В плену сомнений - Мартин Дебора. Страница 23

Дарси лишь ухмыльнулся.

— Это ты наслушался своих приятелей из Кембриджа. — Он успокаивающе похлопал брата по плечу. — Лучше послушай, что я тебе скажу. Твои джентльменские манеры к месту в салоне или клубе. Но лишь навредят в деловых предприятиях. Именно поэтому наш батюшка довел дела до такого плачевного состояния. Когда нужно схватить за глотку, он может лишь расшаркиваться. Единственная его заслуга — то, что он сумел заполучить Ллинвудд, чтобы хоть как-то поправить наши дела. — Дарси задумчиво поглядел на брата и с твердостью заявил: — Так больше не может продолжаться, Оувертон. Вот выдам замуж Джулиану, разберусь с Летицией и всерьез займусь нашими делами. Клянусь, в этом злосчастном графстве будут считаться с Сент-Албансами! — Он самоуверенно улыбнулся. — Вот увидишь, скоро у нас будет все — власть, деньги… все. Я не намерен оставаться, как отец, обнищавшим, но благородным дворянином. Когда я наследую состояние, я заставлю уважать нашу фамилию!

5

Только глубокой ночью Джулиана и Рис покинули церковь. Оседланная лошадь ждала их у ворот. Джулиана прижалась к крепкой, надежной груди мужа, ища защиты от ночной сырости, и задумалась. Почему же ей так грустно теперь, когда Рис стал ее супругом? Ведь они любят друг друга и поклялись навеки не разлучаться.

И все-таки ее одолевали сомнения. Нет, в своем чувстве к Рису она была уверена, но вот он… Его любовь к ней была настоящим чудом! После всего того, что он пережил по вине графа Нортклиффа, он должен был бы проникнуться ненавистью ко всему его семейству и к ней, его дочери. А вместо этого он взял ее в жены.

Быть женой Риса — это такое счастье! Но «счастье тайком» приносило величайшие огорчения Джулиане. Она твердила себе, что немноголюдность и простота обряда венчания, совершенного в присутствии лишь самого епископа и его жены, заменивших им роскошный кортеж кавалеров и дам, нисколько не умаляли всей важности этого события в ее жизни. Но Джулиане, однако, с трудом верилось, что судьба связала ее с Рисом навеки. Как это несправедливо — давать клятву верности тайком, в глухую ночь в полумраке пустынного храма! Да и будет ли счастливым брак, начавшийся с обмана?

Рис обнял ее и крепче прижал к себе. Его спокойствие не могло не взволновать Джулиану. Неужели ему все нипочем и он не верит в дурные приметы?

С каждым шагом лошади, уныло тащившейся по разбитой каменистой колее, тревога Джулианы лишь возрастала. Бледный лунный свет пробивался сквозь густую завесу тумана, черные силуэты деревьев тянули к ней свои крючковатые ветки, словно хотели вырвать ее у Риса. Джулиана вздрогнула от страха и крепче прижалась к мужу. Ей показалось, что на его лице мелькнуло выражение неудовольствия, и Джулиана выпрямилась. И сейчас же съежилась от порывов холодного ветра и осенней сырости, пробиравшейся под самую одежду. Не выдержав, она снова прижалась к мужу, ища защиты в его надежных объятиях. Мимо них с уханьем пролетела сова, приведя Джулиану в неописуемый ужас.

Рис склонился к жене и прошептал:

— Не бойся, скоро все будет хорошо. Ведь я обещал защищать тебя, что бы ни случилось. Помнишь? — Джулиана лишь молча кивнула. Он озабоченно взглянул на жену и спросил: — Ты ведь не жалеешь о том, что произошло, любимая?

Неужели он догадался, что сердце ее разрывается от тревоги? Джулиана посмотрела мужу в глаза и с трудом улыбнулась.

— Н-нет. Конечно, не жалею.

Он зарылся лицом в шелковистую массу ее волос.

— Даже если ты жалеешь обо всем, я не стану тебя винить. Только у алтаря я понял, как много от тебя требовал — оставить семью и быть со мной «и в горе, и в радости, в богатстве и в бедности». Я слишком беден для тебя, моя милая, и не смогу дать тебе всего того, к чему ты так привыкла.

Бледный свет, прорвавшись сквозь туман, скользнул по его прекрасному лицу, словно бы сама луна сделала Риса своим избранником. Его глаза были исполнены такой искренней печали, что сердце Джулианы сжалось от любви к нему.

