Один шаг до любви - Арчер Джейн. Страница 43

– Сейчас они могут работать, но их зарплата составляет четверть от той зарплаты, которая выплачивается мужчинам за аналогичную работу, – с серьезным видом проговорил Саймон. – Кроме того, у них есть и некоторые другие права. И набор этих прав зависит от того, в каком штате они проживают.

– Конечно, женщины и раньше боролись за свои права. В 1776 году, когда готовилась конституция Соединенных Штатов, Абигайль Адаме писала своему мужу и просила его «не забыть о леди и быть более щедрым к ним, чем были наши предки». Он ее послушал?

– Нет.

– У нас, разумеется, сейчас больше прав, чем когда-то было у Абигайль Адаме, но нам предстоит пройти еще долгую дорогу. – Дейдре улыбнулась, вспомнив о том, что в Саймоне ее прежде всего привлекал его интеллект. – Я очень рада, что вернулась. Мне нравится обсуждать с тобой все это.

Саймон погладил Дейдре по руке.

– У нас много общего. Ты знаешь, я хочу жениться на тебе. Из нас получится отличная команда. Права женщин не единственное уязвимое место в конституции Америки. Рабство упразднено, но негры по-прежнему ущемлены во многих правах. Мужчины, женщины, дети – винтики той потогонной системы, что разрушает их жизни, не предлагая взамен никакой компенсации. Тут еще встает и жилищный вопрос. Многие люди просто не имеют крыши над головой или живут в совершенно неподходящих для этого условиях.

Дейдре кивнула. Она хорошо понимала, о чем говорил Саймон. Гражданская война унесла в могилы большую часть мужского населения Соединенных Штатов и выбросила на улицы женщин и детей, которые теперь были вынуждены сами заботиться о себе, искать пропитание и работу. Работа домохозяек становилась все менее востребована. С развитием индустриализации появлялись механизмы и услуги, заменявшие женские руки в домашних условиях, и многие мужья бросали своих жен и детей. К третьей категории женщин, нуждавшихся в работе, относились те представительницы слабого пола, которые просто не вышли замуж.

Дейдре вздохнула. Она хорошо понимала, какую цену пришлось заплатить некоторым женщинам за достигнутый прогресс. Но теперь им активно помогали «Суфражистки Америки», Национальная ассоциация суфражисток, профсоюзы, ассоциация фермеров, Союз женщин-христианок, квакерские церкви, журналисты, такие как Саймон. Дейдре нравилось ощущать себя причастной к этому мощному потоку, поднимающемуся из самых глубин общества и неуклонно двигающемуся к прогрессу и свету.

– Миллионеры живут, как короли, купаются в роскоши, в то время как их рабочие умирают от болезней, переработок, невыносимых жилищных условий, грязи. Власть имущие должны пересмотреть свои позиции. – Саймон стукнул кулаком по столу.

Дейдре выпрямила спину.

– Моя семья обеспечивает людей рабочими местами, платит им зарплату. Но разумеется, иногда я переживаю из-за того, что занимаю привилегированное положение.

– Не нужно чувствовать себя виноватой. Надо просто воспользоваться преимуществами своего положения для того, чтобы помочь остальным. Вот, например, по завещанию Софии Смит из Массачусетса основан Колледж Софии Смит, где представлены равные возможности на получение образования всем женщинам. Ты хочешь перемен, ты стремишься к ним, и у твоей семьи есть деньги на осуществление твоих планов.

Дейдре согласно кивнула, а про себя подумала: «А как же любовь? Страсть? Семья?» Она вдруг поняла, что Саймон может никогда и не захотеть ее как женщину. Все его устремления и страсть сфокусированы на борьбе за светлые идеалы будущего. Различает ли он вообще отдельных людей в этой общей революционной массе? Ей не стоило ездить на Багамы. Если бы она не поехала, то никогда не узнала бы любви и была бы счастлива от пребывания в тех мечтах, которые ей предлагал Саймон. Он был хорошим человеком. И он стремился помогать другим. В этом состоял смысл его жизни. Но в чем же состоял смысл ее жизни?

– Дейдре! – позвал Саймон. – Ты все время о чем-то думаешь.

– Да, у меня в последнее время появилось множество всяких мыслей.

– Тебе придется снова вернуться на землю. И я знаю, как это сделать. Надо сходить и послушать выступление Люси Стоун. Идем.

Дейдре отложила салфетку в сторону и встала из-за стола.

