Собачий Глаз - Мартыненко Всеволод Юрьевич. Страница 46

Да уж, вправду есть чем заняться у Зарецки. Тестовые прогоны показали многие из привычных неполадок плюс пару магических расстройств, которые встретишь не во всяком наставлении по материальной и нематериальной частям. Наладчики со стажем о таких былины складывают. Так что будет мне теперь время профессионализм показать, а заодно и выведать кое-что.

Насчет цели нашей с высокородной инспекции. А то за кутерьмой первой пары дней как-то ничего яснее не стало. Этак здесь на неделю завязнуть можно, а там и вовсе поселиться. Меканские топи цепки и попросту никого не отпустят, если удалось прихватить на чем-то. В мои же планы повторно тут завязнуть - никак не входит. В конце-то концов, у меня дома жена...

Для того чтобы залезть капралу в душу, пришлось забраться ему в самые потроха. Точнее, как раз между ходовым котлом и ретортой жизнеобеспечения. Тесновато, конечно, зато располагает к откровенности — как место, так и занятие. Тройной обогреватель у капрала давно уже барахлил, на соседние чакры тоже наводка шла. Ему-то наладить все недосуг было, да и неудобно. Все равно, что у самого себя с помощью зеркала аппендицит вырезать. Или хрустальный шарик вместо пилюли заглотить, желая посмотреть, что в кишках делается...

Так что процедура обоим пользительна оказалась — Зарецки для здоровья, так сказать, телесного, а мне для душевного. Под позвякивание инструментов и шорох амулетов разговор как-то сам собой пошел.

— Слушай, ты где так наловчился? — Обращаться на «вы» к засевшему в брюхе ремонтнику для кадорга невместно стало, будь я хоть трижды инспектор, к тому же непонятным образом эльфийского достоинства. Весь вчерашний день в обращениях путался, на полуслове осекаясь, после того как в мой статус вник, а тут определился. И то дело. Не со своим же, меканцем, в церемонии играться.

— Так я ж одно звание, что высокородный, — поделился я наболевшим. — А сам все тот же капрал войск магподдержки в запасе. Последнюю войну от звонка до без полугода, с ранением. Маготехник второго класса.

— А-а... — протянул, вникая, Зарецки. — А как же так?

— Да вот так!

Слово за слово, изложил я ему свою историю от первой стрелы в спинку кровати и до самого отбытия сюда, в инспекцию переклятую, надеясь, что доверия в общение это подбавит больше, чем зависти. После чего счел себя вправе осторожно поинтересоваться в ответ:

— Сам-то из Тайрисса?

— Ага, — покладисто бухнул Конрад. — А что, акцент заметно?

— Имя тамошнее, с Альтийских гор. — Обрадованный тем, как идет разговор и спорится работа, я, не думая, продолжил вопросом: — У тебя родители оба трансальтийцы были?

Хотел похвалиться знанием мест да обычаев, а вышло, что за живое задел. Хоть и сразу заметил, что о невозвратном прошлом ни один кадорг ни слова. Как-то теперь среагирует на зацепку капрал, официально погибший, от всей жизни Последней Завесой не хуже мертвяка отгороженный?

— Отец только. — Совсем было обошлось, да тут его последние слова вопроса догнали. — Почему были? И сейчас есть. Мать. За меня теперь почетную пенсию получает. По смерти кормильца...

Ну вот, поговорили по душам. Теперь только бы выбраться без урона из неживой утробы премьер-капрала. А то знавал я наладчиков, которых сбрендившие осадники ненароком в себе морили. У Зарецки теперь вполне достаточно причин повторить со мной этот нехитрый фокус.

На мгновение отпустив тормоза, кадорг и в самом деле тяжело заворочался — переступил с ноги на ногу, должно быть. Но этим дело и ограничилось. Переоценил я обидчивость посмертно живого. Или отходчивость недооценил.

— Твои-то как? — в ответ поинтересовался он. — Порадовались, небось, за сынка?

Вот тут он меня нежданно для себя самого на место поставил. За глупый вопросик умным отомстил. Того не желая, да в самую точку.

— Клановый я... — Вздох удержать не удалось. — В городе это совсем не то, что у вас в горах. Скорее, банда наследственная. Как говорится, отец — клан, мать — кухонный казан, братья-сестры — гвозди востры... Да и тех теперь не сыщешь. Сгинул клан в войну, кто жив — затерялись... И как бы еще приняли такого, в эльфы затесавшегося... Лучше уж людей не бередить, если хоть какая своя жизнь сложилась.

