В плену сомнений - Мартин Дебора. Страница 53

Проклятье, он так и не поцеловал ее прошлой ночью! И вдруг он до безумия захотел этого поцелуя, захотел убедиться, что не придумал эту восхитительную страсть, которая когда-то соединила их. По правде, ему вовсе не хотелось, чтобы она легла с ним, словно шлюха, равнодушно дозволив овладеть своим телом. Он хотел, чтобы она стонала и извивалась под ним, чтобы сама искала его губы…

«Да, — сказал он себе, немного успокоившись. — Да, именно так». Он хотел пробудить в ней желание. И прекрасно помнил, как чудесно у него это получалось когда-то. И он пойдет на все, чтобы это случилось вновь. Он этого хочет, да и она тоже, что там ни говори.

Рис снова припомнил ее слова. «Создать мир»? Мир лучше всего создавать в брачной постели. Она права, перед ними — целая жизнь. И он даст ей понять; кто эту жизнь направляет, кто в доме хозяин. Он не допустит, чтобы радости плоти стали искуплением ее вины. Он не станет доверять ей, но спать с ней будет так часто, как сам захочет, и даже лучше, если она тоже будет получать от этого удовольствие.

Прошлой ночью она сказала, что боится быть соблазненной против собственной воли. Ну что ж, это тоже будет его месть! Так решил Воган, направляя лошадь к последнему перед Ллинвиддом подъему. О, заставить ее желать его, соблазнить ее, пользуясь ее же собственной слабостью! Эта мысль почти лишила его дыхания. С какой стати он должен воздерживаться? Она как-никак его жена. Он имеет право наслаждаться ее телом.

Рис въехал на холм и взглянул вниз на Ллинвидд. Комок подступил у него к горлу. Дом. Его дом. Он вернулся домой после шести лет отсутствия.

Сейчас он был даже рад, что избегал родных мест все эти годы. Теперь он возвращался сюда полноправным владельцем, и это только обостряло удовольствие. Ллинвидд принадлежал ему — каждый сад, каждое поле, каждая ферма. Теперь этого никто не сможет отрицать.

Рис глубоко вздохнул. Он наслаждался видом раскинувшегося у его ног поместья. Вот длинная аллея, ведущая к кованым железным воротам, внушавшим ему такое восхищение в детстве. Дальше, за воротами, служебные постройки и цветущий сад: персики, сливы. Слезы душили его. Господи, какими высокими стали тисы, посаженные его отцом! Самому Рису тогда было восемь. И сейчас, спустя двадцать лет, их темно-зеленая листва необычайно оживляла сад. Вдали виднелась усадьба; к главному корпусу — старинному сооружению из кирпича — примыкали флигеля, пристроенные еще его дедом. Солнечный свет отражался на крашенных белой краской перилах парадной лестницы, а дубовая дверь выглядела все такой же прочной, как раньше. Теперь, по прошествии почти семи лет, он опять может подъехать верхом к самому порогу и безнаказанно войти в дом своего детства.

Рис улыбнулся. Наконец-то он восстановил свое наследственное право, и никакие козни Сент-Албансов отныне не могут ему помешать.

Невольно Вогану опять припомнился утренний разговор с Джулианой: она прожила здесь все эти шесть лет. Он никак не мог и предположить такого. Чтобы она стала ухаживать за его поместьем! Сердце Вогана вновь болезненно сжалось. Прожив здесь столько времени, она, верно, все изменила по своему вкусу. Кое-что было заметно даже отсюда, с высоты холма: черепичная крыша на каретном сарае, новые пристройки к конюшне, теплица. Значит, она возродила былые традиции Ллин-видда, славившегося своими огурцами и тучными бахчами? Что-то еще она сделала?

Покачиваясь в седле, он вглядывался в дом, где родился и провел свое детство. Неважно, как похозяйничала в нем Джулиана, Ллинвидд отныне принадлежит ему. Если новшества окажутся толковыми, он их, конечно, сохранит. Но принимать решения будет сам. Она скоро поймет, кто здесь настоящий хозяин. И только тогда, когда она смирится и станет ему послушной женой, когда без принуждения разделит его ложе, он примет мир, который она предлагает.

Но не раньше!

12

Открывая дверь кареты, Рис улыбался, и это сильно обеспокоило Джулиану. Может, он поразмыслил над ее словами и нашел их разумными? Но, судя по хитрому блеску его глаз, это было не так. И все же что-то в нем изменилось… Она просто не могла определить, что именно.

