Гость из бездны - Мартынов Георгий Сергеевич. Страница 51

Прошло два часа после первого сигнала, полученного с Плутона. Узконаправленная антенна шестой мачты давно уже повернулась в сторону космолета. Все было готово для связи.

Но корабль находился еще очень далеко — на экране едва Различалась серебристая точка. Тонкая стрелка указателя расстояния стояла как будто на одном месте.

— Они подходят с давно включенными двигателями торможения, — сказал Радий. — Значит, это не новейший корабль.

—Мне кажется, — ответила Леда, вглядываясь в экран, — что мы сидим не сам корабль, а только огонь его дюз.

— Дюз? — удивился Радий. — Ты предполагаешь, что это такой древний корабль?

— Мне так кажется. Посмотри сам, точка не ясно очерчена. Она словно колеблется.

— Да, это верно, — сказал один из диспетчеров после нескольких минут внимательного наблюдения. — Попробуйте включить максимальный ингалископ.

— А не рано?

— Нет, самое время.

Радий выполнил совет старшего товарища.

Точка на экране увеличилась, расплылась, превратилась в неясное пятно. Но все сразу убедились, что Леда была права. Виден был не корабль, а отблеск пламени, испускаемого тормозными двигателями. Но нет… это было не пламя, а свет… свет!

— Фотонная! — крикнул Радий, не скрывая больше охватившего его восторга.

Только подумать! Встретить не просто корабль, а один из тех, первых одиннадцати, ставших уже легендарными пионеров звездоплавания!

— Сейчас же сообщить всем! — сказала Леда.

Три человека кинулись исполнять ее приказание.

Сенсация! Из ряда вон выходящая сенсация! Там, где виднелось только неясное пятно света, находился, приближался к Солнцу, возвращался на родину корабль, несущий на себе…

— Там современники Дмитрия Волгина, — дрожащим от волнения голосом сказал Радий.

Через час не осталось места никаким сомнениям. Возвращались люди, покинувшие Землю восемнадцать веков тому назад.

Если они и не были современниками Волгина в полном значении этого слова, то вес же были людьми близкими ему, родившимися примерно в одно время. Сто лет — это не слишком много.

Различным путем пришедшие в девятый век Новой эры, человек двадцатого века и люди двадцать первого встретятся в новом для них мире — новом в равной степени как для него, так и для них!

— Волгин не будет больше чувствовать себя одиноким среди нас, — сказала Леда.

— Да, это счастье для него, — отозвался Радий.

— Хорошо бы сообщить ему лично!

— Неужели этого не сделали? Будь спокойна, он уже все знает.

Космолет приближался. Теперь они могли следить за ним по указателю расстояния. Подходило время связи.

Космодиспетчеры знали, что четыре первые фотонные ракеты — “Ленин”, “Коммунист”, “Земля” и “Солнце” — имели старые системы радиотелеграфа, по азбуке Морзе. С семью другими можно было говорить по единой системе космических сигналов визуального телеграфа. Для связи с первыми пришлось бы прибегнуть к старому русскому или английскому языкам. Радий и Леда знали эти языки в той мере, насколько это было необходимо им для передачи указаний командирам кораблей.

Для “Ленина” и трех последующих ракет был заранее подготовлен обстоятельный текст радиограммы, которую надо было только автоматически передать, внеся в нес необходимые коррективы. Для разговора со всеми другими космолетами никаких подготовленных текстов не требовалось. Диспетчеры знали систему сигналов наизусть.

Хотя Радий и Леда даже не думали, что им так повезет, и были убеждены, что показавшийся корабль не принадлежит к четырем первым, они все же выполнили тс действия, которые предусматривались инструкцией, — достали текст радиограммы и подготовили к работе автомат. Леда принялась за проверку текста.

— Где ты думаешь посадить его? — спросил Радий. — На Плутоне или на Ганимеде?

Леда подняла голову и усмехнулась.

