Умирающий свет - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 25

— Сожалею о вашем ранении, — посочувствовал Дерк.

— Я допустил ошибку, т'Лариен. Возможно, по молодости. Тем не менее ошибка была серьезной и могла привести к неприятному исходу. В некотором смысле я легко отделался, — он пристально посмотрел на Дерка. — Кое-кому следует быть осторожнее и не совершать ошибок.

— Да? — Дерк изобразил невинную улыбку.

Некоторое время Джанасек молчал, но в конце концов сказал:

— Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду.

— Разве?

— Да. Вы сообразительный человек, т'Лариен. И я тоже. Ваши детские уловки не пройдут. Например, вам нечего было обсуждать со мной. Вы просто хотели проникнуть в комнату по известным вам причинам.

Улыбка сползла с лица Дерка. Он кивнул.

— Это так. Согласен, что прием дурацкий. Я хотел проверить, нет ли здесь Гвен.

— Я сказал вам, что она в лесу, на работе.

— А я не поверил вам, — признался Дерк. — Она сказала бы мне вчера. Вы прячете ее от меня. Почему? Что происходит?

— Ничего, что касалось бы вас, — ответил Джанасек. — Попытайтесь понять, т'Лариен, если вы способны на это. Возможно, вам, как и Аркину Руарку, я кажусь плохим человеком. Думайте, что вам угодно. Мне это безразлично. Но я не плохой человек и поэтому предостерегаю вас от ошибок. Поэтому я пустил вас, прекрасно понимая, что вам нечего сказать мне. Но у меня есть что вам сказать.

Дерк откинулся на спинку дивана и кивнул.

— Хорошо, Джанасек, говорите.

Джанасек нахмурился.

— Ваши трудности, т'Лариен, в том, что вы мало знаете и еще меньше понимаете Джаана, меня и нашу жизнь.

— Я знаю больше, чем вы думаете.

— Неужели? Вы прочли сочинение Джаана о «Песнях о Демонах» и, несомненно, слышали что-то от людей. Ну и что из того? Вы не кавалаанец. Вы не понимаете кавалаанцев. Но вы стоите передо мной и смотрите на меня с осуждением. По какому праву? Кто вы такой, чтобы судить нас? Вы едва знакомы с нами. Сейчас я приведу пример вашего невежества. Только что вы назвали меня Джанасеком.

— Но ведь это ваше имя.

— Часть моего имени, последняя часть, ничего не говорящая о том, кто я есть. Это принятое мною имя принадлежало древнему герою Сообщества Айронджейд, прожившего долгую и плодотворную жизнь. В Великих Войнах он много раз доблестно сражался за своих собратьев. Конечно, я понимаю, почему вы так назвали меня. На вашей планете принято употреблять последнюю часть имени по отношению к малознакомому или к человеку, к которому вы относитесь враждебно. Близкого вам друга вы называете первым именем, не так ли?

Дерк кивнул.

— Пожалуй, да. Но все не так просто, хотя вы довольно близки к истине.

Джанасек ядовито улыбнулся, его голубые глаза заискрились.

— Вы видите, я понимаю ваших людей. Может быть, даже слишком хорошо понимаю. Поступая согласно вашим обычаям, я называю вас т'Лариен, потому что враждебен по отношению к вам и называю вас согласно вашим обычаям. А вы не делаете и шага в мою сторону. Вы называете меня Джанасеком, не утруждая себя раздумьями, небрежно применяя ко мне свою систему имен.

— В таком случае, как я должен вас величать? Гарс?

Джанасек нетерпеливо махнул рукой.

— Гарс — мое настоящее имя, но вы не можете меня так называть. Употребление этого имени свидетельствует о наличии таких взаимоотношений, которых у нас нет. Гарсом могут меня называть мой тейн, моя собетейн и мои кеты, но не инородец. Вам следует называть меня Гарсом Айронджейдом, а моего тейна Джаантони Высокородным Айронджейдом. Так ко мне обращаются равные мне люди, кавалаанцы из других сообществ, вступающие в разговор. Вас я прощаю за недостаточностью улик, — он улыбнулся. — Поймите, т'Лариен, что я рассказываю вам все это в качестве примера и только. Меня очень мало волнует, как вы ко мне обращаетесь — как к Гарсу, Гарсу Айронджейду или мистеру Джанасеку. Называйте меня так, как велит вам ваше сердце, меня это не оскорбит. Кимдиссец Аркин Руарк иногда называет меня Гарси, но даже это не выводит меня из себя, и я удерживаюсь от желания проткнуть его, чтобы посмотреть, как он лопнет.

