Каллистяне - Мартынов Георгий Сергеевич. Страница 37

– В сравнении с числом населения Атилли очень мало. Ведь это мелкие, не плановые работы. Они выполняются между прочим, вне обычного рабочего времени.

Гесьянь рассмеялся.

– Здесь проявляется нежелание каллистян подчиниться требованиям медицины, – сказал он. – Они уверяют, что эти мелкие работы служат развлечением. Приходится делать уступку.

– Но более крупных, плановых работ хватает для всех?

Гесьянь поморщился.

– В общем хватает. Но иногда приходится выдумывать работу.

– Отчего возникло такое положение?

– Автоматизация. Основная масса работ ведется без участия людей.

– Что же будет дальше?

– Я думаю, что положение не изменится. Уже сейчас половина населения Каллисто – это работники науки и искусства. В дальнейшем, при еще большем развитии техники и увеличении автоматики, число занятых чисто умственным трудом увеличится – и только.

– Выходит, что у вас еще есть разница между умственным и физическим трудом, – сказал Широков. – В чем же заключается физический труд?

– В управлении машинами и автоматами. Они могут работать самостоятельно, но не во всех случаях. Требуется известный уход и настройка. Ну еще мелкие работы, о которых мы только что говорили.

– Ну, это совсем не то, – улыбнулся Широков. – Я имел в виду другой физический труд.

– У меня создается впечатление, что каждый каллистянин получает универсальное образование, – заметил Синяев.

– Отчасти это верно, но существует специализация. Я, например, как вам известно, врач, но знаю устройство всех машин настолько, что могу работать везде.

– Сколько лет учатся дети?

– Для получения общего образования – два с половиной года. Изучение выбранной специальности длится неопределенное время, но обычно от двух до трех лет.

– А с какого возраста начинается обучение?

– С трех лет. (Напоминаю читателю, что год Каллисто равен двум годам на Земле.) В переводе на земное время это означало, что каллистяне заканчивали высшее образование к семнадцати годам. Молодость Гесьяня и Дьеньи, бывших уже учеными, стала понятна.

– Нам не терпится своими глазами увидеть все, о чем вы рассказываете,

– сказал Синяев.

– Времени у вас хватит, – ответил Синьг. – Сегодня только второй день вашего пребывания на Каллисто. Впереди полтора года – три, по-вашему.

– Однако мы снова забыли о завтраке, – сказал Широков. – Так можно умереть с голоду на вашей планете.

НА ОЛИТИ

На Каллисто не существовало ресторанов или столовых. Все можно было получить, не выходя из дому, по специально для этого проложенным трубам. В комнате, где полагалось завтракать, обедать или ужинать, в «столовой», как называли ее между собой Широков и Синяев, на особой подставке лежал большой плотный альбом. На его страницах помещалось несколько тысяч названий и рисунков различных блюд. После каждого названия стоял номер.

У стены находился автомат с четырьмя рядами цифр на пятиугольной дверце. Каждая цифра поддавалась нажиму, как кнопка. Чтобы получить требуемое блюдо, достаточно было набрать нужные номера и повернуть маленькую ручку. Через минуту раздавался гудок. В аппарате оказывалось все, что было заказано. Блюда были прекрасно приготовлены» на красивой посуде, горячие, теплые или холодные, смотря по желанию. Опорожненные тарелки и стаканы (они были многоугольной формы, но не очень сильно отличались от земных) ставились обратно в автомат, и поворачивалась другая ручка – это было все. В каллистянских домах не знали, что значит приготовление обеда, мытье посуды и тому подобное.

Завтрак на пять человек был заказан Синьгом. Широков и Синяев еще не научились разбираться в названиях «меню», но за время полета они привыкли к каллистянской пище и могли есть все.

– Сколько человек работают на… – Синяев снова запнулся, не зная, как сказать слово «кухня».

Широков также не знал этого слова. Очевидно, его просто не было в языке.

– На продовольственном заводе? Вы это хотели спросить? – ответила Бьесьи. – Ни одного человека. Приготовление блюд и их доставка в дома производятся автоматически.

– А доставка сырья на завод? Мясо, овощи, фрукты?