— Это что, — спросила она, — очередная проверка моей компетенции, или ты действительно не знаешь, что на Плутоне работает несколько экспедиций, о местонахождении которых мы не имеем сведений. Хорошо, я не сержусь на тебя, — прибавила она, видя смущение на лице Радия. — На Ганимеде много новых построек. Значит, и там нельзя. Ведь корабль фотонный.

— Значит, на Европу note 3 ?

— Конечно, я уже заменила в тексте слово “Плутон” словом “Европа”. Полагаю, что командир корабля знает это название. Оно очень древнее. Как ты думаешь?

— Это что, — лукаво спросил Радий, — проверка моей компетентности, или ты действительно не знаешь, что названия планет и их спутников не менялись больше двух тысячелетий?

Все, кто был в помещении главного пульта, рассмеялись.

— Квиты! — сказала Леда. — Итак, на Европу. Начинай вызов! А я свяжусь с Марсом. Там как раз находится подходящий ракетоплан. Он их встретит.

— А карантин?

— Как всегда, на Ганимеде.

Навстречу космолету полетели сигналы единого космического кода. На экране приемника корабля они должны были превратиться в разноцветные кружки и точки. Слова привета и главный вопрос — кто?

На станции еще не догадывались об истине. Слишком невероятным казалось появление одной из первых ракет, которые всеми считались безвозвратно затерявшимися в пространстве. Их ждали но не верили в то, что они смогут вернуться. Между четырьмя первыми и семью последующими фотонными кораблями была огромная разница в мощности.

Все двенадцать диспетчеров были твердо уверены, что приближающийся корабль не “Земля” или “Солнце”, а один из семи.

Они ждали ответа, внимательно следя за экраном, не зная, что там, в радиорубке космолета, посланные ими слова превратились в ничего не говорящие одинаковые черные точки.

Но находиться в неведении пришлось недолго.

Когда прошло время, нужное радиоволне, чтобы дойти до корабля и обратно, неожиданно заработал аппарат новейшей конструкции, предназначенный для приема и отправления радиограмм по самой старой из когда-либо существовавших систем радиосвязи — по азбуке Морзе.

Радий кинулся к аппарату с такой стремительностью, что едва не сбил с ног кого-то стоявшего на пути.

Все поспешили за ним.

На матовом стекле приемника уже чернели слова… на старом русском языке: “Повторите! Повторите! Повторите!”.

Тире и точки радиограммы автоматически превратились в буквы. Но всем стало ясно, что неизвестный им радист космолета работал не телетайпом, а простым ключом.

— Одна из четырех… — прошептал кто-то за спиной Леды.

От волнения Радий пропустил традиционные слова привета.

— Кто говорит? Кто говорит? Кто говорит? Отвечайте! Леда бросилась к аппарату “ЧН” (“Чрезвычайная новость для всей Земли”).

Полчаса! И всю Землю облетела сенсационная весть.

Люди прекратили обычные разговоры. Домашние экраны, заменявшие давно исчезнувшие газеты и журналы, очистились в мгновение ока. В напряженном ожидании застыли миллионы и миллионы людей. Прямая связь Земли и Цереры, перехваченная мощной станцией Марса, сразу прекратившей все передачи, словно застыла в ожидании.

Кто?!.

“Ленин”, “Коммунист”, “Земля” или “Солнце”?..

Космодиспетчерам никогда еще не приходилось испытывать такого напряжения. Ведь сама их служба, казавшаяся им созданной в баснословном прошлом, появилась через несколько веков после отлета этого корабля!

Одна из первых фотонных ракет, созданных людьми! Несовершенная, маломощная, выглядевшая рядом с современными космолетами допотопным тепловозом, именно она победоносно возвращалась из Космоса, из далеких глубин Галактики!

— Странно и страшно думать, — сказал один из диспетчеров, — что возвращается едва одна трехтысячная часть первоначальной ракеты. Все остальное они превратили в фотонное излучение.

— Тогда еще не знали других способов использования аннигиляции, — отозвался другой.

— Внимание! — сказал Радий. — Время истекает.

Матовое стекло было еще пусто. Но они смотрели на него так напряженно, что им казалось, что они видят стремительно летящую к Церере радиоволну.