– Что ж, отличная идея.

Сразу после собрания суфражисток Дейдре и Саймон отправились домой к Кларкам. Дейдре постучала, и дверь в ту же секунду гостеприимно распахнулась. На пороге возникла домоправительница Мод Макгилл. Дейдре улыбнулась ей и вошла в дом. Вместе со своим мужем Сэмом Мод следила за домом и садом. Сколько Дейдре помнила себя, столько же она помнила и эту пожилую пару. Казалось, эти люди жили здесь всегда и были неотъемлемой частью дома. Мать Дейдре всецело доверяла им, а Дейдре их просто обожала.

Мод, маленькая женщина с аккуратной прической из седых волос и с карими глазами, закрыла входную дверь и, повернувшись к Дейдре, спросила:

– Вы будете обедать?

Лицо Мод выглядело пасмурным, а ее губы были плотно сжаты. Все это свидетельствовало о том, что домоправительница была явно чем-то недовольна. Впрочем, ничего удивительного Дейдре в этом не видела. Мод не нравился Саймон, хотя его стремление помогать людям всегда импонировало ей. Мод говорила, что не такого мужчину она видит рядом с Дейдре. Раньше Дейдре сердилась и не могла понять причину такой неприязни. Но кажется, теперь начала понимать…

Дейдре нравилось, что она была первой женщиной в жизни Саймона. Что это могло означать для их совместной жизни в дальнейшем и каким мужем мог стать Саймон, Дейдре не задумывалась. Собственно говоря, она и не могла этого знать. А вот Мод прекрасно это понимала.

– Добрый вечер, миссис Мод, – улыбнулся Саймон. Мод молча кивнула. Дейдре вдруг поняла, что она не хочет проводить вечер с Саймоном, как они всегда делали это раньше. Сначала обедали, пили вино, а затем переходили в гостиную и обсуждали, обсуждали, обсуждали разные проблемы, стоящие перед ними цели и способы их достижения. Как-то раз Саймон поцеловал ее – чмокнул в щеку. Но теперь Дейдре знала, что такого рода ласки не вызовут в ней того же пыла, что просыпался в ее груди на митингах суфражисток. И уж их никак нельзя было сравнивать с поцелуями Хантера.

– Подавать обед? – спросила Мод.

– Я слишком устала. – Дейдре бросила на Саймона виноватый взгляд. – Пожалуй, я лягу сегодня пораньше. Мод, лучше принесите в гостиную чай.

Мод одобрительно кивнула.

– Я испекла печенье. Принесу сейчас.

– Замечательно, – Дейдре с сожалением посмотрела вслед Мод. Ей даже ни на минуту не хотелось оставаться одной с Саймоном.

Саймон взял ее за руку и повел в гостиную.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Ты сегодня весь день немного странная. Сама не своя.

– Все в порядке. Просто я устала.

В гостиной Дейдре попыталась присесть на отдельно стоящий стул, но Саймону удалось увлечь ее на диван и усадить рядом с собой.

– Я не собираюсь подталкивать тебя к какому-либо решению и тем более торопить. – Саймон глубоко вздохнул и посмотрел на Дейдре. – Просто после того, что с тобой случилось на Багамах, я стал волноваться за тебя. Я думаю, мы…

– А вот и чай! – В гостиную вошла Мод. Поставила на столик около Дейдре и Саймона серебряный поднос с чайником и посудой. Затем налила в чашки горячий чай и пододвинула поближе к Дейдре тарелку с теплыми имбирными печеньями. Окинув взглядом Саймона, Мод внимательно посмотрела на Дейдре и сказала: – Не забудьте, вы хотели сегодня пораньше лечь спать. – Мод перевела взгляд на Саймона: – Не задерживайте ее надолго.

Подойдя к двери, она обернулась и снова посмотрела на Дейдре, а затем вышла.

– Что все это значит? – Саймон поднялся с дивана и закрыл за Мод дверь. – Похоже, она беспокоится за тебя. – Он сел, взял печенье, отломил от него кусочек, положил в рот, а затем откинулся на спинку дивана.

Дейдре прекрасно понимала, почему Мод так себя ведет. Обычно домоправительница никогда не вмешивалась в ее жизнь, но сейчас, видимо, от волнения Мод перешла границы дозволенного. Да, она определенно волновалась. Дейдре задумалась. Впрочем, нет никаких оснований для такого беспокойства. Саймон – замечательный человек, заслуживающий уважения и хорошего отношения.