Полночный всадник - Мартин Кэт. Страница 55

— Тебе понравилось, querida. Да?

Она вспыхнула, почувствовала, как краска заливает ее щеки.

— Все в порядке, Кэрли. Мне тоже понравилось. Ты поняла это?

Потом он заполнил ее, Кэрли начала двигаться, пытаясь втянуть его в себя еще глубже, и вдруг обнаружила, что Рамон освободил ее руки.

Она обхватила ногами бедра Рамона, прижала его к себе. Но несмотря на наслаждение, охватившее Кэрли, сомнения и страхи снова обрушились на нее. Рано или поздно она забеременеет, их дети будут наполовину англичанами. Полюбит ли он их так же сильно, как если бы у него родились чистокровные испанцы? А вдруг он узнает о том, что она выросла в пенсильванском шахтерском поселке? Как будет тогда относиться к их детям?

Или опять при случае не поверит ее слову? Тогда он прогонит Кэрли и ее детей прочь или, что еще хуже, оставит детей себе. Нет, она не переживет этого.

Слезы душили Кэрли: ее переполняла любовь, которую она должна была отвергнуть! Когда наступит утро, ее отношения с Рамоном закончатся. На этот раз она послушается дядю, возможно, даже выйдет за Винсента. Будет оберегать себя от нестерпимой боли.

Рамон входил в Кэрли глубоко, мощно, с такой силой, что она вздымалась вверх. Любовь и страсть слились воедино. Кэрли извивалась под Рамоном, поднималась навстречу ему, подстраиваясь под его неистовый темп, испытывая неутолимое желание.

Сегодня ночью он принадлежит ей, а завтра уйдет.

— Рамон… — снова прошептала она, прижимаясь лицом к его плечу.

— Те adoro, mi amor. Обожаю тебя, любовь моя.

Она всхлипнула, прильнула к Рамону так сильно, словно решила никогда не отпускать его от себя. Они одновременно испытали экстаз, испарина покрыла их тела. На некоторое время оба замерли. Кэрли подумала, что ему пора уйти, и боль пронзила ее. Она боялась даже подумать о том, что случится, если дядя обнаружит его здесь. Однако Рамон начал снова целовать ее, его плоть отвердевала внутри Кэрли, а она лишь тихо стонала, самозабвенно отдаваясь ему.

Проснувшись перед рассветом, она увидела одетого Рамона. На мгновение Кэрли пронзила ужасная мысль, что он снова использовал ее.

— Не смотри на меня так, — попросил он. — Я отвечаю за каждое произнесенное мною слово и сотни других, невысказанных. — Кэрли с облегчением откинулась на подушку. — Ты плакала во сне, помнишь?

— Нет.

Ее сердце сжалось.

— Ты умоляла меня уйти. Говорила, что не можешь мне доверять. Это правда?

Кэрли вцепилась руками в простыню.

— Я бы доверила тебе свою жизнь… но…

Его глаза вспыхнули.

— Уже не один месяц моя жизнь в твоих руках, однако я не доверял тебе. Послушай меня. Отныне я стану таким мужем, каким мне следовало быть с самого начала. Клянусь! Что бы ни случилось, я не усомнюсь в тебе. — Он зашагал по комнате, потом остановился. Его глаза были прикованы к Кэрли. — Приехав сюда, я собирался забрать тебя с собой, но ты не готова к отъезду, ибо боишься меня сильнее, чем в ту первую ночь в горах. Но я больше не боюсь тебя и своих чувств. Я завоюю тебя, Кэрли. И когда ты снова станешь моей женой, я уже не дам тебе уйти.

Бросив последний нежный взгляд на девушку, он перекинул ногу через подоконник и спрыгнул на землю.

Кэрли видела, как он исчез в темноте. Сердце ее ныло. Но слова Рамона не выходили из головы. Можно ли снова довериться ему? Можно ли надеяться, что их совместная жизнь сложится удачно? Он просил Кэрли вернуться в Лас-Алмас — ее единственный настоящий дом.

Понимая, что хочет этого больше всего на свете, она все же боялась.

Кэрли без сил лежала на подушке и слушала тишину, потом — звуки пробуждающегося ранчо. Прошел час. Дядя уехал с группой вооруженных людей, и страх за Рамона заглушил в душе Кэрли все другие опасения.

Вдруг он отправился в Льяно-Мирада? Она молилась о том, чтобы дядя не нашел его, чтобы Рамон и обитатели лагеря уцелели.

Через два дня капитан Харри Лав, Флетчер Остин, Джереми Лейтон и еще три десятка мужчин ворвались на перевал, ведущий в Льяно-Мирада.

