Собачий Глаз - Мартыненко Всеволод Юрьевич. Страница 90

Внизу же, на земле, ночь уже окончательно вступила в свои права. Над стремительно приближающимся Анариссом встало извечное зарево, что не гаснет до самого рассвета.. Реклама, яркое освещение домов и заведений, а в тех кварталах, где жители могли себе это позволить, и уличные фонари. Словно куча переливчатых самоцветов в когтистой пригоршне городских стен.

На мое счастье, посадочные огни платных стоянок для летающих судов выделялись на фоне всеобщего света не только ритмичным мерцанием, но и законодательно закрепленным набором цветов — красно-бело-оранжевую гамму не смела повторить ни одна реклама и ни один частный дом.

Да и без столь явного отличия к любой из площадок вел магический маячок. В зеленоватых глубинах штурманского хрустального шара силуэт города оказался щедро осыпан подмигивающими метками. На что, откуда столько? Не поверю, что в Анариссе найдется столько высокородных, гильдейских и магистратских толстосумов, чтобы заполнить воздушными экипажами все эти стоянки.

Однако же понастроили. Выгодно, не иначе, — одна парковка богатея приносит столько же, сколько квартальная подать бедняка. Вот и строят не дома да городские службы, а охраняемые загончики для ценной собственности. Опять же каждая универлавка подороже норовит устроить стоянку на крыше для привлечения выгодных клиентов. Несколько часов назад мы, еще все вместе, отметились вот так не на одной торговой площадке, наряду с иными богатыми бездельниками. Что уж теперь злобиться, нынче я сам из таких...

Однако сейчас все же стоит выбрать платную парковку подальше от людных мест, на случай нештатного отступления. Не совсем, правда, на отшибе — поближе к торговым кварталам, где на призовые деньги за истребление Охотничьего Клуба обосновались четверо уцелевших в этом деле.

Дьякон Джек после всего вошел в немалый авторитет у жрецов и в результате подмял под себя все лавки, где продается или сдается в аренду всякая храмовая утварь — амулеты, коврики, накидки кающихся. Прибрал к рукам традиционно торговавших там огрих и сделался у них цеховым головой. Что-то наподобие святого сутенера божьими милостями. Как-то всегда это выглядит очень похоже — сочетание страсти и расчетливости в служении что богам, что порокам...

Берт Коровий Дядюшка долго колебался между собственной фермой в родной деревне и другими прибыльными занятиями, позволяющими остаться в городе, но в конце концов купил место посредника на Сельском рынке. Чтобы, значит, и своих, деревенских, в обиду не давать, и самому при хлебном месте быть. Анарисс не отпускает так просто тех, кто попробовал яд его улиц...

Мортимер Четыре Фаланги, вернув рукам прежний вид, остаток вложил взносом в гильдейский цех тонко-магического кадавростроения и, по слухам, недюжинными темпами продвигается к должности мастера.

А Костлявый Патерсон открыл оружейную лавку и торгует всяким иным полезным снаряжением. У него я затаривался перед меканской инспекцией, да и без причины иногда захаживаю. Так что со стороны нет ничего подозрительного в том, что к ночи завалился погулять со старыми друзьями, будучи вконец измучен семейным счастьем... Впрочем, кому тут за мной следить? Это уже перестраховка, чушь всякая в голову лезет.

Решительно встряхнувшись, я постучал в крепкую дубовую дверь заднего хода лавки Патерсона. Как раз дошел за неспешным перебором судеб и занятий остальных.

— Кого демоны на ночь глядя принесли? — несколько сварливо поинтересовался из-за двери знакомый голос.

Что-то коротко лязгнуло. Обольщаться не стоит — не засов. Так, запросто, старый меканец кому попало дверь не откроет. Даже в более-менее зажиточном квартале, где фонари на улицах. Придется назваться, да поубедительнее, если не хочу схлопотать болт между глаз.

— Пойнтер это... Собачий Глаз. Открывай, дело есть. В отличие от «козьей ноги» стреломета, запоры в трехдюймовой толще дубового бруса, окованного сталью, двигались совершенно бесшумно. Как и защелки глазков — для стрелы и обзорного, замаскированных под сучки.

По тому, как медленно отходила створка двери, было ясно, что она на инерционном тормозе. Пинком не вышибешь — встанет как каменная, зато закрывается быстро. Только так с ней и можно, вежливо да уважительно. Костлявый во всем основателен, это тебе не маг из поговорки, который на себе заклятья экономил...

