Шелк и сталь - Мартин Кэт. Страница 66

Подошедший лакей открыл дверцу кареты. Кэтрин помнила, что его звали Дикки. Она надвинула на голову свой капюшон, поскольку все еще шел дождь, и нерешительно улыбнулась Дикки, который помог ей спуститься вниз. Глаза его удивленно расширились, когда он узнал Кэтрин и увидел у нее на руках ребенка.

Бросившись вперед нее к тяжелой дубовой двери, он начал неистово колотить по ней. Ривз с ворчанием отворил дверь и впустил Кэтрин в дом. Чрезвычайное удивление на его продолговатом лице сменилось улыбкой, когда он увидел ее и ребенка.

— Позвольте сказать, миледи, мы вес очень рады видеть вас. Мы очень надеялись, что вы здоровы и невредимы, хотя не были до конца уверены в этом.

Это была самая длинная речь, какую Ривз когда-либо произносил. Кэтрин тронула до глубины души искренность старика дворецкого, и глаза ее наполнились слезами.

— Спасибо, Ривз.

Дворецкий принял у нее влажное пальто, но не стал тратить время на то, чтобы повесить его.

— Я сейчас извещу его светлость. Он не совсем хорошо чувствовал себя утром… правда, и днем тоже. Почему бы вам не подождать в Зеленой гостиной? Вам всегда нравилось находиться там.

Кэтрин снова была приятно тронута тем, что Ривз не забыл ее пристрастий.

— В Зеленой гостиной… да, хорошо. Спасибо, Ривз. Дворецкий поспешно удалился, а Кэтрин направилась в самую уютную комнату замка. В огромном камине пылал огонь, и она подошла погреться. Грудь ее налилась свинцом, и сердце невыносимо ныло.

В комнате все напоминало о Люсьене. Что он скажет, когда увидит ее? Что подумает о ребенке? Что произошло за год их разлуки? Сохранился ли их брак? Все эти вопросы Кэтрин задала мысленно сама себе. Что же, немного терпения — и скоро она узнает ответы на них.

Кэтрин молила Бога дать ей силы сделать то, что она должна, когда в комнату вошел маркиз. Он остановился в нескольких шагах от нее, держа спину прямо, и ей показалось, что он стал выше ростом по сравнению с тем, каким она помнила его. Она заметила также, что он очень похудел. Возможно, поэтому и казался выше.

Но в остальном его красивые, до боли знакомые черты остались прежними, и на мгновение Кэтрин подумала, не снится ли он ей снова. Глядя в эти серебристо-черные глаза, на эти твердые скулы и на красивые чувственные губы, ей ужасно хотелось подойти к нему, прикоснуться к его груди и положить голову ему на плечо. Однако Кэтрин знала, что не сделает этого.

Люсьен смотрел на женщину, стоящую перед ним, и чувствовал, что ноги отказываются слушаться его. За последние несколько месяцев он окончательно смирился с тем, что больше никогда не увидит Кэтрин. И вот она здесь, стоит перед камином, как будто никогда не покидала его дом, все такая же стройная и прелестная, только волосы немного потемнели, да зеленые глаза стали еще ярче.

Люсьен перевел взгляд на сверток, который держала на руках Кэтрин. Ребенок! Люсьен немного опешил.

— Рад видеть тебя, Кэтрин… — произнес он вслух, а мысленно задавался вопросами: чей это ребенок у Кэтрин на руках? Был ли он причиной того, что она ушла из дома? Может быть, это ребенок Кэтрин? Тогда кто отец этого малыша? Я? А может быть, другой мужчина? Последняя мысль была неприятна Люсьену.

— Должно быть, тебе холодно? — спросил он, заметив, что Кэтрин вся дрожит. — Позволь предложить тебе бренди.

— Нет… спасибо, я в порядке. — Она жестом руки остановила Люсьена, который уже было направился к буфету. — Прошу прощения, я не предупредила о своем приезде, — дрожащим от волнения голосом продолжила Кэтрин. — Вы не ждали меня… естественно. Я отсутствовала целый год и вообще не собиралась возвращаться, но… — Она замолкла и посмотрела на ребенка. Люсьен почувствовал, как внутри у него все сжалось.

— Это… твой ребенок? — несмело спросил он, желая прояснить для себя этот вопрос и в то же время боясь услышать ответ Кэтрин.

— Это наш ребенок, — сказала она тихо, и Люсьен вздрогнул, как от неожиданного удара. — Я вернулась сюда из-за Люка.

— Из-за Люка? — эхом повторил Люсьен и почувствовал странное головокружение.

