Рыцари Галактики - Мартин Сергей. Страница 102

Лимузин остановился у ворот столичной виллы Ярослава, и он, коротко попрощавшись с Рэнчлом, быстро поднялся на крыльцо, возле которого его дожидался Блэк.

На противоположной стороне улицы человек в черном автомобиле, припаркованном у тротуара с полудня, включил браслет гиперсвязи и о чем-то коротко переговорил со своим абонентом. Вскоре автомобиль, сверкнув под фонарем мокрыми лакированными обводами, плавно тронулся с места и исчез за поворотом.

Часть 4

Глава 1. ПРОЗРЕНИЕ

Негромкий гул генераторов и короткие сигналы зуммеров. едва слышались в тиши огромного пространства боевой рубки суперкорабля «Сокрушающая сила». Адмирал Глэн Колби сидел в кресле на верхнем мостике, почти под самым куполом, задумчиво глядел в черноту космоса, усеянную сверкающими звездами, и курил сигару. За последние два года он сильно сдал, постарел. Морщины стали глубже, а волосы еще больше поседели.

9-й Имперский флот, построившись в несколько эшелонов., летел в пространстве навстречу судьбе. Флот, так же как вся армада Империи, собравшая в единый кулак все силы, был готов нанести последний сокрушительный удар по главному врагу. С падением Содружества открывались безбрежные перспективы господства над Галактикой…

Адмирала терзали сомнения: правильно ли он поступил, вновь согласившись принять командование флотом, вместо того чтобы встретить наступающую старость на вилле среди цветов, у мирного и теплого моря?

Армада выходила к рубежам Содружества, охватывая этот его приграничный сектор гигантской параболой. Тысячи кораблей, построившись в боевые порядки, готовились смести любого противника, вставшего на их пути. По данным разведки, в районе наблюдалось сосредоточение кораблей Содружества, которые должны были попасть в фокус параболы, а затем и в огромный «мешок», означавший их гибель. Адмирал грустно усмехнулся, вспоминая, что новый тактический ход был впервые придуман им, но почему-то об этом никто не помнил, отдавая лавры его создания нынешнему Главнокомандующему. Подобное теперь было в порядке вещей. Удивляться нечему, но на душе лежал камень. Из невеселых раздумий его вывел включившийся видеофон. Появилась слегка мерцающая голограмма Главнокомандующего Ли Бетли: — Адмирал Колби! Авангард обнаружил на гравилокаторах отметки вражеских кораблей. По подсчетам — около пятисот, но классы кораблей идентифицировать не удалось. Отметки какие-то смазанные… Корабли находятся на внешней границе системы Бинга. Идут на скорости 0,9 световой встречным курсом. Возможный контакт произойдет через час. Приказываю вам атаковать их в лоб, 12-й и 3-й флоты атакуют в обхват.

— Вас понял, господин Главнокомандующий. Разрешите использовать в случае необходимости Байтон-оружие?

— Только в крайнем случае и только по скоплению кораблей. На планетах системы Бинга находятся мощные базы вражеского флота. Ракеты нам понадобятся для их уничтожения. Еще есть вопросы?

— Вопросов больше нет, господин Главнокомандующий, — с легкой иронией ответил Колби.

Голограмма растаяла в воздухе так же внезапно, как появилась, и вновь наступила тишина. Адмирал молча размышлял о предстоящем сражении. Приняв окончательное решение, он жестом подозвал командира флагмана, стоящего в нескольких шагах от него за пультом, и сказал: — Капитан, передайте по флоту мой приказ. Флоту перестроиться для атаки кораблей противника в три эшелона. В первом идут крейсера под прикрытием перехватчиков, во втором — линкоры и все три суперкорабля, в третьем — десантные корабли и базы. Еще остается резерв — 16-я эскадра, которая останется прикрывать десант. Курс — система Бинга, скорость 0,5 световой. Предполагаемое время боевого контакта — через час. Атака с ходу, ударными группами. Основные цели — крупные корабли. Против скоплений противника применять Байтон-ра-кеты… по моему особому распоряжению. Конечная цель — базы на планетах системы. При переговорах применять только альфа-связь. Гравилокаторы включить на максимальную дальность. Докладывать об обстановке каждые пять минут…

Вокруг забегали офицеры связи, бросившиеся выполнять приказ, потом все снова стихло. «Затишье перед грозой, — усмехнувшись, подумал адмирал, закуривая очередную сигару. — Лавров не найду, так, возможно, обрету покой? Может быть, даже „вечный“…»

Стареющее сердце заныло в нестерпимой тоске. Адмирал встал с кресла и стал прохаживаться по мостику, терзаемый печальными раздумьями: «Кто может знать, каково отцу пережить сына?! Погиб в расцвете сил! Во имя каких идеалов?»