Анхел де ла Герра увидел людей, появившихся на задней дороге, предназначенной для бегства. Они сняли охрану — одних убили бесшумно, других уничтожили метким выстрелом, промчавшись мимо постов на взмыленных лошадях. Женщины с криками бросились в хижины, надеясь спасти детей.

Томазина Гутиерес стояла возле мужа, стреляя из длинной винтовки; Сантьяго вел огонь из двух пистолетов системы Ремингтона. Педро Санчес, Руис Доминго, Игнасио Хуарес и дюжина других сражались верхом. После каждого выстрела они спешили сменить место. Миранда Агилар лежала за желобом с водой и стреляла из «кольта», подаренного ей Рамоном, который научил ее пользоваться оружием. Четвертая пуля, выпущенная Мирандой, попала в высокого всадника. Он упал на землю и замер в нескольких дюймах от нее.

Как ни странно, они отбили первую атаку, потеряв только стоявших в карауле и еще четверых людей. Добровольцам пришлось отступить за пределы лагеря.

— Они скоро вернутся, — сказал Анхел, присев на корточки возле Педро Санчеса.

— Да. И нам не удастся остановить их. — Педро повернулся к Руису Доминго: — Уведи женщин и детей в лес. Пусть они рассеются там и спрячутся. Мы постараемся сдерживать врага сколько сможем, потом уедем отсюда. Встретимся в пещере возле Арройо-Агахе.

Этот план был разработай заранее на случай сдачи лагеря.

Они быстро и молча простились. Взгляды людей говорили о том, что они знают, как мало у них шансов уцелеть. Потом каждый мужчина занялся своим делом. Когда появились «Гончие псы», защитники лагеря уже приготовились отразить атаку. Они удерживали добровольцев дольше, чем предполагали, и два часа отражали одну атаку за другой, принимая на себя град пуль. Но постепенно ряды защитников лагеря редели, люди и лошади падали на кусты и гранитные валуны, лежавшие у края каньона.

Когда стрельба временно затихла, Педро Санчес, Игнасио Хуарес, Карлос Мартинес и еще трое мужчин — все уцелевшие защитники лагеря — собрались за камнями выше задней дороги.

Положение было тяжелым, однако Педро ободрил друзей улыбкой:

— Они здорово удивятся, когда ворвутся в лагерь и увидят, что большая часть мужчин скрылась.

— Больше всего они хотят поймать Эль Дракона, а его здесь нет, — сказал Игнасио.

Педро задумался. Женщины и дети сейчас в безопасности, но если он и его compadres продолжат сопротивление, те, несомненно, погибнут. Если же они сдадутся, есть шанс, что их арестуют и повезут в Сан-Хуан-Батиста, чтобы повесить там. Тогда…

— Сними рубашку, друг, — обратился Педро к Игнасио.

— Что?

— Я хочу приготовиться. Когда они откроют огонь, мы сдадимся.

— Ты спятил?

Педро быстро поделился с Игнасио своими соображениями, и тот кивнул.

— Это, во всяком случае, дает нам шанс, — сказал Игнасио. — Лучше поступить так, чем умереть здесь. Я объясню остальным.

Сняв грязную белую рубашку и протянув ее Педро, он опустился в высокую густую траву и пополз сквозь плотные заросли кустарника к защитникам лагеря.

Когда по ним открыли огонь, они ответили лишь несколькими выстрелами, потом Педро начал размахивать окровавленной белой рубашкой Игнасио, привязанной к стволу винтовки. Карлос Мартинес и еще один мужчина упали, сраженные пулями. Наконец стрельба стихла. Педро, Игнасио и два пастуха оказались в руках разъяренных мужчин, среди которых Санчес узнал Флетчера Остина и Джереми Лейтона, шерифа Сан-Хуан-Батиста.

Подойдя к Педро, шериф направил ему в грудь ствол винтовки:

— Где он?

— Кто, сеньор шериф?

— Ты знаешь, кто нам нужен, — этот негодяй, называющий себя Испанским Драконом.

Флетчер Остин шагнул вперед:

— Отдайте его моим людям, шериф. Мы заставим мерзавца заговорить.

Схватив Педро за рубашку, Флетчер нанес ему такой удар в живот, что Педро согнулся и стал ловить воздух ртом.

— Постойте, господа, — сказал с протяжным техасским акцентом Харри Лав, командир добровольцев. — Не надо насилия. — Он хищно улыбнулся. — Возможно, другие удрали, но тот, за кем мы пришли, здесь. Господа, позвольте представить вам знаменитого Эль Дракона.