Сестра Земли - Мартынов Георгий Сергеевич. Страница 30

Страшный ливень ни разу никого не захватил вне звездолёта.

Температура наружного воздуха неуклонно повышалась. На пятые сутки термометр показал +70°. Лёгкая дымка, поднимавшаяся от воды, постепенно превращалась в туман. Звездоплаватели были вынуждены одеться в охлаждающие костюмы.

Белопольский торопил с устройством аэродрома, желая осмотреть остров сверху и разыскать континент. На берегу острова были обнаружены явственные следы высокого прилива, и это, по мнению Белопольского, служило доказательством близости материка. В открытом океане, вдали от других берегов, прилив не мог быть таким высоким.

Устройством площадки занимались Пайчадзе, Второв, Романов и Князев под руководством Зайцева.

Взлётным полем должен был служить залив; реактивные самолёты, имевшиеся на борту «СССР-КС 3», были гидросамолётами, но собрать и держать их на воде было невозможно. Первый же грозовой фронт разломал бы крылья аппаратов. Надо было устроить что-то вроде защищённого ангара и снабдить его приспособлением для спуска самолёта на воду и обратного подъёма после возвращения из полёта.

Это было тяжёлой задачей, учитывая высоту обрыва и обилие кустов-губок и коралловых «деревьев». Но упорство и изобретательность победили.

Пламенем огнемётов и мощными ультразвуковыми аппаратами уничтожили всё, что было на берегу, на пространстве трёхсот квадратных метров. Обломками коралловых «деревьев» засыпали многочисленные ямы. Над этой площадкой устроили крепкий навес, прикрепив его к специально для этой цели оставленным стволам. Направленные взрывы разрушили часть берега, образовав пологий склон. Когда установили электролебёдку, аэродром был готов. Оставалось перетащить сюда один из самолётов и собрать его крылья.

Несколько раз потоки ливня ломали начатый навес, и его приходилось делать заново, но когда он, наконец, был установлен, то самые мощные грозы уже не смогли повредить его. Убежище для самолёта было надёжным.

Доставить гидросамолёт в ангар было нетрудно. Спущенный на воду, он был отбуксирован к берегу и лебёдкой поднят на площадку. В сборке и установке крыльев участвовали почти все члены экипажа корабля.

Было очевидно, что под навесом могут во время грозы прятаться и люди, но Белопольский не разрешил этого, и сборщики самолёта укрывались в лодке.

На шестой день, 15 июля, самолёт был готов в любую минуту подняться в воздух. Белопольский поручил Мельникову совершить первый полёт над островом вместе со Второвым, который должен был заснять его с высоты на киноплёнку.

Кстати сказать, отравление формальдегидом не повлекло за собой никаких вредных последствий, и, пробыв два дня в лазарете, инженер стал здоровым как всегда.

Баландин и Коржёвский все эти дни тщетно пытались выловить из воды каких-нибудь её обитателей. Ничто не попадало в их сети, а вместе с тем было несомненно, что в океане Венеры имеются плавающие живые существа, так как иначе трудно было объяснить поведение «актиний» и других организмов на берегу. Оставалось предположить, что все эти существа с наступлением отлива уплывали в открытый океан.

Но, несмотря на неудачу «рыбной ловли», звездоплаватели могли быть вполне довольны результатами своей работы. За шесть дней были сделаны такие открытия, которые переворачивали все прежние представления о жизни на сестре Земли, по крайней мере о жизни в её океане. Кораллы, губки и остающиеся пока загадочными «ленты» были уже не зародышами, а вполне сформировавшимися живыми организмами со сложной структурой. А служившие им пищей неизвестные «рыбы» должны ещё выше стоять на эволюционной лестнице.

Кораллы и губки Венеры были подобиями земных, но это, на первый взгляд странное, обстоятельство не удивляло ни Баландина, ни Коржёвского. Вода в океане была обыкновенной водой, такой же, как в земных океанах. На таких близких друг к другу планетах жизнь должна была зародиться примерно одинаковым путём и в низших формах могла оказаться идентичной. Очень слабый раствор формалина в воде Венеры не мог служить препятствием для развития жизни.

Шестнадцатого числа был назначен первый пробный полёт над островом. Выждав относительное прояснение погоды, самолёт спустили на воду.

Мельников занял место пилота, Второв устроился на пассажирском сидении. Взревел мотор, и, прочертив пенную полосу по глади залива, серебристая птица поднялась в воздух.

По просьбе Второва, Мельников сделал круг над заливом. Геннадию Андреевичу хотелось запечатлеть на плёнке вид корабля, стоявшего у берега. Длинная «сигара» звездолёта, с возвышавшейся над его носовой частью сложной конструкцией направленной антенны, была как на ладони. Топорков ежедневно посылал радиограммы, адресованные Земле, и антенна не убиралась внутрь.

Они разглядели площадку ангара и крохотные фигурки товарищей, следивших за полётом.

Туман сильно мешал наблюдениям. Мельников подумал, что пройдёт ещё несколько «дней», и остров не будет виден сверху. Испарения с поверхности воды с каждым часом становились всё более и более густыми.

Самолёт летел вдоль побережья. Слева расстилался покрытый белыми греблями пены безграничный океан, справа – оранжево-красный лес, за которым снова виднелась водная равнина.

Берег всё время был одним и тем же – высокий обрыв, заросший коралловыми деревьями. Часто попадались заливы, большей частью очень узкие, напоминавшие щели, далеко вдававшиеся в сушу.

Долетев до южной оконечности острова, Мельников повернул на северо-запад, продолжая следовать за всеми извилинами берега.

Прозрачный пластмассовый кожух не мешал киносъёмке, и Второв заполнял одну плёнку за другой. Ветер теперь был встречный, и о его силе можно было судить по тому, как упала скорость их мощной машины.

Вскоре снова пришлось поворачивать, на этот раз на северо-восток. Местность не изменялась, и ничего нового не попадалось на их пути. Всюду была одна и та же картина.

Самолёт облетел остров кругом за пятнадцать минут, несколько раз пересёк его с севера на юг, с востока на запад и обратно.

Мельников собирался повернуть «домой», когда Топорков передал, что барометр резко идёт вверх и, по-видимому, приближается гроза.