Что-то легонько коснулось его мозга, согревая любовью и нежностью. Адмирал вздрогнул от неожиданного ощущения. Он и сам не понял, что это… Может быть, тень воспоминаний Давно прошедших лет? Может быть, его собственная любовь и нежность к жене и сыну, не растраченная за годы, проведенные вне семейного очага, и теперь ждущая своего востребования?

Может быть, это ласковые ладони матери трогают его седую голову, как когда-то в детстве? Руки матери… Ощущение было такое реальное, светлое, чистое, что счастливые слезы сами собой потекли по его щекам. Не в силах совладать со своими чувствами, адмирал отвернулся и, достав платок, украдкой смахнул слезы. Через мгновение его лицо приобрело прежнее суровое выражение, но морщины заметно разгладились.

Внутри его сознания происходил перелом. Его совесть протестовала против предстоящей бессмысленной бойни. Перед глазами в воздухе рубки плыло скорбное лицо сына, с укором смотрящего на него, как бы вопрошая: «Зачем все это, отец?» Адмирал тряхнул головой, но видение появилось вновь. В мозгу звучал голос сына: «От себя не уйдешь. Выбирай, отец. Я любил тебя — сильного и справедливого, но ты идешь на смерть и ведешь на гибель других вовсе не ради справедливости…»

Адмирал обхватил голову руками, заткнув уши и закрыв глаза, но голос вновь зазвучал внутри, в мозгу: «Подумай, зачем мы убиваем друг друга? Разве чья-то смерть сделает тебя счастливее? Разве чужая смерть воскресит меня и миллионы других?.. Я погиб, служа Злу. И ты погибнешь за него. Зло — это Империя, Император. Неужели ты ослеп, отец?» Тихо застонав, адмирал открыл глаза. По мостику к нему приближался командир флагмана.

— Господин адмирал, на мониторе гравилокатора появились отметки кораблей Содружества. Движутся встречным курсом. Контакт произойдет через двадцать минут. Каковы буд; ваши распоряжения?

Глэн Колби непонимающе посмотрел на него.

— Что? Что вы сказали? Ах да… Все без изменений.

Капитан как-то странно взглянул на адмирала, словно желая что-то спросить, но промолчал, повернулся на каблуках и отошел к главному командному пульту. Адмирал встал с кресла и подошел к ограждению. Внизу под ним, на расположенных ярусами мостиках, за пультами своих постов, напряженно застыли офицеры. Их лиц адмирал не видел, но чувствовал, как напряжены их нервы. «Очень скоро многим суждено погибнуть, а ведь они — ровесники моему сыну, их ждут матери и отцы, любимые…»

Кто-то негромко включил торжественную, но в то же время невыносимо печальную и скорбную мелодию. Она лилась со всех сторон, проникала в самое сердце, в душу, заполняя каждый уголок, каждую клеточку чувством обреченности и бессмысленности происходящего, словно матери заранее оплакивали своих сыновей… А может быть, никто и не включал музыку? Но откуда она?

Адмирал спустился с мостика на нижний ярус и пошел вдоль постов, всматриваясь в лица своих подчиненных. «Совсем молодые парни, как мой сын. Некоторые — просто мальчишки!» Он встретился взглядом с сидящим рядом за пультом молоденьким лейтенантом. В его глазах адмирал увидел все: и страх, и тоску, и обреченность, и непонимание, и растерянность… Смятение буквально излучалось взглядом юноши. «Я не имею морального права вести их в бой! — с горечью подумал Колби. — Я и сам не верю в правоту свершаемого, а они — просто одурачены, накачаны наркотиком пропаганды. За что они погибнут?! И неужели я вправе посылать их на смерть?»