— Его зовут Люсьен Уильям Монтейн. Я не знала, что у меня будет ребенок, когда уезжала отсюда. Со смертью моего дяди…

Люсьен сильно тряхнул головой, стараясь прийти в себя:

— Дунстан не умер, и тебя больше никто не разыскивает. При его словах Кэтрин вся обмякла, словно сбросила с себя тяжкий груз. Она выглядела бледной и ужасно несчастной. Люсьену хотелось подойти и обнять ее, но он остался на месте, словно боялся, что, если прикоснется к Кэтрин, она снова исчезнет, растворится как сон.

— Я не отравляла его, — словно заклинание повторяла Кэтрин.

— Я знаю. — Люсьен проглотил подступивший к горлу ком. — Пока не установлено точно, кто сделал это, но я не верю, что ты способна на такое.

Кэтрин пристально посмотрела на мужа. В этот момент малыш, спавший у нее на руках, проснулся и заплакал.

Люсьен уже не сомневался, что это его ребенок. У малыша были такие же черные волосы и глаза, как у всех Монтейнов. На мгновение от волнения у Люсьена перехватило дыхание. Он не мог выговорить ни слова.

Кэтрин снова посмотрела на мужа, и ее глаза наполнились слезами.

— Я вынуждена была вернуться, — произнесла она дрожащим голосом. — Я не могла оставить мальчика при себе, потому что Люк по праву первородства является законным наследником. У меня не было сомнений, что ты примешь его и полюбишь, как люблю его я.

В ее словах был какой-то подтекст, который Люсьен никак не мог уловить.

— Он красивый, Кэтрин, — с трудом выговорил он.

— Он очень хороший ребенок. Редко плачет по ночам и забавно смеется. Когда он смотрит на меня всегда думаю о тебе и… — Кэтрин не закончила, и слезы потекли по ее щекам. — Хочешь подержать его?

Люсьен протянул дрожащие руки и бережно принял сверток с младенцем.

— Ему нужна няня, — сказала Кэтрин, — и я привезла с собой миссис Босуорт. Она была с нами с самого рождения малыша и сейчас ждет в карете. Я пришлю ее сюда, когда буду уезжать.

До Люсьена сначала не дошел смысл ее слов, но когда он понял, о чем говорила Кэтрин, то вскинул голову и недоуменно посмотрел на нее. Неужели Кэтрин отказывается от ребенка? Может быть, он неправильно понял ее?

— Ему нравится чувствовать солнышко, когда он просыпается по утрам. При этом он всегда улыбается, — сказала Кэтрин и поправила дрожащей рукой одеяльце. — Иногда у него побаливает животик, но миссис Босуорт знает, что делать. Я оставила на столе список вещей, в которых он нуждается.

Люсьен смотрел на красивое, залитое слезами лицо любимой женщины и чувствовал, что сердце его вот-вот разорвется от боли.

— Не могу понять, о чем ты говоришь и за кого ты меня принимаешь.

— Я считаю тебя самым лучшим человеком, иначе не привезла бы сюда Люка, — ответила Кэтрин, глядя Люсьену прямо в глаза.

— Однако полагаешь, я способен допустить, чтобы ты ушла из дома без своего сына?

— Пожалуйста, не надо так говорить… — сказала Кэтрин. Слезы ручьем текли по ее щекам. — Меньше всего на свете я хотела бы оставить его, но он и твой сын. Я в большом долгу перед тобой и за все, что случилось, теперь расплачиваюсь сыном.

— Прошу тебя, Кэтрин. Твои слова убивают меня, — с выражением боли на лице произнес Люсьен.

Казалось, Кэтрин не слышит его:

— А мы все еще… Люк законнорожденный?

— Я не расторгал наш брак, и у меня нет другой жены, кроме тебя.

Кэтрин еще раз пристально посмотрела Люсьену в глаза и отвернулась.

— Я должна уехать, — тихо произнесла она и двинулась к выходу.

Люсьен преградил ей дорогу, бережно прижимая ребенка к груди.

— Ты не можешь уехать, Кэтрин. Я не допущу этого. Все так неудачно сошлось… Этот случай со мной, появление констеблей, страх потерять Майкла. Все смешалось. Но именно тогда наступило прозрение. Глядя, как ты спасаешь ребенка, я понял, что люблю тебя. Я понял, какая ты решительная и самоотверженная, и за это полюбил тебя еще больше. Я ушел из дома, потому что не знал, как признаться тебе в том, что заблуждался всю свою жизнь. — Люсьен опустил глаза, было заметно, что он очень волнуется. — Я едва не сошел с ума без тебя, Кэтрин. Ты думала, что я не нуждаюсь в тебе, но ты ошибалась. Я люблю тебя, Кэтрин, и ты мне очень нужна.