мартин Дебора. Страница 76

— Оставь так, дорогая моя!

Только когда слуги принесли следующую смену блюд, Эван позволил ей отнять руку, но к тому времени плоть его затвердела как камень. И к концу ужина они оба настолько возбудились, что не помнили, как добрались наверх, до постели — и друг до друга.

Позже она пыталась его убедить не вести себя столь вызывающе. Но он, усмехнувшись, ответил, что она требует невозможного от мужчины, который сгорает от желания. И он снова приник губами к ее лону и исступленно ласкал, пока она не принялась молить его войти в нее. Только после этого он положил ее на себя.

Боже, что это была за ночь! Восхитительная, сладостная, томительная ночь.

Кэтрин повернулась и посмотрела на него. Он лежал на спине, склонив голову к раненому плечу. И с таким безмятежным ангельским лицом, подумала Кэтрин. И если бы кто-нибудь увидел его спящим, он бы и представить себе не мог, будто этот человек способен на такие проявления страсти… и мальчишеский задор, который прячется под напускной серьезностью ученого. Это же озорство ощущалось и в его стремлении предаваться тайным ласкам за ужином — вопреки нормам поведения, принятым в приличном обществе. Как и она сделала свой выбор вопреки разнице их происхождения.

Едва заметная улыбка коснулась ее губ. Но для нее не составляло труда пренебречь мнением высшего общества, в котором она, можно сказать, никогда не чувствовала себя своей. Наверное, поэтому ей доставляли такое удовольствие его тайные ласки. Сколько лет за ее спиной сплетничали, обвиняя ее в таких вещах, о которых она и не помышляла. И ей было приятно сделать что-то такое, от чего, наверное, все сплетники… онемели бы.

И Эван, оказывается, знал ее лучше, чем она сама, когда решительно отказался принять ее в качестве любовницы. Несмотря на свое иной раз нецивилизованное поведение, он все равно хотел быть частью цивилизованного общества, как и она тоже. Оба не желали подвергаться остракизму, к чему неизбежно привело бы их открытое сожительство без брака.

Значит, иного выбора нет. Надо вернуть сосуд. Самой. Если Эван приблизится к Дейвиду, тот убьет его, чтобы навсегда избавиться от соперника. Если она придет одна, быть может, ей удастся переубедить Дэйвида и он отдаст сосуд.

Во всяком случае, попытка не пытка. Иначе они, мужчины, могут натворить всяких глупостей. Это ее дело. Проклятие лежит на ней, и она сама должна от него избавиться.

И чем скорее, тем лучше. Откладывать не имело смысла. Утром вернутся Воганы, и тогда она уж точно не сможет ускользнуть незамеченной. Ей горько покидать Звана. Но еще горше представлять, что у них нет никакой надежды на будущее вместе.

Спустив ноги с кровати, она осторожно соскользнула на пол, прошла к креслу, где лежала ее одежда — выстиранная, выглаженная и принесенная в комнату еще вчера. Она оделась при свете луны, стараясь не шуметь, хотя это было не так просто. Но зажигать свечу Кэтрин не посмела. «Придется справиться и с другими вещами», — подумала она, крадясь к двери. Надо отыскать бумагу и перо, чтобы написать Эвану. Она не могла уйти, оставив его в полном неведении насчет того, куда она делась. А еще придется самой оседлать коня. Поднимать кого-нибудь из слуг она не могла.

Да, но где ей искать Дейвида? В Кармартене? Навряд ли. Прошло три дня с тех пор, как он оставил их на дороге. К этому времени он уже наверняка узнал, что их не было в карете, и скорее всего вернулся в Лондезан.

Туда она и отправится. Если ей повезет, Эван наткнется на ее записку, когда она будет уже на полпути к городу. И даже если не только Эван, но и все семейство Воганов кинется следом за ней, она успеет переговорить с Дейвидом и убедит его отдать сосуд.

У самой двери она задержалась на секунду и посмотрела на Эвана. Он повернулся к двери, словно и во сне чувствовал, что Кэтрин уходит. Она долго вглядывалась в его мужественные черты. Ничего в жизни ей не хотелось так сильно, как выйти за него замуж. За последние сутки она лишь отведала сладости совместной жизни с Эваном. Но и этого хватило, чтобы разыгрался ее природный аппетит.

