Козырные тузы - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 58

— Ты собираешься поздороваться со мной как подобает или за годы жизни на Земле ты совсем утратил представление о хороших манерах?

Тахион кое-как поднялся на ноги, отвесил поклон и опустился перед ней на одно колено. Длинные высохшие пальцы взяли его за подбородок, притянули к себе, и морщинистые губы запечатлели на его лбу поцелуй.

— Ты так молчалив! Это что-то новенькое. Дома твоя болтливость была недостатком.

Он молчал, не желая задавать вопрос первым и тем самым ставить себя в невыигрышную позицию.

— Седжур говорит, ты научился сражаться. Неужели на Земле тебя научили еще и держать при себе свое мнение?

— Рабдан пытался убить меня.

Бенаф'сай не была ни обескуражена резкостью его утверждения, ни задета его холодным враждебным тоном.

— Не всем по душе мысль о твоем возвращении на Такис.

— Забб на корабле.

— И из этого ты можешь сделать собственные выводы.

— Понятно. — Он отвел взгляд, физически ощущая, что его душит отвращение. — Я не лечу на Такис. И люди тоже.

— А как же твои обязанности и ответственность перед семьей?

— А как же мое служение Истине? — парировал он, напомнив ей о другом, столь же важном и совершенно противоположном догмате такисианской жизни.

— Пока ты тут прохлаждался на Земле, у нас жизнь тоже не стояла на месте. Когда ты исчез, Шаклан заподозрил, что ты полетел следом за тем исследовательским кораблем. Ты был не единственным, кого обеспокоил великий эксперимент. За ним наблюдали и другие, но они не стали лезть из кожи вон, чтобы предотвратить распыление вируса, а решили действовать радикально. Л'гура, этот выросший без матери звереныш, сколотил коалицию из пятнадцати других семей и пошел в наступление. — Бенаф'сай вдруг показалась Тахиону совсем старой. — Тогда погибли очень многие. Но если бы не Забб, думаю, мы все могли бы сейчас быть мертвы. — Tax прикусил губу и проглотил уже готовое сорваться с языка извинение за то, что его не было с ними. — Шли годы, а мы все не появлялись; неужели ты даже не задумывался, что могло произойти?

У него засосало под ложечкой, и он выдавил:

— Отец?

— Ранен в голову. Его тело живет, но разум покинул его. — Тахиона сковало какое-то оцепенение, и слова бабки доносились до него словно издалека. — Ты исчез, и Забб начал рваться к власти, но многих пугало его непомерное честолюбие. Чтобы помешать ему захватить власть, твой дядя Тай учредил регентство, но было принято решение отыскать тебя, потому что непонятно, сколько еще тело Шаклана сможет продолжать…

…Утро, пронизывающий холод, его отец сует ему в руку бумажный кулек с жареными орехами, а уличный торговец кланяется и лучезарно улыбается знатным покупателям.

…Маленький Тахион заглядывает в кабинет: Шаклан занят делами и совсем позабыл о своем обещании поучить сынишку ездить верхом. Но деловая встреча заканчивается, и отец раскрывает ему объятия. Тахион с разбегу бросается к нему, чувствуя себя в безопасности в бережном кольце этих сильных рук, ощущая щекотное прикосновение кружевного галстука к щеке и теплый мужской запах, мешающийся с пряным ароматом духов… Невыносимая боль, когда отец прострелил ему бедро во время одного из уроков по развитию пси. Шаклан плачет вместе с ним, объясняя, зачем сделал это. Тисианн должен быть способен вытерпеть что угодно по эту сторону смерти и не потерять ментального контроля. Отблески огня на его резком, угловатом лице в ту ночь, когда они за бутылкой вина оплакивают гибель покончившей с собой Джадлен.

Tax закрыл лицо ладонями и зарыдал. Бенаф'сай не сделала ни единой попытки, ни физической, ни ментальной, облегчить его боль, и он ощутил приступ ненависти. Но в конце концов его горе иссякло, и он вытер распухшие глаза и нос платком, любезно протянутым его пра-пра-черт-знает-сколько-раз-прабабкой. Их глаза встретились, и он увидел в них… боль? Он с трудом мог в это поверить.

— Мы отправимся в путь, как только расчистим пространство для Роя. У нас недостаточно вооружения, чтобы отразить нападение пожирательницы, а перед тем как уйти в призрак-полет, нам придется опустить защитные экраны. Жаль, — проговорила она задумчиво, — что нам удалось сохранить совсем немного особей. Т'зан-д'ран скорее всего уничтожит этот мир. — Он быстро-быстро замотал головой. — Ты не согласен?

