Тупиковый вариант - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 8

— Все, замяли, — попросил Питер.

— Ну нет! — рявкнул Дельмарио, расхрабрившись от выпитого. — Не замяли и никогда не замнем! Тащи доску, Банни! Я бросаю тебе вызов! Проанализируем все снова, прямо сейчас, во всех подробностях! Покажу тебе наконец, как ты прошляпил выигрыш.

Он вцепился в край стола и попытался встать.

— Сядь, Дельмарио, — повелительно произнес миллионер. — У меня есть идейка пооригинальнее.

Дельмарио пошатнулся, вяло мигнул и плюхнулся на стул. Банниш выдержал паузу и продолжал:

— Впрочем, я изложу ее чуть погодя, а сначала поведаю одну историю. Как правильно заметил Арчи Баркер, месть — лучший способ свести счеты. Но месть не будет полной, если жертва не догадывается о том, что ей мстят. А потому я собираюсь поведать вам кое-что о вашей жизни. Конкретно — как я свел на нет все ваши начинания, разрушил карьеры и разбил мечты.

— Господи, какой бред. Сколько можно! — бросил Экс.

— Да, Стюарт, ты никогда не любил историй, — нравоучительным тоном заметил Банниш. — А знаешь, почему? Потому что рассказчик становится на время центром внимания, а ты не терпел, когда внимание переключалось с тебя на другой объект. Сейчас ты вообще не способен быть душой компании. Каково ощущать себя ничтожеством?

Экс скривился, подлил себе кофе.

— Ну, продолжай. Начинай свою сказочку.

Все затаили дыхание.

— Разумеется. — Банниш усмехнулся. — Итак, все началось с партии против Весселера. Сразу оговорюсь: в той столь любимой вами позиции я ничего не проглядел! Она не была выигрышной изначально.

Дельмарио громко фыркнул. Банниш и ухом не повел.

— Теперь я это знаю. Тогда не знал. Думал, вы правы. Меня грызло чувство неполноценности. Я забросил все и без конца прокручивал в голове варианты. Вы не поверите, сколько лет эта партия не давала мне покоя. Я потерял сон, она отравила мое существование, превратилась в навязчивую идею. Я хотел только одного — получить еще один шанс и довести ее до победы. С вашей легкой руки я не сомневался, что всего-навсего сделал ошибочный ход, и, появись у меня возможность вернуться в тот день и найти корректное продолжение, сумел бы исправить оплошность. Постепенно это стало моей целью. Я стремился к ней пятьдесят лет.

Питер чуть не поперхнулся остывшим кофе.

— Ты, наверное, хотел сказать — пять лет?

— Пятьдесят, — твердо повторил Банниш.

— Ну так и есть — он спятил, — констатировал Экс.

— Нет, — спокойно возразил Банниш. — Наоборот, я — гений. Как вы относитесь к перемещениям во времени?

Питер заскучал.

— Принципиально невозможны. Слишком много непреодолимых парадоксов…

Банниш поднял руку: мол, ясно, можешь не продолжать.

— Ты прав, Нортон, и одновременно не прав. Путешествия во времени возможны, правда, в весьма ограниченном смысле. Однако мне этого хватило. Не стану докучать вам математическими выкладками — все равно не поймете. Проще воспользоваться аналогией. — Он подумал, собираясь с мыслями. — Время… Его считают четвертым измерением. В действительности же оно принципиально отличается от трех остальных, ведь вдоль него — увы, лишь в одном направлении, от прошлого к будущему — движется не материя, а человеческое сознание. Но есть и сходство. Само по себе время не может куда-либо течь, как не может течь длина или ширина. Просто наш разум перескакивает с одного мгновения на другое подобно материальному телу, перемещающемуся вдоль пространственной оси координат. Это стало моей отправной точкой. Раз сознание может двигаться в одном направлении, что запрещает ему с тем же успехом двигаться в обратном? — рассуждал я. На обдумывание, разработку деталей и воплощение этой идеи у меня ушло пятьдесят лет. Я назвал открытое мною явление «ретроноопроекцией».

Он надменно выпятил губы и продолжал:

