Луна для влюбленных - Арчер Джейн. Страница 36

– Благодарю вас, – сказала Синтия. Она с головы до ног была теперь такой, какой должна быть леди. Но рассталась ли она с той частью себя, которая гнала ее к приключениям, перестала ли быть бродягой? Нет, Синтия, как и Мэверик, могла быть многоликой.

Мадемуазель Фиби передала Синтии кремовые лайковые перчатки.

– Теперь вы очень красивая.

Она подала знак своим помощницам:

– Наше время истекло, леди. Пора уходить.

Три ее ассистентки вышли из соседней комнаты. Они помогли собрать оставшиеся коробки, а также покатили к двери столик на колесиках с подносом.

Вдруг из комнаты появилась Розалинда. Синтия с трудом могла поверить в то, что это девочка из мексиканской деревни, которую они видели в красном атласном платье, играющей с собакой. Розалинда, как оказалось, могла менять свою внешность так же легко и быстро, как ее отец. Но даже и под этим новым обличьем можно было разглядеть, что в душе она осталась прежней бродягой. Достаточно было заглянуть в ее блестящие синие глаза.

Розалинда сделала легкий книксен.

– И все же, думаю, я бы выглядела лучше в красном атласном платье своей матери.

– Ты уверена?

Синтия была разочарована. По ее мнению, белое платье очень шло Розалинде.

– С ним не было бы такой мороки, – пожала плечами Розалинда. – В этом платье я никогда не смогла бы гоняться за этой шелудивой собакой.

Синтия усмехнулась:

– Ты нас дразнишь, да? Не думаю, что теперь тебе захочется играть с собакой.

Розалинда ответила с улыбкой:

– Может быть, и нет. – Она оглядела Синтию с головы до ног. – Теперь мы разодеты.

– Да, а пойти нам некуда.

– Это не так! – воскликнул Мэверик, стоящий в дверях своей комнаты. – У нас впереди долгий вечер. – Он повернулся к мадемуазель Фиби: – Благодарю вас за помощь.

Мадемуазель Фиби наклонила голову и открыла дверь. Молодые женщины по ее знаку гуськом направились к выходу, неся пустые коробки и мешки. Мадемуазель Фиби неслышно закрыла за собой дверь.

Синтия не могла отвести взгляда от Мэверика. Они с Розалиндой теперь выглядели так великолепно, но и он был похож на самого красивого джентльмена, какого им доводилось видеть в жизни. На Мэверике был синий в черную клетку костюм, парчовый жилет, белая рубашка и темный, как полночь, шейный платок. Его голову прикрывал стетсон. По жилету вилась золотая цепочка от часов на ногах блестели черные высокие сапоги. Но самыми привлекательными были смешинки в его глубоких синих глазах.

– Вы готовы, леди? – спросил Мэверик. Пройдя через комнату, он распахнул дверь. Дамы кивнули. И тотчас комната наполнилась шелестом мягкого шелка.

Глава 14

– В опере одно плохо, – изрекла Розалинда, отправляя в рот кусок сырного пирога, наколотый на вилку, запивая его глотком молока и широко раскрывая глаза от удовольствия.

– Боюсь спросить, что именно, – снисходительно улыбнулась Синтия. Она не могла чувствовать себя лучше после роскошного ужина в ресторане «Наварра» и посещения «Кармен» в оперном театре, помещавшемся в здании в мавританском стиле.

– Дело в том, что все участники спектакля получают удовольствие, пока зрители за них переживают, – пояснила девочка.

Мэверик хмыкнул:

– Так ты открыла в себе призвание к новому роду деятельности? Не хочешь больше быть ни хозяйкой ранчо, ни редактором, ни писательницей. Теперь ты мечтаешь стать оперной дивой?

Розалинда положила вилку.

– Дело не в этом. Яки отмечают праздники сообща. Мы исполняем песни и танцы, и все это соответствует принятым церемониям и зависит от времени года. Петь и танцевать гораздо веселее, чем наблюдать за этим. Как можно проникнуться духом спектакля, если не принимаешь в нем участия?

– Как и всегда, ты рассуждаешь разумно, – заметил Мэверик, откидываясь на спинку кресла и прихлебывая кофе. – Но опера особый вид искусства. Певцы всю свою жизнь готовятся исполнять свои роли. Англы тоже поют и танцуют. Они делают это везде – в дансингах, в амбарах, при любом удобном случае. На ранчо мы устроим вечеринку, пригласим парочку скрипачей, соседей и представим всем вас обеих.