Что касается правил этикета и обращения, я и без Джаана понимаю, что они устарели и, являясь наследием времен более сложных, но и более примитивных, отмирают в современной жизни. Теперь кавалаанцы летают к другим планетам на своих космических кораблях, разговаривают и торгуют с существами, которых раньше уничтожали как демонов, и даже создают целые планеты, как они создали Уорлорн. Старый кавалаанский язык теперь почти забыт, за исключением немногих терминов, которые продолжают жить. Это понятия и реалии, которые перестанут существовать, если мы перестанет их называть старокавалаанскими словами. Все изменилось, изменились даже мы сами, жители Верхнего Кавалаана. Джаан говорит, что мы должны измениться еще больше для того, чтобы выполнить наше назначение в истории человечества. Таким образом, старая система имен и слов, обозначающих отношения, рушится, даже высокородные становятся небрежными в языке, и Джаантони Высокородный Айронджейд повсюду именует себя Джааном Викари.

— Это не имеет значения, — сказал Дерк. — К чему вы все это говорите?

— Чтобы привести простой и элегантный пример того, как много вы из своей культуры неверно применяете к нам, как вы каждым своим действием и каждым своим словом навязываете нам свои суждения и свою систему ценностей. Вот для чего я говорю вам все это. Есть и более важные проблемы, но все строится на одном: вы допускаете одну и ту же ошибку, ошибку, которую вам не следует делать. Цена расплаты может оказаться больше, чем вы можете заплатить. Вы думаете, я не догадываюсь, что, вы пытаетесь сделать?

— Что я пытаюсь сделать?

Джанасек снова улыбнулся, напряженно прищурившись. В уголках глаз появилась сеть морщинок.

— Вы пытаетесь украсть Гвен Дельвано у моего тейна. Правда?

Дерк не ответил.

— Правда, — ответил за него Джанасек. — И напрасно. Постарайтесь уяснить, что вам этого не позволят. Я не позволю. Я связан с Джаантони Высокородным Айронджейдом железом и огнем и не забуду о своих обязанностях. Мы — тейны друг для друга. Наша связь крепче всех других союзов, известных вам.

Дерк подумал о Гвен и о темно-красной слезинке, полной воспоминаний и обещаний. Ему стало жалко, что он не может дать Джанасеку подержать говорящий камень хотя бы на минутку, чтобы самонадеянный кавалаанец мог почувствовать, какая прочная связь когда-то соединяла их с Джинни. Ничего не получилось бы. Разум Джанасека не смог бы уловить ничего. Ему камешек показался бы простой безделушкой.

— Я любил Гвен, — резко сказал он. — Сомневаюсь, что любая из ваших связей крепче этой.

— В самом деле? Да, вы не больше кавалаанец, чем Гвен, и вам не понять силы связи железа и огня. Я впервые столкнулся с Джаантони, когда мы оба были очень юны. В действительности я был даже моложе его. Он больше любил играть с младшими детьми, чем со своими сверстниками, и часто приходил в нашу группу. Я с первого взгляда оценил его так высоко, как только мог оценить такой маленький мальчик. Потому что он был старше меня и, значит, ближе к положению высокородного, и потому что он водил меня по полным приключений лабиринтам и пещерам, и потому что он рассказывал мне занимательные истории. Повзрослев, я узнал, почему он водился с младшими детьми, и мне стало стыдно за него. Он боялся детей своего возраста, потому что они дразнили его, часто били. Но к тому времени, когда я узнал об этом, между, нами уже установилась связь. Вы можете назвать наши отношения дружбой, но это будет ошибкой, потому что вы снова примените свои мерки к нашей жизни. Наши отношения были гораздо глубже и теснее вашей дружбы, нас уже связали железные узы, хотя мы еще не стали тейнами.

Как-то раз, когда мы с Джааном бродили далеко за пределами нашего поселения, обследовали пещеру, которую он хорошо знал, я неожиданно напал на него и избил так, что все тело его покрылось синяками. Он всю зиму не появлялся в нашем отделении но в конце концов вернулся. Никаких обид между нами не было. Мы снова стали бродить вместе и охотиться вместе, и он рассказал мне еще много сказок, мифов, преданий. А я часто нападал на него, всегда заставая врасплох, и побеждал. Через некоторое время он начал давать мне отпор и довольно удачно. Потом у меня уже не получалось нападать на него неожиданно. Однажды я унес из нашего поселения нож, спрятав его под рубашкой, и, выхватив его при удобном случае, пырнул Джаана. Тогда мы оба стали носить ножи. Когда он достиг возраста, чтобы принять выбранное имя, и мог быть вызван на дуэль, он уже стал таким человеком, которого дразнить опасно.