Совсем рядом - Мартынов Георгий Сергеевич. Страница 5

— Трудно потому, что ты меня вообще не понимаешь. Двадцать восемь лет для нас — это те же двадцать восемь лет для вас, но только не назад, а вперед.

Только тут я начал понимать, что он и не думает шутить со мной, а говорит вполне серьезно. И мое странное спокойствие сменилось волнением. Я хорошо помнил уроки математики в школе и основные понятия о теории относительности, о которых, сверх программы, рассказывал нам учитель. Как-то внезапно до моего сознания дошло… и я понял все необычное значение этой встречи на пляже. Понял потому, что поверил…

— Объясните! — попросил я, заметив, что мой голос невольно дрогнул.

Видимо, и он заметил это, потому что МЯГКИМ ДВИЖЕНИЕМ ПОЛОЖИЛ СВОЮ РУКУ НА МОЮ И СЛЕГКА СЖАЛ ЕЕ, КАК БЫ УСПОКАИВАЯ МЕНЯ.

— Не волнуйся,—сказал он.—Все это естественно, хотя и необычно для тебя. Мы живем в параллельных мирах, но наше время течет, относительно вашего, в обратную сторону.

Прикосновение его руки действительно успокоило меня. Может быть, потому, что я все же не до конца осознал происходившее. Я спросил первое, что пришло мне в голову:

— Значит, вы родились не в прошлом, а в будущем?

— Для тебя—да! Так же, как и ты для меня родился тоже в будущем.

— Или, иными словами, еще не родился.

— Для моего восприятия именно так. Тут у меня появилась нелепая мысль, которая показалась мне глубокой.

— Значит, — сказал я, — находясь здесь, у нас, вы молодеете с каждой минутой. И можете вернуться в ваш мир ребенком.

— Странная идея!—сказал он.—Время едино, это абстрактное понятие. Я нахожусь здесь и продолжаю жить точно так же, как прежде, если не считать, что я на другой планете. И с каждой минутой не молодею, как ты сказал, а старею.

— Но, вернувшись в ваш мир, вы попадете в прошлое?

— Да!

— Я не знаю, сколько вам лет,—сказал я с непонятным ожесточением,—но, пробыв у нас столько же и вернувшись, вы сможете присутствовать при собственном рождении.

Мне казалось, что мои рассуждения глубоки и безупречно логичны.

— У тебя что-то путается в голове по этому вопросу,—сказал он.—Но это неудивительно. Когда первые ваши люди приходили к нам, у нас возникла такая же путаница.

— Наши люди приходили к вам? Когда это было?

— В вашем мире это не было, а будет. Через триста лет.

Я опять начал волноваться. Все, что он говорил, было так странно, что у меня стали путаться мысли.

Он понял и это.

— Наш разговор нельзя вести бессистемно, — сказал он.—Ты все поймешь, но не сразу. Давай говорить по порядку. Ты согласен?

Я молча кивнул.

— Мы очень надеялись,—продолжал он,—что я попаду к вам днем и встречу не одного человека, а многих. И что среди них окажется человек, близкий к науке…

— Вы можете… — перебил я его и осекся. Я вспомнил, в какое время он к нам попал.—Вы могли бы поехать в большой город, но сейчас это невозможно.

— Почему?

— У нас идет война.

— Война, — повторил он. — Мы допускали нечто подобное. Видимо, мы не все поняли и сильно ошиблись в сроках. (Я не обратил внимания на эту странную фразу, только впоследствии поняв ее смысл.) Когда первые ваши люди приходили к нам, войн у вас уже не было. Не будет,—поправился он.—Ну, что ж! Раз так случилось, это вторая причина, что придется воспользоваться тобою. А первая заключается в том, что я все равно не смог бы никуда ехать.

— Почему? — в свою очередь спросил я.

— Потому что я не могу покинуть этого места. Техника перехода только начинает развиваться у нас. Пока это опыты, не более. Придется воспользоваться тобою,—сказал он еще раз.

— В каком смысле воспользоваться?

Он улыбнулся.

— В том, что от тебя мы хотим узнать кое-что о вашем мире. Теперешнем, — подчеркнул он. — О вашем мире через триста лет мы немного знаем,

— Немного?

— Да, очень мало. Я уже говорил тебе, что мы живем в параллельных мирах. Приход ваших людей был так же внезапен для нас, как мой для тебя. И их пребывание у нас было столь же кратким, как будет мое.