– А можно будет нам петь арии из «Кармен»? – Розалинда приложила обе руки к сердцу и широко открыла рот.

– Ну уж пожалуйста, не здесь! – Синтия в тревоге оглядела зал. Они вернулись в отель «Виндзор» и теперь после чудесного вечера сидели за десертом и кофе. Богатые и ухоженные люди сидели за соседними столами, застланными белыми льняными скатертями, в просторном зале ресторана. С потолка по всей длине зала свисали ряды канделябров в стиле рококо. В каждый входило по шесть массивных белых шаров. Хрусталь, фарфор и серебро поблескивали в мягком свете.

Розалинда уронила руки на колени.

– В таком месте, как это, я не стала бы петь. Да я и слои-то не знаю, какие должны быть в «Кармен». Но позже и могла бы спеть вам песню яки.

Синтия улыбнулась:

– Мне бы хотелось послушать.

– Подождем, пока мы прибудем на ранчо, – сказал Мэверик, ставя на стол кофейную чашку. – Не думаю, что все готовы слушать твое пенис.

Розалинда усмехнулась:

– Хочешь сказать, что мне лучше петь для коров? У меня не такой уж плохой голос.

В синих глазах Мэверика заплясали смешинки.

– Помнится мне, что Мария могла своим голосом разбудить весь город.

– У нее был красивый голос. Разве не так? – вздохнула Розалинда.

– Да. В ней все было прекрасно.

– Кроме пристрастия к виски, – возразила Розалинда, сжимая в руке стакан с молоком. – Никогда не стану пить эту гадость.

– Думало, это правильно, – мягко сказал Мэверик. – Напиток белого человека не годится для уроженцев этой страны.

Синтия взяла в руки чашку с кофе, внезапно ощутив желание согреться. Она почувствовала себя одинокой. Снова, Мария вторглась между нею и Мэвериком. Эта Мария с ее безупречной красотой и индейскими корнями! Как ей было соревноваться с ней? Да и стоило ли пытаться? Синтии не был нужен этот мужчина, как и его дочь. У нее была собственная жизнь, цели и мечты, свои печали.

Она поставила свою чашку, порывисто встала, глубоко вздохнула и встретила недоумевающий взгляд Мэверика.

– Благодарю за прекрасный вечер и очаровательный ансамбль. Я полагаю, ваш долг выплачен с лихвой.

– Синтия? – смущенно окликнул ее Мэверик.

– Ночь только начинается. Я думаю, вы с Розалиндой хотите побыть вдвоем.

– В этом нет необходимости. – В голосе Мэверика послышалось раздражение. – Нам так хорошо вместе.

– Да, но я хочу посмотреть Денвер.

– Можно, я пойду с нами? – Он приготовился встать.

– Нет. Я хочу побыть одна. А вы проведете вечер с дочерью.

– Но я...

– Благодарю вас.

Синтия стремительно повернулась и направилась к ближайшей двери. Мэверик догнал ее и сжал руку:

– У меня для нас другие планы.

– Нет, того, что мы успели за сегодняшний вечер, более чем достаточно. Пожалуйста, дайте мне выйти.

Он нахмурился:

– Не понимаю.

– Я просто хочу пройтись одна по свежему воздуху.

– Вы уверены?

– Да, – ответила Синтия, стараясь подавить поднимавшуюся в ней досаду. – В этой части города со мной ничего не случится. Кроме того, я могу о себе позаботиться.

– Не думаю, что вам следует гулять одной. Разумнее сделать это завтра. Тогда мы сможем прогуляться все вместе.

– Нет. Я ухожу. Одна! – Она вырвала у него руку. – Вы мне не указ. Я вам не принадлежу.

Лицо Мэверика приняло такое выражение, будто Синтия дала ему пощечину. Его синие глаза потемнели от гнева. Он слегка поклонился ей и вернулся к столику.

У Розалинды был смущенный вид.

Но Синтия больше не обращала на них внимания. Она с трудом дышала, стараясь подавить разбушевавшиеся чувства. Выйдя из зала через красиво отделанную дверь, она на мгновение задержалась в портике, возле тяжелых двустворчатых дверей, предполагая, что скоро ей предложит помощь какой-нибудь джентльмен или портье, но потом все же ступила на тротуар. Лунный свет, смешанный со светом уличных фонарей, омывал город мягким мерцанием, вдали темнели горы. Мимо проходили пары, проезжали коляски. Но она, Синтия, была одинока!