Битва королей. Книга II - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 75

– Видно, боги не в своем уме, если делают подобные создания мужчинами, – а я была не в своем уме, когда потребовала его освободить.

Вернулся Осфрид Кеттлблэк в развевающемся красном плаще.

– На площади собрался народ, ваше величество, – они просят впустить их в замок. Почтенные горожане, не какой-нибудь сброд – купцы и прочее.

– Велите им разойтись по домам. А если они не захотят, пусть арбалетчики подстрелят нескольких. Вылазок не устраивать – ворота нельзя открывать ни под каким видом.

– Слушаюсь. – Осфрид поклонился и вышел.

Лицо королевы отвердело от гнева.

– Я сама бы охотно посшибала им головы мечом. – Речь ее сделалась не совсем внятной. – Детьми мы с Джейме были так похожи, что даже наш лорд-отец не мог различить нас. Порой мы менялись одеждой и целый день изображали один другого. Но когда Джейме вручили его первый меч, я ничего не получила. «А мне?» – спросила, помнится, я. Мы были так похожи – я не могла понять, почему со мной обращаются по-другому. Джейме учили владеть мечом, копьем и палицей, а меня – петь, улыбаться и очаровывать. Он стал наследником Бобрового Утеса, а меня продали чужому мужчине, как лошадь – чтобы ездил на мне, когда захочется, бил, когда заблагорассудится, а со временем бросил ради кобылки помоложе. Уделом Джейме были слава и могущество, моим – роды и ежелунная кровь.

– Но ведь вы были королевой всех Семи Королевств…

– Когда дело доходит до мечей, даже королева – всего лишь женщина. – Чаша Серсеи опустела, и паж хотел наполнить ее снова, но королева отрицательно качнула головой. – Довольно. Я должна сохранить ясность ума.

Напоследок гостям подали козий сыр с печеными яблоками. В зале запахло корицей, и Осни Кеттлблэк снова преклонил колени перед королевой.

– Ваше величество, Станнис высадил людей на турнирном поле, и переправа продолжается. Штурмуют Грязные ворота, и к Королевским притащили таран. Бес предпринял вылазку, чтобы отогнать их.

– Это, без сомнения, устрашит их, – сухо молвила Серсея. – Надеюсь, Джоффа он с собой не взял?

– Нет, ваше величество. Король вместе с моим братом находится у Шлюх и швыряет Оленьих Людей в реку.

– В то время, когда штурмуют Грязные ворота? Что за глупость! Скажите сиру Осмунду, чтобы немедленно забрал Джоффри оттуда – там слишком опасно. Пусть возвращаются в замок.

– Но Бес сказал…

– Вас должно касаться лишь то, что говорю я, – сузила глаза Серсея. – Ваш брат сделает, что ему велят, – иначе следующую вылазку возглавит он сам, и вы отправитесь вместе с ним.

Когда со столов убрали, многие гости попросили разрешения пойти в септу. Серсея милостиво дала свое позволение. Леди Танда с дочерьми была в числе ушедших. Для оставшихся позвали певца, и он наполнил зал сладостными звуками высокой арфы. Он пел о Джонквиль и Флориане, о принце Эйемоне, Драконьем Рыцаре, и его любви к королеве, супруге его брата, о Нимерии и десяти тысячах ее кораблей. Красивые песни, но такие печальные! Женщины плакали, и у Сансы тоже увлажнились глаза.

– Не трать попусту слезы, дорогая, – наклонилась к ней королева. – Они тебе еще понадобятся для короля Станниса.

– Ваше величество? – беспокойно шевельнулась Санса.

– Избавь меня от своих пустых любезностей. Раз уж дошло до карлика, значит, дело совсем плохо – можешь смело снять свою маску. Я ведь знаю, зачем ты бегала в богорощу.

– В богорощу? – (Только не смотри на сира Донтоса! Не смотри! Она не может этого знать, никто не может. Мой Донтос, мой Флориан обещал, что никто не узнает.) – Я ходила туда молиться.

– За Станниса. Или за своего брата – все равно. Зачем еще тебе были нужны боги твоего отца? Ты молилась за наше поражение. Что это, по-твоему, как не измена?

– Я молилась за Джоффри, – настаивала испуганная Санса.

– Еще бы – он ведь так ласков с тобой! – Королева взяла у проходившей мимо прислужницы штоф сладкой сливянки и налила Сансе. – Пей, – холодно приказала она, – авось наберешься мужества сказать правду в кои-то веки.

Санса пригубила приторно-сладкое и очень крепкое вино.

– Ну уж нет. Пей до дна, Санса, – твоя королева приказывает тебе.