Против ожидания, старый приятель оказался хоть и при оружии — чему удивляться сложно, — зато не то чтобы совсем одет. Спать рановато, едва-едва стемнело... Что же я его, совсем не вовремя застал?

Видно, вопрос этот слишком явственно отразился на моей физиономии, поскольку Паттерсон усмехнулся и сам сказал:

— Не трепыхайся попусту. Особо ты не помешал, — и, обернувшись к открытой двери на антресоли, крикнул: — Не жди, Ханна! Тут дела...

В ответ в проеме обиженно, как мне показалось, хлопнул фиолетовый огонь телепосыльных чар. Как-то не ожидал я увидеть в доме своего бывшего командира, известного строгими правилами, девицу по вызову. Да еще дорогую, именную, не под обезличивающим заклятием...

Это непонимание тоже было развеяно без лишних вопросов с моей стороны:

— Ханна у меня бабенка солидная. Амулеты телепосыла дешевы, вот и ходим друг к другу без опаски. Нечего зря по улицам таскаться, сплетников тешить...

Значит, правильно я его характер понимал, ничего не поменялось. Что ж, только легче говорить будет. Тем более, что на разговор Костлявый шел охотно, сам реплики подавал.

— Чего пожаловал? Замучила твоя высокородная?

— Если б только она... — вздохнул я, усаживаясь без приглашения на табурет. — Они уже вдвоем за меня взялись!

— Кто?! — удивился Патерсон.

— Да эльфи эти! У нас тут еще одна гостит. Гостила... То есть, надеюсь, еще вернется. Хотя возни с ней — не приведи Судьба и все боги...

— Это как же? — усмехнулся он. — И есть, и нету, с глаз долой — не хорошо, порознь — тоже худо... Так, что ли? Давай-ка излагай по порядку...

По порядку вышло недолго. Даже не так чтобы страшненько, скорее просто смешно — и призрак, и дракот. И нынешняя проблема...

Но Патерсона проняло. Он выбил раскуренную за время рассказа трубку, пожевал губами, на долгую минуту замолчал. И лишь потом сказал:

— Значит, опять всех собираем?

— Выходит так, — уже уверенно подтвердил я.

— Тогда идем-ка в лавку, — Костлявый отлип от стены, которую подпирал все это время. — Незачем в прихожей толпиться...

Пока что здесь толпились только мы двое, но похоже, скоро действительно будет не протолкнуться. По дороге он прихватил с тумбочки раковину дальней связи, набрал четыре кода вызова одновременно, а когда все четыре огонька на врезанных в перламутр самоцветах загорелись зеленью отзыва и послышался разнобой голосов, коротко бросил:

— Топи Мекана зовут!!!

Значит, по полной форме. Как в прошлый раз. Надеюсь, без потерь — все-таки не тот калибр беды. Да и мы не те уже. Вон, ракушками обросли и прочим полезным хламом. Отъелись.

Но по-прежнему готовы отозваться на старый пароль, слова, ставшие главными в нашей прошлой и нынешней жизни:

«Топи Мекана зовут».

Рассвет я все-таки пропустил — сказалось вчерашнее перенапряжение. Но к моменту закрытия Речного Рынка и начала рабочего дня уже был на ногах и в полной готовности. Самое время самому за дело браться. Иное, что от меня зависело, уже запущено — не остановишь. Меканские парни не подведут.

Что ж, за тылы я теперь спокоен. Если Древнейшая хоть как-то сама проявится, ребята ее не упустят. Со всем тщанием проводят, не теряя уважения. Может даже не заметить. Хотя с умениями, преподанными ей многопрадедом, ручаться за это не стоит.

А самому не худо бы старый след проверить. От Нохлиса-Мертвовода. Потому что если и есть у меня по эту сторону Последней Завесы враги человеческой крови, то искать их надо среди его земляков. В трансальтийских землячествах.

Самое авторитетное среди них — «Фольксдранг», «Народный Порыв». Правда, тут еще как посмотреть — фольксдранговцы морталистов на дух не переносили, хотя Нохлис, покойник, из тех же краев был. Слишком уж разное в жизни или смерти ценится последователями Мертвовода и сторонниками Народного Порыва.