— Этим открытием, джентльмены, увенчалась моя первая жизнь, полная неудач, насмешек и нищеты. Я лелеял свою мечту, отдавал ей все силы и перебивался с хлеба на воду. И каждое мгновение этих пятидесяти лет я ненавидел вас — ненавидел тем яростнее, чем большего жизненного успеха добивался каждый из вас. Вы процветали, а я едва сводил концы с концами; вы преуспевали, а на меня один за другим сыпались удары судьбы. Однажды, лет через двадцать после университета, я встретил Нортона. Сытый, респектабельный, вальяжный… Разговаривая со мной, он то и дело отвлекался, чтобы дать очередной автограф, и поглядывал на меня этак покровительственно. Тогда-то я и решил окончательно: уничтожу вас. Всех троих. — Губы Банниша злобно дернулись. — И мне это удалось. Дальше рассказывать особенно не о чем. В семьдесят один год, собрав свое устройство, я воспользовался им по назначению. Не существует способа перемещать во времени предметы, но разум! Разум — другое дело. Изобретенный мною проектор мог, отправив мой разум назад, в любой выбранный момент жизни, наложить мое зрелое сознание со всеми воспоминаниями на мое же раннее сознание. Правда, больше с собой взять нельзя было ничего. — Банниш улыбнулся и коснулся виска указательным пальцем. — Зато я прихватил свою фотографическую память. Этого оказалось с лихвой. Я запомнил все, что считал необходимым в новой прошлой жизни, и, перенесясь в юность, получил второй шанс — шанс сделать более удачные ходы. Как видите, я их сделал.

Стив Дельмарио пошевелил бровями, залез рукой под очки и потер глаза.

— А твое это… тело? Как же оно?

— Справедливое любопытство. Процедура ретропроекции убивает потенциального путешественника во времени. Вернее, его телесную оболочку. Временная линия, конечно, продолжается — так, во всяком случае, вытекает из моих уравнений. Я не имел возможности проверить это лично. А изменения в прошлом создают новую, вариантную линию времени.

— Ага. — Дельмарио кивнул. — Альтернативный путь, значит.

Кэти вдруг засмеялась.

— Ну и ну! Просто не верится. Неужели все это происходит со мной? И неужели кто-то воспринимает это за чистую монету?

Э.К.Стюарт, уже давно смотревший в пространство с видом мученика, решившего стоически дослушать до конца любую галиматью, живо откликнулся:

— Согласен. Нет, Брюс, я не столь легковерен, как раньше. Если ты намереваешься разыграть нас, напичкав этой бредятиной, извини — ничего не выйдет.

Банниш повернулся к Нортону.

— Каков вердикт капитана?

— М-м, — осторожно начал Питер. — Честно говоря, Брюс, поверить трудновато. Ты ведь сам признался, что та злосчастная партия стала твоей навязчивой идеей. Полагаю, я буду недалек от истины, если… Короче говоря, лучше бы тебе обратиться к специалисту.

— К какому специалисту?

— Э-э… — Он неловко поерзал на стуле. — К психиатру, что ли. Или к психоаналитику.

Банниш хохотнул.

— О, какой сочувственный тон! Словно тебя и не вышвырнуло в этой линии времени из преуспевающих романистов в книготорговцы.

Питер вздохнул.

— Эх, Брюс, неужели ты сам не понимаешь, сколь жалки твои фантазии? Я согласен: ты достиг большего, чем мы; но тебе этого мало, тебе хочется уязвить нас побольнее. Отсюда и твоя выдумка. Зачем нужно убеждать нас, будто наши неудачи — твоих рук дело? Болезненное воображение плюс нездоровая жажда мести, а по сути — бессмысленный самообман.

— Нет, Нортон! — Банниш сорвался на крик, но тут же усмехнулся. — Придется рассказать все поподробнее, как и было задумано.

— Да пусть выговорится, Питер, — остановил Стюарт собравшегося было возразить экс-капитана. — Глядишь, потешит свой характер, и кончится этот балаган.

— Вот спасибо-то, Экс. — Хозяин обвел взглядом удрученных гостей. Злорадное самодовольство так и выпирало из него: он дождался! Не зря он шел к этому мгновению долгие годы. Наконец Банниш остановил взор на Стиве Дельмарио. — Начну-ка я с тебя. Ибо в действительности как раз с тебя-то я и начал. Справиться с тобой ничего не стоило — ты всегда был глуп и ограничен. В исходной линии жизни ты стал таким же богачом, как я в нынешней. Пока я тратил годы, совершенствуя свой ноопроектор, ты быстро сколотил состояние на электронных играх, а позже занялся более солидными вещами — домашними персональными компьютерами и тому подобным. Тебе не было равных в этой области; ты проявил себя истинным гением, но, на свою беду, ничем другим не интересовался. Вернувшись в прошлое, я попросту занял твое место. Прежде чем воспользоваться проектором, я изучил все твои ранние игрушки, запомнил самые плодотворные идеи и запатентованные изобретения, которые сделали тебя электронным магнатом. Я зафиксировал в памяти даже дни, когда ты представлял свои разработки в патентное бюро. И вот, вооружившись этими знаниями, я с легкостью вышибал из-под тебя стул всякий раз, когда ты собирался снова на него усесться. Теперь это было проще простого. Признайся, Дельмарио, разве в те давние времена тебя не поражало, что я предвосхищал каждую твою ценную мысль? Этот дом мог бы принадлежать тебе, Дельмарио.