Остров любви - Мартин Кэт. Страница 8

Молодые люди не спеша ехали по тропинке, кожаные седла под ними поскрипывали в такт движению. Глори с удовольствием подставила лицо теплому весеннему солнышку, Николас же с каждой минутой становился все более мрачным.

–Мы с братом часто ездили по этой тропинке, когда были детьми, – заговорила Глори, пытаясь вовлечь капитана в разговор и заставить забыть сцену на рисовом поле.

– Во время таких прогулок один из наших домашних учителей, мистер Айснер, рассказывал нам, как называются те растения и животные, которых мы встречали.

– А я и не знал, что у вас есть брат, – заметил Николас.

И об этом не знает больше никто, благодаря матери.

– Он сейчас учится на Севере. Ему всегда хотелось быть ботаником. Лекции мистера Айснера произвели на него неизгладимое впечатление.

Николас опять кивнул, хотя казался захваченным своими мыслями. Он великолепно смотрелся на крупном вороном жеребце, и впервые за многие годы Глори почувствовала себя смущенной.

– Вы уверенно держитесь в седле, капитан.

– Благодарю вас. Вы тоже. Признаюсь, я никак не ожидал от женщины с вашими вкусами такого пристрастия к спорту.

Глори проигнорировала эту колкость.

– Я никогда не отличалась мальчишескими наклонностями, но ездить верхом люблю больше всего на свете. Вы не согласны?

– Что? О, да, да, согласен.

Демонстративное равнодушие капитана к ее персоне раздражало. Зачем, интересно, ей понадобилось трещать без умолку, как последней дуре? Да еще тогда, когда ему явно наскучила ее компания. За последние полчаса он взглянул на нее только раз, когда был уверен, что она не смотрит на него.

– Капитан, если вы хотите вернуться домой…

– Неплохая идея, мисс Саммерфилд. Я…

– Глори, – поправила она его.

– Глори. – Натянув поводья, Николас остановил своего жеребца и повернулся к девушке. На своей гнедой лошади она выглядела настоящей аристократкой. Пряди ее прекрасных льняных волос поблескивали на солнце.

– Признаюсь, я слегка озабочен делами на моем судне, – солгал он, стараясь придать своим словам большую убедительность. – Наверное, мне не следовало покидать Чарлстон.

– Отец говорит, что вы слишком много работаете, – сказала Глори.

– Может быть, но мне кажется, вы правы, нужно пораньше возвратиться домой.

Глори с трудом сдержала себя.

– Я и в самом деле начинаю уставать, – объявила девушка, негодуя от того, что Блэкуэлл не разделяет ее восторгов по поводу этого чудесного утра. – И потом, сегодня днем меня ожидает несколько важных дел.

Глори недвусмысленно показывала, что капитан не может быть причислен ни к одному из этих важных дел, что злило его. Если бы она не была дочерью Джулиана, он не тратил бы столько времени на пустые разговоры, а сумел бы ее соблазнить. И вместо этого ему придется страдать от желания до самого Чарлстона!

– Знаете что, капитан, – сказала Глори, разворачивая своего мерина, – я могу показать вам кратчайшую дорогу к дому. Она проложена через поля, и по пути придется преодолеть несколько живых изгородей.

– Думаю, нам не стоит этого делать. Земля слишком грязная. Легко можно упасть.

– Значит, вы боитесь разбиться?

– Послушайте, мисс Саммерфилд, пока вы находитесь со мной, я несу за вас ответственность. Мы будем возвращаться по тому же пути, по которому приехали сюда.

– Отец иногда о вас рассказывал, капитан, но он никогда не говорил, что вы трус. – С этими словами девушка развернула своего мерина и сильно ударила его каблуками. Лошадь понеслась галопом.

Николас в сердцах выругался и направил своего жеребца в погоню. Он то и дело подстегивал его, чтобы догнать коня Глори.

Потом вороной и сам вошел в азарт и понесся что было сил, глухо стуча копытами по влажной земле.

«Взбалмошная и избалованная девчонка, – думал Николас, – ее не волнует ничего, кроме собственных капризов. Но если она сломает свою упрямую шею, Джулиан никогда мне этого не простит!» Припав к гриве своего жеребца, капитан заставлял его скакать все быстрее, надеясь догнать девчонку до того, как она достигнет первой изгороди, видневшейся вдали. Хотя Ганнибал скакал очень быстро, ему удалось преодолеть только половину расстояния, отделяющего Николаса от девушки. Прильнув к шее лошади, Глори перелетела через живую изгородь. В прыжке ее коня было столько же грации, как и в танцах его хозяйки на вчерашнем балу.

