Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 138

— Нет. Но Воин придаст тебе смелости, Кузнец даст сил, а Старица — мудрости.

— А мне нужна рука. — Семеро Богов смотрели на него со своих алтарей, темное дерево мерцало в пламени свечей. В воздухе висел легкий дух ладана. — Ты тут же и спишь?

— Каждую ночь я сплю под другим алтарем, и Семеро посылают мне свои видения.

Бейелор Благославенный тоже как-то узрел видение. — «Особенно после длительного поста». — Как давно ты в последний раз ел?

— Мне не нужно иной пищи, кроме веры.

— Вера она как овсянка. Лучше заедать ее медом с молоком.

— Я мечтал о том дне, когда ты придешь. В моих снах ты знал, что я совершил. Как я нагрешил. И за это ты меня убил.

— Скорее ты сам себя убьешь голоданием. Разве тебя не научил пример Бейелора Благословенного, который допостился до смерти?

— В Семилучевой Звезде сказано: наша жизнь всего лишь свеча. Любое случайное дуновение ветра способно ее задуть. Смерть в этом мире всегда ходит где-то поблизости, и грешников, не отмоливших свои грехи, ждут семь кругов ада. Помолишься со мной, Джейме?

— Если да, ты съешь тарелку овсянки? — Когда кузен не ответил, Джейме вздохнул. — Тебе нужно спать в обнимку с женой, а не с Девой. Тебе нужен наследник от Дарри, если хочешь удержать за собой замок.

— Это всего лишь груда стылых камней. Я никогда не желал ею владеть. Все, что я хотел… — Лансель затрясся. — Спасите меня Семеро, я хотел стать тобой.

Джейме расхохотался.

— Уж лучше мной, чем Святым Бейелором. Кузен, Дарри нужен лев. Как и твоей малютке-Фрейю. Да у нее становится сыро между ног едва кто-то поблизости упомянет Хардстона. Если она еще с ним не переспала, то скоро это случится.

— Если она его любит, я желаю им взаимного удовлетворения.

— Львы не должны обзаводиться рогами, кузен. Ты взял эту девицу в жены.

— Я говорил какие-то слова и дал ей алый плащ, но все благодаря моему отцу. Женитьба требует близости. Король Бейелор был вынужден жениться на своей сестре Дайене, но они никогда не жили как муж и жена, и едва короновавшись, он удалил ее прочь от себя.

— Для королевства было бы лучше, если б он закрыл глаза и хорошенько ее оттрахал. Я достаточно осведомлен о той истории, чтобы об этом судить. Все равно, тебя нельзя сравнивать с Бейелором.

— Нет, — согласился Лансель. — В нем был редкой силы дух, чистый, отважный и невинный, нетронутый злом нашего мира. А я — грешник, которому нужно замаливать множество грехов.

Джейме положил руку ему на плечо.

— Что тебе известно о грехах, брат? Я убил своего короля.

— Храбрые люди убивают мечом, а трусы — мехом с вином. Мы оба цареубийцы, сир.

— Роберт не был истинным королем. Некоторые даже говорят, что олень — исконная добыча льва. — Джейме чувствовал выпирающие кости под плотью кузена… и кое-что еще. Под туникой Лансель носил власяницу. — Что же еще ты натворил, что требует столь яростного замаливания? Расскажи.

Кузен склонил голову, по щекам покатились крупные слезы.

Эти слезы для Джейме были куда красноречивее ответа.

— Ты убил короля, — Произнес он. — А потом ты трахнул королеву.

— Я никогда…

— … не ложился с моей дорогой сестричкой? — «Ну, скажи, скажи!»

— Никогда не изливал свое семя в… в ее…

— Щель? — Подсказал Джейме.

— … лоно. — Закончил Лансель. — Если акт не завершен, то и измены нет. Я утешил ее после смерти короля. Ты был в плену, твой отец сражался, а твой брат… она его боялась, и имела на то основания. Он заставил меня ее предать.

— Правда? — «Лансель, сир Осмунд. Сколько еще? Та часть про Лунатика — была всего лишь издевка?»

— Ты ее принуждал?

— Нет! Я любил ее. Я хотел ее защитить.

«Ты хотел стать мной». — Отрубленные пальцы вновь зачесались. В тот день, когда она приходила в Башню Белого Меча, умоляя его отречься от клятв, она рассмеялась после того, как он ей отказал, и похвасталась, что лгала ему тысячу раз. В тот раз он принял это за неловкую попытку сделать ему больно в ответ на причиненную им боль. — «Но это могло быть единственным словом правды, которое я от нее услышал за много лет».

— Не думай дурно о королеве, — взмолился Лансель. — Плоть слаба, Джейме. От нашего греха не было никакого вреда. И… и бастардов.