Санса едва не поперхнулась, но исполнила приказание, и у нее закружилась голова.

– Еще? – осведомилась Серсея.

– Нет. Пожалуйста, не надо.

Вид у королевы был недовольный.

– Когда ты спросила меня про сира Илина, я тебе солгала. Хочешь услышать правду, Санса? Хочешь узнать, зачем он здесь на самом деле?

Санса не посмела ответить, да в этом и не было нужды. Королева уже сделала рукой знак. Санса не заметила, когда сир Илин вернулся в зал, но он был здесь и шел к помосту неслышно, как кот. Лед он нес наголо. Отец после казни всегда очищал свой меч в богороще, но сир Илин был не столь заботлив. На волнистой стали сохла кровь, из красной уже ставшая бурой.

– Скажи леди Сансе, зачем я держу тебя здесь.

Сир Илин открыл рот и проскрипел что-то без всякого выражения на изрытом оспой лице.

– Он говорит, что находится здесь ради нас. Станнис может взять город и занять трон, но суда над собой я не допущу. Я не желаю, чтобы мы достались ему живыми.

– Мы?!

– Ты не ослышалась. Советую тебе помолиться заново – и не по-прежнему. Старкам не придется порадоваться падению дома Ланнистеров, даю тебе слово. – Королева ласково коснулась волос Сансы, убрав их с шеи.

Тирион

Зрение Тириона ограничивала прорезь шлема, но, поворачивая голову, он мог видеть три галеи, приставшие к турнирному полю, и четвертую, побольше остальных, – она стояла на середине реки и стреляла бочонками горящей смолы из катапульты.

– Стройся клином, – скомандовал он, когда его отряд выехал за ворота. Они сформировали наконечник копья, где острием был он. Сир Мендон Мур занял место справа от него – пламя отражалось в белой эмали его панциря, мертвые глаза бесстрастно поблескивали сквозь забрало. Угольно-черный конь под ним имел на себе белые доспехи, к руке был прикреплен чисто-белый щит королевского гвардейца. Слева удивленный Тирион обнаружил Подрика Пейна с мечом в руке.

– Тебе тут не место, мальчик, – отправляйся назад.

– Я ваш оруженосец, милорд.

На споры не было времени.

– Ладно – держись подле меня. – Тирион пришпорил жеребца.

Колено к колену они ехали вдоль городской стены. С древка в руке сира Мендона струился красный с золотом штандарт Джоффри – лев и олень, выступающие бок о бок. С шага они перешли на рысь, развернувшись вокруг подножия башни. Со стены сыпались стрелы, и камни летели куда попало – на землю, в воду и на людей. Впереди высились королевские ворота, где толпа солдат орудовала громадным тараном из черного дуба с железной головой. Лучники с кораблей, стоя вокруг, обстреливали всех, кто показывался наверху.

– Копья наперевес, – скомандовал Тирион, посылая коня вперед.

Почва была скользкой от ила и крови. Конь, споткнувшись о труп, зашатался, и Тирион подумал было, что тут его атаке и конец, – но как-то удержался в седле, а тут и конь выровнялся. Люди у ворот торопливо поворачивались, готовясь к бою. Тирион вскинул топор с криком:

– Королевская Гавань! – Другие голоса поддержали его, и клин, бряцая сталью, свистя шелком и гремя копытами, ринулся вперед.

Сир Мендон опустил копье в самый последний миг, вогнав знамя Джоффри в грудь чьего-то клепаного колета и подняв врага на воздух – потом древко переломилось. Перед Тирионом возник рыцарь, на камзоле которого лиса выглядывала в цветочный венок. «Флорент, – мелькнуло в уме у Тириона, и тут же следом: – Он без шлема». Топор обрушился на лицо рыцаря, и такова была сила конского разбега, что тому снесло полголовы. От удара плечо Тириона онемело. «Вот бы Шагга посмеялся», – подумал он на скаку.

Чье-то копье грохнуло о его щит. Под мчался рядом, рубя каждого встречного-поперечного. Краем уха Тирион слышал, как радостно вопят люди на стенах. Брошенный всеми таран хлопнулся в грязь. Тирион сшиб конем лучника, разрубил копейщика от плеча до подмышки, безуспешно рубанул по шлему с меч-рыбой на гребне. У тарана его рыжий взвился на дыбы, но вороной взял препятствие с ходу, и сир Мендон унесся вперед, словно смерть в белоснежном плаще. Его меч рубил руки, раскалывал головы, дробил щиты – впрочем, мало кто из врагов переправился через реку с целыми щитами.