Алмазная колесница. Том 2 - Акунин Борис. Страница 22

– Кто-кто? – сдвинул брови Фандорин, услышав незнакомое слово.

– Акунин – это как evil man или villain [14], – попробовал объяснить Асагава. – Но не совсем… Мне кажется, в английском языке нет точного перевода. Акунин – это злодей, но это не мелкий человек, это человек сильный. У него свои правила, которые он устанавливает для себя сам. Они не совпадают с предписаниями закона, но за свои правила акунин не пожалеет жизни, и потому он вызывает не только ненависть, но и уважение.

– Такого слова нет и по-русски, – подумав, признал Фандорин. – Но п-продолжайте.

– Сэмуси, безусловно, нарушает закон. Это жестокий и хитрый разбойник. Но он не из трусов – иначе не удержался бы на своём месте. Я давно до него добираюсь. Два раза арестовывал: за контрабанду и по подозрению в убийстве. Но Сэмуси – якудза новой породы. Он действует не так, как бандиты прежних времён. Главное же, у него есть высокие покровители…

Асагава запнулся и умолк, словно поняв, что наговорил лишнего.

Не хочет выносить сор из избы перед иностранцами, догадался Фандорин и решил оставить дальнейшие расспросы на будущее, когда сойдётся с инспектором ближе.

– Вот что я вам скажу, парни, – скептически прищурился Локстон. – Ничего у нас не выйдет. Не докажем мы, что старого куряку пришили. Это пальцем-то? Так не бывает.

– А бывает, чтобы от прикосновения, да ещё через целлулоидный воротничок, на шее оставался след ожога? – парировал Фандорин. – Ладно, спорить об этом рано. Отправляемся к причалу и ждём сацумцев. Не дождёмся – будем работать с хозяином «Ракуэна». Но господин Асагава прав – напролом тут действовать нельзя. Скажите, инспектор, у вас есть агенты в штатском… ну, я хочу сказать, не в мундирах, а в к-кимоно?

Японец чуть улыбнулся.

– Кимоно – это парадная одежда. Но я понял ваш вопрос, господин вице-консул. У меня есть очень хорошие агенты – и в японской одежде, и в европейских сюртуках. Мы установим за Сэмуси негласное наблюдение.

– А я со слов моего слуги составлю подробный словесный п-портрет человека, который дотронулся до шеи Благолепова. Но не будем забегать вперёд. Может быть, сацумцы все-таки появятся?

Катер покойного капитана Благолепова был пришвартован на отдалённом от Сеттльмента причале, среди рыбацких лодок.

За два часа до рассвета засада была расставлена. Японские полицейские засели под настилом причала, на самом катере, на соседних судёнышках. Локстон со своими констеблями расположился на берегу, в складском помещении.

Было очень темно и очень тихо, лишь дышала бухта, да время от времени из-за облаков ненадолго выглядывал месяц.

Сидеть на складе, с белыми полисменами, Эрасту Петровичу показалось неинтересно. Он пожелал находиться рядом с Асагавой и его людьми, в непосредственной близости от катера. Титулярному советнику и ещё четверым полицейским достался пост под пирсом, по колено в воде. Через четверть часа Фандорин начал мёрзнуть, ещё полчаса спустя у него уже зуб на зуб не попадал, но приходилось терпеть, чтобы не осрамиться перед туземцами.

Когда меж досок причала просачивался лунный свет, молодой человек принимался разглядывать своих молчаливых соседей. Ни у одного из них не было огнестрельного оружия, да и холодного тоже – лишь длинные палки. Однако во время потасовки в «Ракуэне» Эраст Петрович имел возможность наблюдать, насколько действенно это орудие в руках мастера, и потому отнёсся к несолидной экипировке японских полицейских с почтением.

Более всего чиновника поразило то, что из десяти человек, приведённых Асагавой, четверо были в очках. Представить себе русского городового в окулярах было совершенно невозможно – просто курам на смех. А у японских служак, оказывается, считалось в порядке вещей. Не утерпев, Фандорин потихоньку спросил инспектора, чем вызван этот странный феномен – не физиологическим ли расположением нации к близорукости?

Инспектор ответил серьёзно и обстоятельно. Разъяснил, что люди самурайского звания от рождения имеют склонность к чтению и самообразованию. У полицейских же стремление к книжности особенно развито, что полезно для службы, но вредно для зрения. Тем не менее подобные занятия всячески поощряются начальством, ибо сейчас, во времена прогресса, представители власти должны быть людьми образованными – иначе население потеряет к ним уважение, а неуважение к представителям власти губительно для общества.

И вот теперь, клацая зубами, по колено в воде, Эраст Петрович размышлял о том, какую ужасную ошибку совершило отечественное правительство, когда после эмансипации крестьянства не привлекло помещиков к общественной пользе. Вот если б тогда распустить нашу ужасную полицию – безграмотную, насквозь продажную – и вместо неё начать принимать в городовые и стражники юношей дворянского звания. Что за чудесная идея – полиция, превосходящая сограждан образованностью и высотой помыслов, полиция – образец для подражания! Ведь сколько у нас в России прекраснодушных бездельников с гимназическим образованием! Сейчас они проживают жизнь безо всякой пользы, а то и подаются в революционеры от юношеского идеализма и жара нерастраченных чувств. Какой ущерб для государства и общества!

Лишь стукнувшись лбом о шершавый брус, Эраст Петрович спохватился, что, сам не заметив, соскользнул рассудком в область дремотных грёз. Дворяне-городовые, что за фантазия!

Он тряхнул головой, отгоняя сон. Достал из кармана часы. Три минуты пятого. Мгла начинала сереть.

Лишь когда темно-синие воды бухты прочертил первый, ещё неуверенный луч солнца, стало окончательно ясно, что сацумцы не придут.

Сердце мамуси

Пока господин спал, Маса успел переделать множество важных дел. Тут требовался ответственный, вдумчивый подход – ведь не каждый день начинаешь жизнь сызнова.

Про гайдзинов Маса знал мало, про господина и вовсе почти ничего не знал и оттого, конечно, робел – не ударить бы лицом в грязь, но его дух был полон усердия и преданности, а это самое главное.

Сирота-сан ещё вчера разъяснил ему обязанности: вести хозяйство, закупать провизию, готовить еду, чистить платье – одним словом, делать всё, чтобы господин ни в чем не нуждался. На расходы Маса получил 20 иен, и ещё жалованье за месяц вперёд.

Жалованье было щедрое, и он потратил его так, как подобает преданному вассалу, – то есть на то, чтобы выглядеть достойным своей службы.

Якудза по кличке Барсук умер вместе с шайкой Тёбэй-гуми. Теперь в том же теле обитал новый человек по имени Сибата-сан, нет, лучше «мистер Маса», который должен соответствовать своему званию.

Первым делом Маса сходил к цирюльнику и остриг свою покрытую лаком косичку. Получилось, конечно, не очень красиво: сверху белое, а по краям чёрное, будто лысина у пожилых гайдзинов. Но волосы у Масы отрастали с замечательной быстротой, через два дня макушка покроется щетиной, а через месяц нарастёт чудесный ёжик. Сразу будет видно, что его обладатель – человек современный, европейской культуры. Недаром в Токио все распевают песенку:

Маса постучал себя по свежестриженному темени и остался доволен. Ну, а пока отрастают волосы, можно походить в шляпе – всего за тридцать сэнов он приобрёл в лавке у старьёвщика отличный фетровый котелок, совсем чуть-чуть потёртый.