Спираль времени. Книга 2 - Мартынов Георгий Сергеевич. Страница 6

— Но я разорву тебе кожу! — Геза опасливо посмотрел на свою мускулистую руку.

Ден рассмеялся:

— Твой удар будет не сильнее моего удара ножом, который я нанес самому себе в минуту вторичного малодушия. Нанес вот сюда, в сердце. Смотри! Разве есть на моей груди какой-нибудь след? А нож был в моем сердце, был на всю его длину. Бей! И как можешь сильнее!

Геза схватил плеть. Он чувствовал, что если тотчас же не получит доказательств слов Дена, то сам сойдет с ума.

Ден спокойно повернулся к нему спиной.

— Как можно сильнее, — повторил он. — Прошу тебя.

Геза отступил на шаг, размахнулся, и, вложив всю свою силу, нанес брату страшный удар, который, казалось, должен был рассечь Дена надвое…

— Что это?! — Геза схватился руками за голову.

Он видел, видел ясно: плеть прошла через тело Дена, как сквозь воздух!

— Ты получил доказательство, — спокойно ответил Ден. — Теперь ты будешь верить мне. Если мало, повтори! Я не почувствовал твоего удара.

— Я безумен, — прошептал Геза. — И я и ты — мы оба безумны. Этого не может быть!

— Успокойся! Сядь и слушай! Твое волнение понятно, но оно ничтожно в сравнении с моим, когда я ударил себя ножом и не почувствовал удара, когда вынул нож из раны и не увидел никакой раны. Видимо, моя голова сделана крепко, раз сохранился в ней разум после такого испытания.

Слова Дена убедили Гезу в реальности происходящего. Если у него были сомнения в правдивости всего рассказа, то теперь они рассеялись. Он со страхом смотрел на брата.

— Я заметил это четыре луны назад, в день великого жертвоприношения. Я находился в святилище храма и надевал священные одежды. Кроме меня, там никого не было. Ты знаешь, как тяжела золотая цепь, которую носит при церемониях верховный жрец. Я надел ее, и вдруг… она стала погружаться в мое тело, как если на поверхность болота положить тяжелый предмет. Я видел, как натягивается материя моего одеяния, погружаясь в плечи вслед за цепью. Боли я не испытывал, но был так поражен, что даже не испугался. Страх пришел позже. Цепь погрузилась до ключицы и остановилась. Вероятно потому, что ее удержала в этом положении материя. Я очнулся от оцепенения и схватил цепь. Она легко вышла из тела. Я отбросил ее, как если бы она была раскаленная. А материя одежды так и осталась углубленной в мои плечи. Я был уверен, что увижу глубокие вмятины, но, раздевшись, не увидел ничего. Плечи были такими же, как всегда. Я почти упал на скамью, пораженный, ошеломленный, испуганный — всё вместе. Потом вошел ты, удивленный, что я заставляю так долго ждать себя. Храм был полон народу. Я сказал тебе, что болен и не могу исполнять обряд.

— Да, я помню это, — сказал Геза. — Ты просил меня занять твое место в церемонии.

— Теперь мое тело пропускает всё. Я не могу понять, почему с меня не спадает одежда. Она как-то держится. Не затронуты этой болезнью только ноги и кисти рук. Если они тоже заболеют, я буду беспомощен, не смогу удержать в руках ничего тяжелого, а может быть, провалюсь сквозь землю.

— Уйди отсюда! — вскричал Геза. — Это всё стол и шар! Это они виноваты!

— Нет, — Ден покачал головой. — Ни стол, ни шар здесь ни при чем. Я много думал и, кажется, понял. Когда я упал внутрь тайника, мои ноги и кисти рук остались за его порогом. Вот в чем причина. Если виноват шар, то не этот, а тот, в тайнике. Граница болезни проходит как раз по линии бедер. То, что ниже, осталось здоровым. В этом моя последняя надежда. Таким, как сейчас, я могу жить. Но умереть по своему желанию я не могу.

— Почему? — спросил Геза.

— Потому что тогда моя тайна откроется всем. А мы, жрецы, не имеем права выпускать эту страшную тайну из своих рук. Ты один знаешь ее, кроме меня, и, когда я умру, когда придет твой час, откроешь ее своему преемнику. Я не знаю, как, но эта тайна может пригодиться нашей касте.