— Думаю, люди могут преподнести тебе сюрприз.

— Сомневаюсь. Но мы, по крайней мере, собрали данные. — Она пронзила его холодным взглядом серых глаз. — Ты, разумеется, сможешь свободно передвигаться по кораблю, но, пожалуйста, не приближайся к людям.

Незачем волновать их и затруднять привыкание к новой жизни.

Она послала телепатический вызов, и в каюту вошла стройная женщина. Tax потрясенно осознал, что в последний раз видел ее пятилетней малышкой, которая нянчила многочисленное кукольное семейство и взяла с него обещание жениться на ней, когда она вырастет, чтобы у них родились хорошенькие детишки. То, что она находилась на этом корабле и не была надежно заперта на женской половине, означало ее принадлежность к битшуф'ди, бесполым существам, которых считали носителями какого-нибудь опасного рецессивного гена или признавали недостаточно генетически ценными, чтобы получить разрешение иметь детей.

Она бросила на него мимолетный взгляд (грустный — он не смог определить наверняка, так быстро промелькнуло это странное выражение в ее глазах) и сделала почтительный жест.

— Ваше величество, не соблаговолите ли последовать за мной?

Он отвесил Бенаф'сай прощальный поклон и зашагал следом за Талли, раздумывая, о чем с ней говорить. Завести ничего не значащий разговор казалось ему неуместным — разумеется, она выросла, ведь прошло уже несколько десятков лет!

— Ты со мной не поздороваешься, Талли?

Коридор изгибался по спирали, уводя их в сердце корабля, и блестел, как полированный перламутр.

— Вы же со мной не попрощались.

— Мне нужно было кое-что сделать.

— Другие тоже подчиняются этому императиву.

Она боязливо оглянулась по сторонам и перешла на телепатическую речь. «Забб хочет тебя убить. Ешь и пей только то, что принесу тебе я, и прикрывай спину».

Талли вложила ему в руку маленький острый кинжал, и Tax быстро спрятал его в рукав. «Я ожидал этого. Но все равно спасибо тебе за предупреждение и за оружие».

«Он убьет меня, если что-нибудь заподозрит».

«От меня он об этом не узнает. Он никогда не мог тягаться со мной в ментатике».

Тахион вдруг осознал, как ослабла его ментальная защита. Он укрепил барьеры, и она с облегчением кивнула.

«Так-то лучше».

«Нет, все ужасно. Вся ситуация — просто кошмар. Я не собираюсь возвращаться на Такис».

Они дошли до каюты, и корабль предупредительно распахнул перед Тахионом двери.

Она положила руки ему на плечи и подтолкнула ко входу.

«Придется. Ты нужен нам».

Двери за ним захлопнулись, и он подумал, что, наверное, поспешил записывать ее в союзники.

Том Тадбери переживал один из худших дней в своей жизни. Самым поганым было восьмое марта, когда Барбара вышла замуж за Стива Брудера, но этот день претендовал на второе место. Он вез в клинику Тахиона странную штуковину, которую отобрал у малолетнего бандита, когда странный корабль, похожий на затейливую ракушку, вынырнул из облаков, завис перед ним и пригласил его внутрь. Пожалуй, слово «пригласил» было здесь не вполне точным: вернее было бы сказать «загнал». Казалось, ледяные когти сжали его сознание, и он собственными руками преспокойно завел свой панцирь в разверстый люк грузового отсека. После этого в его памяти зиял провал вплоть до того момента, когда Том очутился посреди гигантского зала, в сравнении с которым панцирь у него за спиной казался мухой.

Несколько стройных людей в шутовской бело-золотой форме выступили вперед и обыскали его, а еще один нырнул в его панцирь и появился на пороге со странным черным шаром и наполовину распотрошенной упаковкой пива. Он махнул жестянками, отчего они глухо звякнули, а его товарищи дружно расхохотались. Затем последовал осмотр странной штуковины, сопровождаемый потоком мелодичных слов, который время от времени прерывался странными и необъяснимыми паузами. Прибор в конце концов с недоуменным жестом был отложен на полку, тянувшуюся вдоль стены изогнутой комнаты. Один из захватчиков вежливо кивнул в сторону двери. Эта любезность отмела самое ужасное подозрение Тома: кто бы его ни захватил, они явно не принадлежали к Рою. Почему-то вежливость никак не вязалась в его сознании с чудищами.