Николас, на чем свет стоит ругая эту маленькую идиотку, перемахнул через изгородь. Глори была еще в нескольких футах впереди, когда они доскакали до ветхого заборчика, стоящего недалеко от одного из рисовых полей. Земля здесь была более сырой и вязкой, и Николасу все не удавалось догнать девушку.

Готовясь к очередному прыжку, Глори не заметила, что копыта мерина попали в вязкую болотистую почву. Лошадь перескочила через забор, но, преодолев препятствие, споткнулась. Девушка чудом удержалась в седле. Остановив коня, она изящно спрыгнула на землю.

У капитана отлегло от сердца. Он заставил жеребца преодолеть забор и сердито посмотрел на Глори. Та стояла в жидкой темной грязи, доходящей до ее лодыжек, осматривая переднюю ногу мерина. Подол ее длинной юбки был мокрым. Николасу с трудом удавалось сдерживать себя. Спешившись, он подошел к мерину, который жалобно ржал, и осмотрел его ногу.

– Надеюсь, теперь вы удовлетворены? – спросил он, играя желваками.

Сначала он прочитал во взгляде Глори раскаяние, но потом она дерзко подняла голову.

– Откуда мне было знать, что поле затоплено? Я прыгала здесь сотни раз.

– Вы должны уметь пользоваться своей хорошенькой маленькой головкой, – строго сказал Николас. – Перед тем, как ехать по влажному полю, нужно было подумать.

– Я просто хотела… преподать вам урок, – а вслух произнесла, – немного поразвлечься. Мне не хотелось причинять животному боль. Я попросила бы вас не читать мне нотаций. – Словно подчеркивая сказанное, девушка изо всех сил ударила плетью по подолу. Глаза ее метали молнии.

– Вы упрямы и своевольны, – выпалил Николас, – и кто-нибудь обязательно должен пройтись этой плеткой по вашей очаровательной… спинке.

Глори вспыхнула.

– Во всяком случае, не вы!

Николас выпрямился и раздраженно посмотрел на девушку.

– Я мог бы кое-чему научить вас, мисс Саммерфилд, но у меня нет ни времени, ни желания обучать юных леди хорошим манерам. – Капитан подошел к своей лошади, вставил ногу в стремя и вскочил в седло. Губы Николаса тронула невеселая улыбка, и он натянул поводья.

– И куда, интересно знать, вы направляетесь? – скептически окликнула его Глори. – Не можете же вы вот так просто оставить меня здесь!

– Не могу? – небрежно бросил Блэкуэлл через плечо.

– Но моя лошадь… она повредила себе ногу, и теперь я не могу на ней ехать!

В таком случае дам вам совет: идите пешком. – Николас подстегнул своего вороного, и он перешел на легкий галоп.

– Будьте вы прокляты, Николас Блэкуэлл! Будьте прокляты!

Развернув своего жеребца, Николас внимательно посмотрел на девушку.

– Держитесь, мисс Саммерфилд, и может быть, я вернусь, чтобы преподать вам урок, о котором мы говорили. – Даже на расстоянии он увидел, как округлились ее глаза. Ничего не отвечая, девушка стала выводить мерина из грязи на тропинку. Николасу нравился такой оборот событии. Капитан ничего не имел против того, чтобы преподать этой девушке некоторые уроки… в постели. Там он мог научить ее многому. Но, поскольку выбирать не приходилось, у него оставалась надежда, что долгая дорога к дому научит Глори, как следует вести себя с настоящим мужчиной.

Обратная дорога показалась Глори бесконечной. Ну и досталось же капитану Блэкуэллу! Это просто невыносимый самодовольный осел! Как он только мог оставить ее здесь? Ни один джентльмен не поступил бы так с леди. Но капитан, скорее всего, никакой не джентльмен! Если не брать во внимание первые несколько часов, он практически не старался вежливо разговаривать с ней. Этого человека нисколько не интересовало, что она, Глори, говорила. Да он просто… просто… презренный тип. Вот кто он такой!