– Овощи и фрукты доставляются раз в десять дней. Их складывают в приемники, и на этом все кончается. Что касается мяса, то вы ошибаетесь, если думаете, что это мясо животных.

– Что же это такое? – спросил Широков. – По вкусу это свежее мясо, почти такое же, как у нас.

– Когда-то, – сказал Синьг, – каллистяне, подобно людям Земли, ели мясо убитых животных, но теперь мы не питаемся таким способом.

– То, что вы едите, – добавила Бьесьи, – мясо, но только синтезированное. Оно более питательно, чем натуральное, и не содержит никаких вредных веществ.

– Значит, каллистяне не убивают животных? Но тогда их количество может вырасти чрезмерно.

– Нам не нужно мясо, но мы используем мех и кожу. Вообще на Каллисто не так много животных. Многие виды уничтожены как вредные или бесполезные.

– А овощи и фрукты тоже синтезируются?

– Нет, этого не нужно. Можно, конечно, синтезировать все, но овощей и фруктов у нас вполне достаточно.

– Где они выращиваются?

– Всюду. Не все живут в городах. Большинство ученых и работников искусства предпочитают жить среди природы. Каждый дом окружен садом или полем. Работа в них полезна. Нельзя все время сидеть за столом или в лаборатории.

– Можно нам посетить продовольственный завод или такой отдельный дом, вне города? – спросил Синяев.

– Разумеется. Вы можете посетить все, что пожелаете.

Окончив завтрак, все перешли в спальную комнату. К удивлению Широкова и Синяева, постели были кем-то убраны.

– Ничего? – ответил Гесьянь на вопрос Широкова. – Не думайте о таких мелочах. Вы гости.

– Кто же все-таки убрал за нами?

– Ну, скажем, я, – засмеялся Гесьянь. – Не все ли равно? Мне это было приятно. Больше этого не повторится, – поспешно прибавил он. – Все будет делать домашняя машина.

– Спасибо! – сказал Широков. – Но мы могли бы сами.

Они переоделись в свою одежду и почувствовали при этом такое удовольствие, точно долгие годы не видели земных вещей. Даже запах материи, сделанной на Земле, был приятен.

При этом они снова столкнулись с разницей в понятиях людей и каллистян. Чтобы переодеться, им надо было снять бывшие на них костюмы, но Бьесьи, зная, что они хотят делать, не уходила. Пришлось, извинившись, попросить ее выйти.

– Наше воспитание, – сказал Широков Синьгу, – вероятно, кажется вам смешным?

– Нисколько. Понять не трудно. Человек всегда может понять другого человека, как бы различны они ни были. А вы очень мало отличаетесь от нас.

– Вы любезны и вежливы, как всегда, – сказал Синяев.

Когда они снова прошли в комнату, смежную с террасой, то застали там несколько незнакомых каллистян, которые что-то делали у одной из стен. Гесьянь объяснил, что это те, кто взял на себя переделку охлаждения в доме, и также другие мелкие работы.

– Когда вы вернетесь, все будет уже закончено, – скачал он.

После обычных приветствий один из «рабочих» («Кто их знает, – подумал Широков, – кто они такие? Ведь поручили же крупному ученому доставить наши чемоданы».) спросил, не надо ли переключить экраны на имя новых жильцов дома.

– Переключите, – сказал Синяев. – Хотя бы на мое имя.

– Лучше сделать иначе, – предложил Синьг. – Ваши имена трудны для произношения. Настройте экран на слово «Земля».

– Вы не возражаете? – спросил каллистянин, который, по-видимому, руководил своими товарищами.

– Наоборот! Это будет только приятно.

– Тогда мы так и сделаем. Зьемьлья, – повторил он. – Я правильно произношу?

– Приблизительно правильно, – улыбнулся Синяев.

– Не забудьте сообщить об этом на пост «Каллисто», – сказал Гесьянь.

В эту минуту на террасу опустилась большая, окрашенная в темно-серый цвет олити. Из нее вышел каллистянин и прошел в дом. Вежливо поздоровавшись, он сообщил, что эта олити предназначена для гостей.