Козырные тузы - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 80

— Зачем тогда эти бутылки?

— Эти? — Тахион улыбнулся. — Возможно, после вечеринки у Кристалис у меня будет свой небольшой праздник. — Он протянул букет. — Это тебе. Позволь мне первым поздравить тебя, Марк.

Тот шмыгнул носом.

— Э-э… спасибо, док.

— Ну что, идем? Почему бы тебе не надеть… ну, понимаешь… что-нибудь более торжественное?

Медоуз отвел глаза.

— Я… э-э… того… лучше я останусь здесь. У меня магазин, и за Деткой надо присматривать, да и потом, я еще не до конца выздоровел.

— Ерунда. Ты должен пойти. Ты честно заслужил эти почести, Марк. Ты — герой.

Его друг избегал его взгляда.

— Бренда с радостью приглядит за магазином и за твоей малышкой.

— Разбежался, красавчик, — фыркнула женщина за прилавком. — К тому же я Сьюзен.

Tax впился в нее пронзительным взглядом. Через секунду она сдалась.

— Да, думаю, я могла бы.

— Но я же в кресле, — заскулил Марк.

— Вам нужна помощь, госпожа Исида? — послышался голос из глубины магазина, низкий и звучный, как гонг. За прилавком отдела деликатесов появился Дург ат'Морах бо-Исида Вайавандса в коллекционной степпенвульфовской футболке, которая едва не лопалась по швам на его широченной груди. Он хромал, щеки его покрывали синяки и ссадины, но в остальном он выглядел вполне цветущим. — Я могу отнести вас куда пожелаете, госпожа.

Багровые щеки Марка потемнели еще больше.

— Слушай, ты бы, того, не называл меня так, а? Меня зовут Марк.

Дург кивнул.

— Как прикажете, госпожа. Если вы желаете скрывать свое имя от завистников, как скрываете свой облик, то я в присутствии непосвященных стану обращаться к вам…

— Господи Иисусе, — вздохнул Марк.

Тахион, со своей стороны, с досадой отметил, что Мораху удалось разузнать настоящее имя (если в подобном случае вообще приходилось говорить о настоящем имени) Дочери Луны. Однако все происходящее страшно его забавляло.

— Превосходно, — подытожил он, поудобнее пристраивая свою ношу. — Ты сбегаешь наверх и переоденешься, а потом мы с тобой встретимся во «Дворце».

— А ты куда?

— У меня еще одна встреча.

Дург подхватил Марка на руки вместе с инвалидным креслом и понес по лестнице.

Лицо Сары Моргенштерн в предвечернем полумраке кабинета Тахиона пылало почти так же ярко, как и у Марка.

— Значит, вам это удалось, — выдохнула она.

Доктор ощущал исходящий от нее слабый аромат, чувствовал ее волнение. Он и сам едва сдерживал себя.

— Это было несложно, — покривил он душой.

— Расскажите мне об этом. Как было совершено преступление?

Tax рассказал обо всем практически без прикрас, ибо его тянуло к ней, и это значило больше, чем даже возможность потешить свое самолюбие. Но когда он закончил, то, к своему изумлению, увидел, как девушка сникла прямо на глазах, точно опавшее суфле.

— Пришельцы? Все это сделали пришельцы?

Она выговаривала слова с усилием; ее разочарование накатывало на его лобные доли, как прибой.

— Ну да, новые отпрыски Роя в союзе с моим кузеном Заббом. И вы непременно должны написать об этом, потому что Прародительница не собирается улетать и оставить этот мир в покое.

Букет, который он подарил ей, полетел на пол. Дюжина роз рассыпалась вокруг ее ног, словно деревья, поваленные взрывом вакуумной бомбы.

— Андрea, — всхлипнула она, и ее лицо исказилось.

Девушка выбежала из кабинета, торопливо цокая каблучками.

Когда эхо ее шагов затихло в коридоре, Тахион опустился на колени и бережно поднял кроваво-красный бутон.

«Нет, никогда мне не понять этих землян».

Он вставил цветок в петлицу на лацкане небесно-голубого пиджака, осторожно перешагнул через оставшиеся лежать цветы, захлопнул дверь и, насвистывая, отправился на праздник.