— Но почему ты не можешь умереть по желанию?

— Потому, что не только нож бессилен против меня, потому, что бессилен и огонь. Я положил руку в священный огонь, когда никто не мог видеть меня. Не кисть, конечно, а локоть. И ничего не почувствовал, никакой боли. Я долго, очень долго держал руку в огне. И ничего не случилось. Мое тело свободно пропускает и огонь, который не может его сжечь. Если я брошусь в священный огонь, а обычай требует, чтобы при этом присутствовали старшие жрецы, сгорят только ноги и кисти рук. Подумай, Геза! Может быть, именно это, поражающее воображение, свойство тела человека, побывавшего в тайнике, явится тем, что даст новую страшную власть верховным жрецам. А теперь идем, Геза! Я нуждаюсь в отдыхе, да и ты тоже.

В эту ночь Геза долго не мог заснуть, — он лежал в темноте с открытыми глазами, вспоминая прошлое.

ЧТО БЫЛО ДВЕНАДЦАТЬ ЛУН НАЗАД

Ден имел основания утверждать, что существа, явившиеся из-под земли, не были богами, что они люди. «Не такие, как мы, но люди», — часто повторял он. Ден был верховным жрецом страны, и народ верил в его мудрость.

Обиталище богов и вообще всех добрых духов — на небе. Под землей живут только злые духи. А пришельцы были добры. За три луны, проведенные ими на поверхности земли, они ни в чем не проявили злых мыслей. Так не могли вести себя владыки подземного царства. Но и обитатели неба не могли прийти из-под земли. Значит, верховный жрец прав!

Трудно сказать, верил ли сам Ден тому, что говорил, по крайней мере в первое время. Но его настойчивое стремление доказать народу, что пришельцы не были и не могли быть богами, имело очень серьезные причины.

Ден действительно был мудр, как и подобало верховному жрецу. Веками простому народу внушали, что те, кто олицетворял собой высшую власть в стране, — прямые потомки богов, что они сами равны богам. Что сказали бы люди, если жрецы объявили бы пришельцев богами, то есть родственниками Роза и Боры? Разве не бросилось бы в глаза всем полное внешнее несходство пришельцев с властителями страны? Вера людей в то, что говорят им служители храмов, могла пошатнуться при такой явной неправдоподобности.

Потом Ден, уже вполне искренно, считал их людьми. Очень странными, обладающими таинственным и непонятным могуществом, но людьми. И сами пришельцы всегда утверждали, что они люди. Зачем богам отрицать свою божественность? А пришельцы отрицали. Они говорили…

Геза всегда вздрагивал, когда думал об этом. Говорили! Нет, пришельцы никогда не говорили? Они молчали, но люди слышали их слова!

Необъяснимо… и страшно!

Они называли себя братьями людей Земли. Они говорили, что те и другие — дети Солнца.

На Земле есть народ, который поклоняется Солнцу, как богу. Пришельцы не были похожи на людей этого народа, жившего на далеком северо-востоке.

Геза, когда впервые увидел пришельцев, убежал в ужасе. Он принял их за духов подземного царства. Тогда еще никто не подозревал о тайнике под землей…

Было прохладное утро. Солнце только что взошло. Геза, тогда еще младший жрец храма, встал рано, — была его очередь дежурить в храме, поддерживать священный огонь перед статуями богов. В ожидании первой трапезы он прогуливался по саду.

И вот, когда он подходил к повороту дорожки, невдалеке от беседки, прямо перед ним внезапно провалилась земля. Непостижимым образом на ровном месте образовалась яма.

Геза нисколько не испугался в тот момент, подумав о подземных водах, которые иногда подтачивают почву и вызывают такие обвалы. Его смутило, что земля провалилась как-то странно, как будто и не провалилась совсем, а просто исчезла. Но он решил, что ему просто так показалось.

Все же он остановился, чего-то ожидая. Неясное чувство тревоги овладело им.

Прошло несколько минут. Все было спокойно, но тревога не только не исчезла, а непрерывно усиливалась. Гезе казалось, что он слышит голоса, исходящие из ямы, а возможно, и откуда-то из другого места. Потом раздался резкий металлический звук. Он исходил уже точно из глубины ямы.

Но там никого не могло быть!