«Бедный мой, любимый…» Она с радостью осознала, что ее тревоги стали и его тревогами.

— Мне нет дела до роскоши и богатства. Мне нужен только ты.

Грустная улыбка тронула его губы, и он нежно поцеловал жену в волосы.

— Ты никогда не пожалеешь, что стала моей супругой, моя милая. Я обещаю, что сделаю тебя счастливой.

Джулиана положила голову ему на грудь и блаженно улыбнулась.

— И я тоже сделаю тебя счастливым.

В молчаливой благодарности Рис осыпал ее медленными, нежнейшими поцелуями; его длинные пальцы ласкали ее грудь под плотной тканью платья, губы играли с мягкой мочкой уха. И когда они наконец достигли харчевни на окраине Кармартена, Джулиана позабыла все свои печали.

Едва лошадь вступила на постоялый двор, глухое ругательство сорвалось с губ Вогана. Джулиана замерла от неожиданности.

— Что случилось? — с тревогой спросила она.

Он внимательно вглядывался в темноту, пытаясь что-то рассмотреть.

— Почтовой кареты еще нет. Нам необходимо отбыть на ней непременно, иначе нас могут узнать. Говорят, карета бывает обычно здесь часа в два ночи. — Он полез в карман и достал часы, блеснувшие при лунном свете.

— Ну вот, она с минуты на минуту будет здесь. Где, черт возьми, ее носит?

Воган направил лошадь на постоялый двор и быстро спешился, передав вожжи подбежавшему груму.

— Меня интересует карета на Лондон, — небрежно поинтересовался Рис, помогая Джулиане слезть с лошади.

— Еще не прибыла, сэр. Кучер выслал вперед мальчишку сказать, что почтовые будут здесь не раньше чем через час-другой.

Воган выругался сквозь зубы. Перемежая свою речь крепким словцом, он договорился с грумом, что тот присмотрит за лошадью во время его отсутствия, а также поможет погрузить багаж, когда карета наконец прибудет. Затем Рис подошел к Джулиане и тихо сказал:

— Нам нельзя оставаться ни здесь, ни в харчевне Час-другой может запросто обернуться пятью, а то и десятью часами. Так что нам лучше взять комнату.

О Господи, еще пять, а то и целых десять часов! Джулиана внезапно с ужасом вспомнила о записке, которую оставила в изголовье своей кровати. Она так и не решилась подчиниться желанию Риса не сообщать ничего о побеге. Если же в ближайшее время они не покинут Кармартен, записка будет обнаружена и весь дом поставлен на ноги. Хотя Джулиана ни словом не обмолвилась о том, куда они направляются, но все же…

Она и не заметила, что все эти тревожные мысли, словно в зеркале, отразились на ее лице. Очнулась она лишь от того, что Рис крепко сжал ее руку.

— Что с тобой?

Джулиана опустила глаза, не решаясь открыть ему всю правду.

— Н-ничего… ничего особенного.

Недоверчиво покачав головой, Воган повел ее в дом. Пока муж отправился на поиски хозяина, Джулиана, предоставленная своим тревожным мыслям, не находила себе места. Разве могла она предположить, что им придется ожидать запоздавшую карету?

Вскоре Рис возвратился с худым горбоносым содержателем постоялого двора, чьи маленькие настороженные глазки шныряли по комнате, словно что-то выискивая. Странно, но его лицо показалось Джулиане знакомым, хотя она никак не могла вспомнить, где его раньше видела.

— Это моя жена, — представил ее Рис. — Как я уже сказал вам, нам нужна комната на пару часов до приезда лондонской кареты.

Хозяин подозрительно осмотрел Вогана с ног до головы, затем перевел взгляд на Джулиану. Пока он разглядывал ее, Джулиана не могла отделаться от чувства, что она точно где-то уже видела этого неприятного субъекта. Но где же?

— Покорнейше прошу извинить меня, сэр, — неуверенно проговорил хозяин. — Можете ли вы представить доказательства, что вы являетесь супругом этой женщины? Уж очень она молода, чтобы быть чьей-то женой.

Джулиана впервые возненавидела свой невысокий рост.

— Ничего не стоит. — И Рис достал брачное свидетельство и помахал им перед носом хозяина, небрежно прикрыв рукой имя Джулианы. — Мы только недавно женаты, и теперь я везу мою жену в Лондон, чтобы представить родителям.