На этот раз проклятие не должно помешать ей. Она победит его. Даже если придется снова стукнуть чем-нибудь по голове этого упрямца Дейвида.

Потому что Эван прав — умереть можно по-разному. И жизнь без него — хуже смерти.

Ноющая боль в плече пробудила Эвана от сна. К его удивлению, солнце уже вовсю светило в окно. Он протер глаза и сел на постели. Как долго он спал! Не в его привычке было вставать так поздно, наверное, все еще сказывается потеря крови.

Тут он вспомнил, как провел вчерашний день, и сразу же понял, почему так крепко спал. Это все из-за любовных утех с Кэтрин.

«А где же она?» — подумал он, оглядывая комнату. Лукавая улыбка озарила его лицо. Наверное, она решила позавтракать одна, испугавшись, что он снова примется за свои штучки за столом.

Когда все подробности вчерашнего восстановились в памяти, он со вздохом поднялся с постели. Сегодня, конечно же, все будет совсем по-другому. Наверное, Рис и Джулиана уже вернулись. К сожалению. Теперь ему и Кэтрин не удастся уединиться. Кэтрин начнет вести себя как полагается добропорядочной особе. И весь день он будет томиться по ней, бесконечно желая ее.

И так будет продолжаться постоянно? Неужели женатые не охладевают друг к другу? Если он и дальше будет пылать такой же страстью, то просто умрет от истощения. Он готов был предаваться любви с ней днем и ночью. И сейчас тоже.

Но сначала надо отыскать ее. Эван увидел свою одежду. Брюки он еще сумеет натянуть. Но с рубашкой дело обстоит иначе, учитывая, что одна рука у него на перевязи. Ему нужна была чья-то помощь. Но Кэтрин умрет со стыда, если он позовет кого-нибудь из слуг в ее комнату, чтобы ему помогли.

Чертыхаясь, он натянул подштанники, собрал всю остальную одежду и быстро проскочил в свою комнату. Настанет день, когда ему не придется прятаться и он сможет любить ее, ни от кого не скрываясь.

Несколько минут спустя слуга, отозвавшийся на его звонок, поднялся в его комнату и помог ему одеться.

— А что, хозяева уже вернулись? — спросил Эван.

— Нет, сэр. Но мы ждем их с минуту на минуту. Они отправили вперед лакея сообщить, что скоро будут.

Эван досадливо поморщился. Он таил надежду, что они задержатся еще на один денек в Кармартене и дадут ему подольше побыть с Кэтрин наедине.

Стараясь придать голосу как можно больше беззаботности, он поинтересовался:

— Надеюсь, миссис Прайс уже встала и вышла?

— Навряд ли, сэр. По-моему, она все еще в своей комнате.

«Нет, ее там нет», — едва не выпалил Эван, но успел прикусить язык.

Волна беспокойства окатила его с ног до головы. Почему лакей считает, будто она у себя? Возможно, она поднялась и, не замеченная никем из прислуги, вышла в сад?

Сгорая от нетерпения, Эван едва смог дождаться минуты, когда лакей поможет ему закончить одевание, и лихорадочно пытался вспомнить, не говорила ли ему Кэтрин, что собирается делать сегодня. Но они так были захвачены новыми сильными переживаниями, что обоим было не до обсуждения планов на будущее. Эван не хотел беспокоить ее разговорами о замужестве и отложил их на потом. Теперь он пожалел о том, что не был более настойчив.

Постояв некоторое время в комнате после ухода лакея, Эван решил отправиться вниз. Кто-то из прислуги должен был видеть ее.

Но уже на лестничной площадке он услышал голоса. Наверное, это вернулись Воганы.

Эван почти бегом спустился вниз. Рис разговаривал со своим дворецким. Сквайр был один и выглядел весьма озабоченным.

— Вы приехали раньше, чем я думал, — сказал Эван, поздоровавшись. — А где Джулиана и остальные?

Рис поднял на него глаза:

— Все в столовой, завтракают. Мы выехали, не успев перекусить, так спешили, — ответил он, и в голосе его слышались тревога и обеспокоенность.

— Почему?

Оглянувшись в сторону столовой, Рис, понизив голос, ответил:

— Пришлось поскорее вернуться. Чтобы сообщить тебе о несчастье с этим учителем.