Каллистяне - Мартынов Георгий Сергеевич. Страница 17

– Это сделает Синьг. Сейчас он поднимется наверх и поговорит с вами.

Тон Диегоня был каким-то необычным. Оба друга заметили это.

– Случилось что-нибудь? – спросил Широков.

– Случилось то, что и должно было случиться. Наша вина, что мы не подумали об этом раньше.

– Ничего не понимаю, – сказал встревоженный Широков.

И он и Синяев смотрели на Диегоня, ожидая более ясного объяснения, но командир звездолета ничего больше не сказал. Он и его спутники надели крылья и улетели к кораблю Гесьяня, стоявшему в стороне леса, на расстоянии полутора километров.

Он прилетел рано утром. Едва взошел Рельос, над лесом показался необычайного вида аппарат. Широков и Синяев привыкли думать, что космические корабли должны иметь сигарообразную форму или быть круглыми, как звездолет Диегоня. Во всяком случае, обтекаемая форма казалась им обязательной. Ведь при взлете и посадке кораблю приходилось прорезывать плотные слои атмосферы.

Звездолет Гесьяня, «корабль внутренних рейсов», как говорили каллистяне, имел форму отнюдь не обтекаемую – скорее наоборот. Это был удлиненный прямоугольный летающий брус, метров двадцати в длину и приблизительно трех в поперечнике. Он был бледно-зеленого цвета и не имел крыльев.

Странное впечатление производил этот «ящик», медленно плывший над равниной; нельзя было понять, какие силы поддерживали его в воздухе.

Синяев посмотрел на Мьеньоня и увидел такое же выражение удивления, как и на лице Широкова. Было ясно, что инженер звездолета впервые в жизни видит такую конструкцию.

Зеленый корабль пролетел над самой вершиной шара, где стояли оба человека Земли и все каллистяне.

– Как он держится в воздухе? – спросил Синяев.

– Антигравитационное поле, – коротко и малопонятно ответил Линьг.

Снова гравитация! Каллистяне, прилетавшие на Землю, ничего не говорили о такой технике. Очевидно, она появилась на Каллисто за время их отсутствия.

Двадцать два года – огромный срок для высокоразвитой науки!

«Чем дальше, тем интереснее», – подумал Синяев.

Зеленый «ящик» летел все медленнее и медленнее. Вот он совсем остановился над выбранным местом и неподвижно повис в воздухе.

Не слышно ни звука. Ничто не указывает, что на корабле есть какой-нибудь двигатель. Волшебным кажется весь его «невозмутимый» вид. Точно не существуют для него законы всемирного тяготения.

Медленно и осторожно корабль опустился на землю по вертикальной линии.

– Да! – сказал Мьеньонь, обращаясь к Ньяньиньгу. – Чтобы снова стать инженерами, нам придется немало поучиться.

Экипаж прилетевшего корабля состоял из четырех каллистян. Трое из них сразу после посадки прилетели на звездолет.

Они пользовались «обыкновенными» крыльями, и это показалось Синяеву удивительным. Вероятно, он не удивился, если бы они летели совсем без крыльев.

Широков и его друг уже знали от Ресьиня, что командир корабля – Гесьянь – по специальности врач. Несмотря на свою молодость, он был широко известен на Каллисто своими научными работами и пользовался большим авторитетом. Опустившись на вершину шара, Гесьянь поспешно снял крылья и одного за другим обнял людей Земли.

Он был одет в черный комбинезон с черным мехом на воротнике и манжетах.

В первую минуту появление этой странной, сплошь черной, фигуры произвело на Широкова и Синяева ошеломляющее впечатление. Словно персонаж из детской сказки, какой-то волшебный «черт», появился рядом с ними. Потом они разглядели молодое приветливое лицо, производившее приятное впечатление.

Двое других были одеты в обычные для каллистянских звездоплавателей серые костюмы с красным мехом.

– Мы были очень рады, – сказал Гесьянь, – когда узнали, что вернулся корабль Диегоня и на нем прилетели два человека от Мьеньи. Приветствую вас, дорогие гости! – Он повернулся к Диегоню и, обнимая его, сказал: – Вы, наверное, знаете их язык. Переведите им мои слова.

– Они вас поняли, – ответил Диегонь.

– Поняли, – сказал Широков. – И очень благодарны за теплое приветствие.

– За время пути наши гости хорошо овладели каллистянским языком, – пояснил Мьеньонь.

– А вы?

– Один только Бьяининь. Их язык очень труден для нас.