— Да. Бастарды редко заводятся НА животе. — Ему стало любопытно, что бы сказал его кузен, если б он покаялся в своих грехах, в трех, которых Серсея назвала Джоффри, Томмен и Мирцелла.

— После битвы я был зол на ее величество, но Верховный Септон уверил меня, что я должен ее простить.

— И покаялся в своих грехах Его Святейшеству, не так ли?

— Он молился обо мне, когда я лежал раненый. Он был добрым человеком.

«А теперь, он мертвый человек. По нем звонят колокола». — Он задался вопросом, догадывается ли кузен, какой плод породили его слова.

— Лансель, ты — треклятый тупица.

— Ты не так уж не прав. — Ответил Лансель. — Но мои глупости остались позади. Я попросил Небесного Отца наставить меня на путь, и он мне помог. Я отказываюсь от титула и жены. Хардстон, если хочет, может забирать и то и другое. Завтра я возвращаюсь в Королевскую Гавань и посвящу свой меч новому Верховному Септону и Семерым. Я хочу принести клятвы и присоединиться к Сыновьям Воина.

Парень совсем сбрендил.

— Сыновья Воина были разогнаны три сотни лет тому назад.

— Новый Верховный Септон возродил орден. Он разослал призыв всем достойным рыцарям посвятить свои жизни и мечи служению Семерым. Бедные Ребята тоже восстановлены.

— С какой стати Железный Трон допустил подобное? — Джейме помнил, что первые Таргариены годами сражались с этими двумя военными орденами, хотя он не мог вспомнить какие короли именно. Возможно, Мейегор или первый из Джахаерисов. — «Вот Тирион, тот точно вспомнил бы».

— Его Святейшество написал, что король Томмен дал свое позволение. Если хочешь, я покажу тебе письмо.

— Даже если это правда… ты лев с Утеса, лорд. У тебя есть жена, замок, и земли и люди, которых нужно защищать. Если боги будут милостивы, у тебя будут сыновья твоей крови, которые станут продолжателями твоего дела. Почему ты хочешь отбросить все это прочь ради… ради каких-то клятв?

— А почему так поступил ты? — Тихо спросил Лансель.

«Ради чести», — мог ответить Джейме. — «Ради славы». Но это была бы ложь. Честь и слава тоже сыграли свою роль, но основная причина звалась — Серсея. С его губ сорвался смех. — Ты бежишь в объятья Верховного Септона или моей милой сестрицы? Помолись об этом, и молись усердно, брат.

— Так ты помолишься со мной, Джейме?

Он оглядел септу, богов. Матерь, полную сострадания. Отца, беспощадного в своей справедливости. Воина с мечом в руке. Неведомого, чье получеловеческое лицо выглядывало из тени опущенного капюшона. — «Я думал, что я Воин, а Серсея — Дева, но она все время была Неведомым, скрывавшим свое лицо от моих глаз».

— Помолись за меня, если желаешь. — Ответил он кузену. — Я забыл все слова.

Когда Джейме вышел в ночь, воробьи по-прежнему сидели на ступенях.

— Спасибо, — обратился он к ним. — Теперь я чувствую себя гораздо святее.

Поискав, он обнаружил сира Илина с парой мечей.

Двор замка был полон глаз и ушей. Чтобы избавиться от них, они отправились в богорощу Дарри. Тут воробьев не было, только голые задумчивые деревья. Их черные голые ветки вцепились в небо. Под ногами шуршал толстый ковер павших листьев.

— Видите это окно, сир? — Джейме воспользовался мечом как указкой. — Это бывшая спальня Раймуна Дарри. Там спал король Роберт по возвращению из Винтерфелла. Ты помнишь, дочь Неда Старка сбежала после того, как ее волк укусил Джоффа. Моя сестра хотела, чтобы девчонке отрубили руку. Это древнее наказание, за покушение на особу королевской крови. Роберт ответил, что она чудовище и сумасшедшая. Они ругались полночи… правда, сражалась одна Серсея, а Роберт напивался. Уже за полночь королева позвала меня внутрь. Король вовсю храпел на мирийском ковре на полу. Я спросил свою сестру, не желает ли она, чтобы я уложил его в кровать. Она ответила, чтобы я уложил в кровать ее и сорвал с нее платье. Я овладел ею на постели Раймуна Дарри, переступив через спящего Роберта. Если б Его Величество проснулся, я бы убил его — там и тогда. И он стал бы не первым королем, павшим от моего меча… но ты знаешь эту историю не хуже меня, не так ли? — Он рубанул по ветке дерева, разрубив ее до половины. — Когда я трахал Серсею, она кричала: «Хочу!». Я думал, что она имеет в виду меня, но она хотела изуродовать или убить девчонку Старков. — «Все, что я делаю, я делаю ради любви». — Только благодаря случайности меня опередили люди Старка, и сами нашли девчонку. Если б я нашел ее первым…