На один манер в чем-то у нас история получилась. И в суть капрала-кадорга я после этого как-то лучше вник. Когда заново живешь, старое хоть и помнится, да не каждое мгновение. Не пропадает никуда, но и не жжет неотступно.

— Это точно! — неожиданно понимающе подбодрил меня Зарецки. — Вроде как в офицеры выйти, когда ни родные тебе не свои, ни высокородные.

— Ты оттого на курсы и не поступил? — озарило меня. — А то способности командные-то видны...

— Да нет, — покаянно как-то объяснил он. — Я вообще по призыву, не своим умом пошел... В премьер-капралы выбился, а дальше ходу не было, даже пока в своем теле обретался. Только по должности до «мастера» дорос.

А, ясно... Тут Конрад прав. Офицерское звание старослужащим недоступно. Человеку вообще надо вольноопределяющимся службу начинать, по своей воле в армию идти в надежде на чин. Да еще деньги на патент офицерский иметь приличные. Так что особый прогресс Зарецки и вправду уже недоступен, даже если бы не кадавризация.

Но и унтерское сословие имеет свои карьерные вершины, повыше иных офицерских. Мастер-капрал — только первая из них, в масштабах полка. Квартирмейстерской службы капральство, если по полной форме. А там горизонты и пошире открываются.

Так что стоит капрала-кадорга уже дивизионного уровня настроить на этот, куда более жизнерадостный лад. В рамках вполне доступной ему и в нынешнем виде-звании карьеры.

— Еще капралом армии походишь! Да что там армии — капралом рода войск! — уверил я ветерана, споро закручивая последние барашки на люке шестой чакры.

— Это каких же таких войск? — неожиданно всерьез переспросил меня Зарецки.

— Ну, этих... Кадавризированных частей, — как само собой разумеющееся, бодро сморозил я.

То есть еще не понял, что именно сморозил, а не просто сболтнул, как в прошлый раз. Потенциальный капрал национального масштаба надолго замолчал и снова глухо заворочался. А потом еще более глухо пророкотал внутрь себя, так что у меня чуть уши не заложило:

— Да хоть бы вовсе тех войск не было! Остаток процентов биоадекватности за то готов отдать! Все двадцать восемь, как есть!

На это сказать нечего было. Урыл мастер-капрал чужака, на месте закопал, так что и сапоги из меканскои грязи не торчат. И откуда только взялось у меня бодрячество это эльфийское? Привязалось, видать, незаметно, как запах. А не надо бы так-то. Соизмерять следует свой задор с реальным положением дел.

— Прости, если что... — осторожно подал я голос. — Судьбу дорогой не обернешь, хотя та тоже лентой вьется...

— Ладно, проскакали, — донеслось в ответ снаружи. — У всякого понимание свое.

— Однако дело делать все равно надо, на неурядицы такие не сбрасывая, — не удержал я бередившее душу.

И верно поступил, как оказалось. Настоящий разговор, ради которого все было затеяно, только теперь и начался:

— Не скажи, неурядицы всякие бывают... — Зарецки тяжело вздохнул. — Вот, инспекция твоя — с чего, думаешь? А с того, что при всем нашем усердии Уперлись мы тут во что-то хуже, чем рогач в новые порота. Слушай вот...

Из рассказанного капралом сразу выяснилось, что понимание проблемы у нас сходное. Не в кадоргах суть. Прежде, при всех своих странностях и таком же беспорядке, норму освоения КадБригада давала без труда. Как вышли на песчаные отмели болотного острова, на краю которого нынче лагерь приткнулся, так думали, вовсе легко дальше пойдет.

А оказалось наоборот. Размеренное и тяжелое, как поступь осадника, наступление освоителей на топь именно тут и завязло. Казалось, джунгли каждый раз отбрасывают натиск разума — когда на шаг, на полшага, когда лишь на ладонь, а когда и на двухдневную выработку назад!

Остров словно оборонялся, ведя войну по всем правилам, с засадами и отвлекающими маневрами, притом без всякого внешнего участия, как человеческого, так и кадавренного. В общем, списать заминку на тесайрские козни не получалось. Во всем происходящем не было ни следа привычной магии одной из разумных рас. Зато неразумной и непривычной — столько, что удивление берет. Будто природное колдовство всего Мекана свилось в тугой узел, чтобы освоителей наотмашь хлестнуть.