Два других члена экипажа, в свою очередь, обняли людей Земли. Один из них – Мьесинь – был тоже врачом и так же молод, как его командир. Другой, значительно старше, оказался женщиной.

– Меня зовут Сетьи, – сказала она. – Я вьеньти Синьяня.

Слово «вьеньти» на каллистянском языке обозначало «подруга» и было равнозначно русскому слову «жена», но одновременно оно служило для обозначения дружбы между женщинами. Если же друзьями были мужчина и женщина, то они назывались «вьести», так же как и друзья «мужчины. (Слово „вьести“ не поддается точному переводу. Приблизительный смысл – „собеседники“.)

– Дайте как следует рассмотреть вас, – сказал Гесьянь.

Он положил руки на плечи Широкова и улыбаясь смотрел в его лицо.

– Сколько вам лет, Гесьянь? – спросил Широков.

– Четырнадцать.

– Двадцать восемь, по-нашему. Вы ненамного моложе меня.

– Тем лучше, – сказал Гесьянь. – Больше оснований нам быть друзьями.

Синьг и Ресьинь подошли к нему.

– Да, да! – заторопился Гесьянь. – Пойдемте к раненым. Я хочу их видеть. – Он снова повернулся к людям Земли и снова окинул их внимательным взглядом. – Вы очень легко одеты, – сказал он совсем другим, профессиональным тоном.

– Для нас здесь достаточно тепло, – ответил Широков.

– Вот как! – Гесьянь нахмурился. – Какая средняя температура на вашей планете?

Синяев ответил.

– На каком расстоянии ваша планета от Мьеньи? Получив ответ и на этот вопрос, Гесьянь повернулся к Синьгу.

– Вы, кажется, собирались лететь прямо на Каллисто? – спросил он.

– Да.

– Хорошо! Там увидим. Идемте, Синьг.

Четыре врача надели крылья и улетели на станцию.

Это было первым намеком на то, что с прилетом людей Земли на Каллисто не все обстоит так просто, как они думали. Но в тот момент Широков и Синяев еще не заподозрили ничего неладного.

Примерно через час Синьг и Мьесинь вернулись на звездолет.

– Как раненые? – спросил Диегонь.

– С ними все в порядке, – ответил Синьг. – Вот только зрение можно вернуть на Каллисто, не раньше.

– Гесьянь там?

– Да. Он разговаривает с Каллисто. – Синьг посмотрел на Широкова, стоявшего рядом, и Петр Аркадьевич заметил странное выражение на лице своего друга. Казалось, что Синьг чем-то взволнован и огорчен.

– Гесьянь разговаривает о нас? – прямо спросил Широков, глядя в глаза Синьга.

– Да, о вас. Мне надо поговорить с вами, – сказал Синьг, обращаясь к Диегоню.

И они ушли.

Это было вторым намеком, возбудившим уже тревогу. И вот сейчас, спустя несколько часов после прилета корабля Гесьяня, слова Диегоня в третий раз намекнули на что-то, по-видимому, неприятное.

Что же могло случиться?

Они с нетерпением ждали прихода Синьга.

Врач звездолета появился наверху явно расстроенный.

Он сел рядом с Широковым и долго молчал.

– Вот, Петя, – сказал он наконец. – Меня считают хорошим врачом, а это совсем не так.

– Что-нибудь с ранеными?

– Нет, не то. Дело не в раненых, а в вас.

– Мы ни разу не болели.

Широков уже начал догадываться, в чем дело, но хотел вызвать Синьга на полную откровенность.

«Хорошо, там увидим», – звучали в его ушах слова Гесьяня.

Не об этом ли говорил он с Каллисто? Очевидно, об этом.

– Говорите прямо: в чем дело? – спросил Синяев.

– Я был на Земле, – словно самому себе сказал Синьг. – Я знаю ее климат, знаю организм людей. И все же я не подумал о разнице средних температур Земли и Каллисто.

– И что же? – спросил Широков, поняв все.

– Гесьянь считает, что вам нельзя лететь на Каллисто. Пока нельзя, – поправился Синьг. – Надо привыкнуть к лучам Рельоса.

– Здесь?

– Нет, здесь ничего не выйдет. Сетито слишком далеко от Рельоса. Гесьянь советовался с врачами и астрономами Каллисто. И они решили отправить вас на Кетьо, для акклиматизации. Кетьо ближе к Рельосу, чем Сетито, но дальше, чем Каллисто. Это будет промежуточной остановкой.