Джулиана увидела своих слуг, спешивших вниз по лестнице, взбудораженных приездом хозяйки. Их было меньше, чем обычно, — закрывая дом, Джулиана многих на время распустила. Ухоженный, опрятный вид прислуги вызвал у нее чувство гордости. Во всяком случае, Рис не станет говорить, что она наняла нерях.

Едва Джулиана успела выйти из кареты, как к ней бросилась миссис Робертс, экономка.

— Миледи, мы не ждали вас, иначе бы подготовили дом. Боюсь, мебель еще под чехлами и не расставлена. — Она вопросительно посмотрела на Риса. — Но если вы пожелаете остаться, мы быстро приведем все в порядок.

— Спасибо, — произнесла Джулиана. — Мы будем… то есть… мистер Воган и я…

— Моя жена хочет сказать, что теперь мы постоянно будем жить в Ллинвидде и лишь изредка выезжать в Кармартен и Лондон.

Миссис Робертс так и раскрыла рот от удивления.

— В Ллинвидде? — Смысл его слов постепенно дошел до нее. — Ваша жена? — Она взглянула на Джулиану, ожидая ее подтверждения: — Миледи?

Широко улыбаясь, Рис по-хозяйски обнял Джулиану за талию. Он явно наслаждался в предвкушении того, как она будет сообщать слугам о своем замужестве шестилетней давности. Джулиана тяжело вздохнула и пожалела, что в свое время не сообщила ничего болтливой экономке. Теперь та уж наверняка насплетничает всей округе, и это с ее-то живым воображением и страстью посудачить с местными кумушками! Напустив на себя высокомерный вид, Джулиана обратилась к миссис Робертс:

— Это Рис Воган, сын сквайра Уильяма Вогана. Как вы, возможно, слышали, его семья раньше владела Ллинвиддом. — Она перевела дыхание. — Кроме того, мистер Воган — мой муж.

Пока миссис Робертс, с широко открытыми от удивления глазами, вникала в смысл услышанного, Рис нагнулся и прошептал Джулиане прямо в ухо:

— Очень хорошо, дорогая. Наконец-то ты начинаешь учиться компромиссам.

Джулиана бросила на него уничтожающий взгляд, но он уже развернулся и по-валлийски обратился к донельзя пораженной миссис Робертс:

— Вы экономка? — После неожиданного появления Риса в Нортклифф-Холле Джулиана впервые услышала от него валлийскую речь и решила, что ему не слишком уж часто доводилось говорить на родном языке. У него даже появился акцент. Правда, с кем, кроме Моргана, он мог бы поговорить по-валлийски? Однако местный диалект нового хозяина оказался еще одним, не менее шокирующим обстоятельством для миссис Робертс. Слишком уж необычно это казалось для дворянина.

— Да, сэр, — быстро ответила она, — я служу у леди Джулианы вот уже шестой год.

Рис взглянул на нее с сомнением.

— Но вы не были экономкой, когда в поместье жил сквайр Воган?

— Нет… — начала валлийка.

— Миссис Робертс и многие другие слуги были наняты моим отцом, — вмешалась Джулиана, стараясь поскорее завершить церемонию представления, столь тягостную для нее. Хотелось поскорее остаться одной, подальше от посторонних глаз! — Когда отец приобрел поместье, он рассчитал прислугу твоего отца и нанял других. После того, как я сюда переехала, я пыталась разыскать и вернуть прежних слуг, но большинство уже нашли себе работу, в том числе и экономка твоего отца.

Джулиана ждала очередной вспышки гнева, но Воган просто молча пошел вдоль ряда слуг, замерших в почтении у парадной лестницы. Время от времени он останавливался и пристально вглядывался в их лица. Джулиана же отводила глаза, избегая недоуменных взглядов челяди, уже начинавшей коситься на нее. Она прекрасно знала, о чем они думают: они видели ее жениха и помнили, что им был вовсе не Рис. Несколько слуг, работавших еще у старика Вогана, могли бы его узнать, но молодой сквайр слишком изменился с тех пор.

Подарив обворожительную улыбку миссис Робертс, Рис отвел Джулиану в сторону, прочь от любопытных ушей.

— Лучше всего покончить с этим прямо сейчас. Поэтому я хочу, чтобы ты сделала так, как я велю. Объяви всем, что я твой законный супруг и мы женаты уже шесть лет. Объясни им, что ты думала, будто я погиб на море, и поэтому никому ничего обо мне не говорила. Все равно до их ушей дойдут сплетни…