Джуб: шесть

Метро было извращенным изобретением человечества, к которому Джуб так и не смог до конца привыкнуть. Там стояла невыносимая духота, из тоннелей нестерпимо разило мочой, а свет в тряских вагонах то гас, то снова включался, и это особенно раздражало. Длинная поездка на поезде «А» до 190-й улицы каждый раз становилась для него настоящей пыткой. В Джокертауне Джуб чувствовал себя как рыба в воде, он был его частью, известной и привычной. В Мидтауне, Гарлеме и тем более за их пределами Морж превращался в урода, диковинку, на которую малыши смотрели во все глаза, а их родители старательно не замечали. От этого он чувствовал себя почти… как существо с другой планеты.

Но выхода не было. Торговец газетами не мог позволить себе приехать к Клойстерс на такси.

В последние несколько месяцев ему временами начинало казаться, что вся его жизнь рухнула, хотя торговля шла как никогда бойко. Джуб обнаружил, что масоны тоже читают прессу, поэтому на каждое собрание прихватывал с собой большую пачку газет и читал их по дороге (конечно, когда не гас свет), чтобы отвлечься от запахов, шума и от неприязненных взглядов других пассажиров.

Передовица «Таймс» сообщала о создании специальной федеральной комиссии по борьбе с Роем. Это, как надеялись, должно было положить конец затяжным юридическим баталиям между НАСА, Объединенным комитетом начальников штабов, СКИВПТом и министром обороны — каждый из которых считал Рой своей юрисдикцией — и дать возможность координировать антироевую деятельность. Возглавить комиссию должен был некто Ланкестер, профессиональный дипломат, который пообещал незамедлительно начать слушания. Комиссия собиралась потребовать себе эксклюзивное право пользования радиотелескопами с большой антенной решеткой в штате Нью-Мексико и определить местоположение Прародительницы Роя, но эта идея уже вызвала резкую критику со стороны научного сообщества.

Главной темой номера «Пост» было очередное убийство. Погибший был джокером с послужным списком размером с его длинный и цепкий хвост и имел связи с уличными бандами китайского квартала, которых звали и «Снежными пташками», и «Снежными мальчиками», и «Белоснежными цаплями». «Дейли ньюс», которая освещала то же самое убийство, предполагала, что убийца — наемник мафии, поскольку все знали, что «Белоснежные цапли» из китайского квартала и «Демонические принцы» из Джокертауна пытались оттяпать часть пирога у клана Гамбионе, а Фредерико Мачелайо по прозвищу Мясник был не из тех, кто стал бы смотреть на подобные шалости сквозь пальцы. Эта теория никак не объясняла, зачем убийце понадобилось использовать лук и стрелы и почему он каждый раз бросал рядом с трупом карту с тузом пик. Между прочим, он даже не притронулся к килограмму «ангельской пыли», которую обнаружили у его последней жертвы.

«Нэшнл информер» опубликовал большую, во всю первую полосу, цветную фотографию доктора Тахиона, который стоял в какой-то лаборатории в компании неуклюжего усатого человека в пурпурном костюме в духе дядюшки Сэма. Подпись гласила: «Доктор Тахион и капитан Клюк отдают дань уважения доктору Уорнеру Фреду Уоррену. „Его вклад в науку неоценим“, — говорит инопланетный гений». В сопутствующей статье настойчиво утверждалась мысль о том, что доктор Уоррен спас мир, поэтому его лабораторию следовало объявить памятником общенационального значения — это предложение в статье приписывали доктору Тахиону. Весь центральный разворот «Информера» был посвящен откровениям одной уборщицы из Бронкса, заявлявшей, будто бы отпрыск Роя попытался изнасиловать ее прямо в туннеле метро и непременно сделал бы это, если бы не проходивший мимо путевой рабочий, который превратился в двенадцатифутового аллигатора и проглотил нахала. От этой истории Джубу стало не по себе. Он поднял глаза и оглядел остальных пассажиров вагона, от души надеясь, что среди них нет ни роителей, ни аллигаторов.

Пролистал он и последний номер журнала «Тузы», на обложке которого красовался анонс статьи о Джеке-Попрыгунчике, «самом популярном тузе Нью-Йорка последнего времени». Еще две недели назад о Джеке никто и слыхом не слыхивал, а потом он внезапно появился — в оранжевом комбинезоне с разрезом до пупа — и потушил пожар на складе на Саус-стрит, угрожавший перекинуться на расположенную по соседству Джокертаунскую клинику: перетащил весь огонь на себя и каким-то образом поглотил его. С тех пор он был повсюду: проносился над Манхэттеном на ревущем столбе пламени, метал молнии с кончиков пальцев, раздавал ироничные и загадочные интервью, сопровождал прекрасных дам на обеды в «Козырные тузы», где его появление, сопровождаемое языками огня, каждый раз вызывало у Хирама нервный припадок.