— Вы уйдете, никого не увидев, кроме меня?

— Да, так случилось. — Он повторил это уже в третий раз. — Но если ты согласишься нам помочь, то сделаешь много.

— Я с удовольствием помогу вам.

— Тогда не будем терять времени. Расскажи мне коротко, кто ты.

— Я могу сказать очень мало.

— Это ничего.

Я рассказал ему мою краткую биографию и, более подробно, о последних событиях в Крыму.

Он слушал очень внимательно, и было видно, что старался запомнить мои слова.

— Значит,—сказал он,—в твоем распоряжении часа полтора. Мы встретились примерно полчаса назад.

Я посмотрел на часы. Они показывали ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ ПЯТОГО.

— Прошло только пятнадцать минут, —сказал я. — В моем распоряжении час и сорок пять минут. Я обещал вернуться домой к шести. Но я могу задержаться.

— Ни в коем случае, — сказал он. — Но и этого времени достаточно, если правильно им воспользоваться. Он на минуту задумался.

— Да!—сказал он, видимо, сам себе.—Так будет лучше всего.—Потом, повернувшись ко мне, спросил:— Ты готов повторить мой опыт? — И, видя недоумение на моем лице, добавил:—Хватит ли у тебя смелости перейти ненадолго в наш мир?

Сказать, что это неожиданное предложение меня ошеломило, значит не сказать ничего. Чувство, которое я испытал, когда до моего сознания (не сразу!) дошел смысл сказанного, трудно передать словами. Я, во всяком случае, не берусь его описать.

Не забудьте о том, когда все это происходило. Возможно, и даже наверное, юноша моих лет, живущий теперь, в наше время, отнесся бы иначе, чем я. К мысли о чужепланетниках, контактах с иным разумом, о посещениях других планет теперь привыкли. И не потому, что вы, писатели-фантасты, приучили молодежь к этим мыслям. Они навеяны всем ходом развития науки, началом космической эры в истории человечества, всем, что происходило и происходит на наших глазах. В то время обо всем этом никто не думал или почти никто. Молодежь моего времени, как это и полагается молодежи, зачитывалась произведениями Жюля Верна, Уэллса, Беляева, но не так, не с такими мыслями, как теперь. Встреча с чужим разумом выглядела сказкой, и именно так воспринимался роман Уэллса «Борьба миров». Возможно, я ошибаюсь, но на меня, например, этот роман произвел, в свое время, впечатление сказки, увлекательной, но совершенно неправдоподобной. К тому же, я вообще мало читал фантастику, которая меня почти совсем не интересовала, предпочитая ей исторические романы, вроде «Айвенго».

Все это я говорю для того, чтобы вы ясно представили себе, к какому типу молодого человека я тогда принадлежал. И вот именно мне, менее других подготовленному, никогда прежде не думавшему ни о чем подобном, семнадцатилетнему пареньку, только что покинувшему школьную скамью, неожиданно и совсем просто было сказано:

— Хватит ли у тебя смелости перейти в наш мир?

Словно этот человек, внешне ничем не отличавшийся от других людей, спрашивал, не соглашусь ли я съездить на часок в Феодосию.

Я уже упоминал в своем рассказе, что до сих пор не перестаю удивляться тому, что встреча с тем, кого в наше время назвали бы «пришельцем», не произвела на меня особо сильного впечатления. Возможно, что в этом сыграло роль поразительное тождество его с человеком Земли. Я как-то сразу поверил в его реальность, если можно так выразиться. И ни на секунду не усомнился в полной серьезности его более чем необычайного предложения.

Еще больше меня удивляет, что я тогда, не задумываясь, ответил согласием и даже ВСКОЧИЛ, выражая этим полную готовность к немедленному действию.

ОН ОДОБРИТЕЛЬНО УЛЫБНУЛСЯ И, ПОТЯНУВ МЕНЯ ЗА РУКУ, ЗАСТАВИЛ ОПУСТИТЬСЯ НА ПРЕЖНЕЕ МЕСТО.

— Не торопись,—сказал он.—У нас времени немного, но его можно использовать полностью или частично. Я хочу использовать его полностью. А как ты?

— Конечно,—ответил я,—но пока не понимаю…

— Сейчас поймешь,—сказал он.—Ты обратил внимание на мое поведение?

— Вы очень спокойны.