Дети непогоды - Марушкин Павел Олегович. Страница 28

— Слушай, а почему ты всегда носишь такие плащи? — спросил друга Хлюпик, когда они вышли из дома.

— Какие «такие»?

— Всё время одного фасона: они у тебя не набрасываются на плечи, а надеваются через голову.

— А, вот ты о чём! — ухмыльнулся Иннот. — Просто я люблю, чтобы плечи и руки ничего не стесняло, — он помахал руками вверх-вниз. — Для каюкера нелишне иметь свободу движений, знаешь ли! Кстати, «такие плащи» называются пончо.

— А что это за слово вышито у тебя на груди и на спине?

— «END»? На одном из языков это значит «Каюк». Что-то вроде шутки.

Дом двадцать два «А» по улице Рыб оказался высоким и узким, сложенным из сероватого известняка зданием. На уровне третьего этажа по всему периметру дома шёл крытый деревянный балкон-галерея. Сейчас там, оживлённо переговариваясь, гуляло довольно много народу. Во всех окнах горел яркий свет, играла музыка.

— Ого, — весело произнёс Иннот. — Больше похоже на светский раут, чем на гнездо заговорщиков.

— Зайдёшь со мной? — спросил внезапно заробевший Хлюпик.

— Можно… В случае чего скажем, что я твой телохранитель.

В дверях их встретил высокий сухопарый человек в длинном красном плаще. Цветом кожи и каменной невозмутимостью лица он так походил на воина кипадачи, что Иннот невольно моргнул — парню явно стоило сбросить одежду и взять в руки копьё для завершения образа.

— Чем могу служить, молодые люди?

— Мы пришли по объявлению, — Иннот указал на Хлюпика. — Мой друг владеет магией, и…

— Прошу! — высокий с чуть заметным поклоном открыл дверь.

— Кипадачи? — поинтересовался Иннот.

— Адиуки. — Лицо привратника было неподвижной маской. — Кипадачи — наши кровные враги.

— Ну, извини, — пробормотал Иннот, входя.

Весь первый этаж здания занимало большое помещение. Высокие лепные потолки поддерживались несколькими колоннами. Ярко горели люстры. Множество роскошно одетых людей, разбившись на группы, что-то негромко обсуждали между собой. К вошедшим тут же устремился седовласый улыбающийся господин с круглым, как у младенца, лицом.

— Рад приветствовать вас в нашей скромной компании, юноши. Позвольте узнать, что привело вас сюда?

— Мой друг… — Иннот откашлялся. — Мой друг заинтересовался объявлением в газете и решил нанести вам визит. Он, видите ли, имеет свои счёты к Мардуху.

— О! — Улыбка хозяина стала шире. — Вы бормотолог* [2], друг мой?

Хлюпик почувствовал, что сейчас покраснеет. Мало того, что он совершенно не представлял, как разговаривать и вести себя с таким представительным господином, он не знал даже точного значения слова «бормотолог». Вроде бы вавилоняне называли так волшебников?

— Можно и так сказать, — как ни в чём не бывало продолжал Иннот. — Правда, у моего друга несколько специфическая… э-э… направленность, что ли. Узкая специализация. Но в своей области, смею заметить, он мастер. Бесспорно, мастер.

— А вы…

— О! Я пришёл просто за компанию, — Иннот улыбнулся. — Во избежание, знаете ли, каких бы то ни было эксцессов… По дороге.

— Понимаю, — седовласый слегка склонил голову. — Что же, позвольте представиться: Галиом Тромбе, доктор бормотологии и хозяин этого скромного пристанища. — Он обвёл широким жестом зал.

Друзья назвали свои имена. Хозяин, раскланиваясь поминутно с гостями, мягко повлёк их за собой. В центре зала стояла низкая, сделанная из зеленовато-серого полированного гранита чаша, полная воды. Маленький фонтан бил в её центре.

Сейчас вокруг него толпилось довольно много народу-. Какой-то бледный юноша, весь в чёрном, стоял у воды, воздев руки над головой. Глаза его были закрыты. Вода в фонтане вела себя странно: вместо того, чтобы падать вниз, струйки ползали по воздуху, сплетаясь между собой, образуя сложный клубок, переливающийся в ярком свете всеми цветами радуги.

— Это маэстро Гугуль, — шепнул хозяин. — Наша, можно сказать, надежда, молодой талант.

В это время маэстро вдруг резко уронил руки. Водяная сфера ещё секунду-другую висела в воздухе, а затем с шумом рухнула обратно в фонтан, обдав брызгами присутствующих. Послышались дамские взвизги. Молодой человек в чёрном испуганно вздрогнул и открыл глаза. Хозяин поспешно захлопал в ладоши.

— Браво, браво, маэстро! Сегодня вы превзошли самого себя!

— Дольше, чем всегда? — отрывисто спросил Гугуль.

— Безусловно! Безусловно, дорогой мой! Я могу только выразить вам своё высочайшее восхищение!

— Не такой уж сложный трюк, — шепнул Иннот Хлюпику. — Похоже, этот парень не слишком крутой волшебник.

— Друзья мои! — громко провозгласил между тем седовласый. — По традиции, всякий, кто впервые приходит к нам, должен продемонстрировать своё искусство. Разумеется, далеко не у всех это получается с первого раза, да что там говорить! Многие из вас ещё помнят, каково это.

В толпе вспыхнуло и погасло несколько смущённых смешков.

— Поэтому я прошу вас проявить снисходительность. Вспомните, все мы делаем одно общее дело, и мелочные обиды нам не к лицу. Итак, позвольте представить… — Он махнул рукой, и гости расступились, образовав вокруг Иннота и Хлюпика пустое пространство. — Бормотолог Хлю!

Хлюпик, отчаянно покраснев, сделал шаг вперёд. «Покажи им класс, старина!» — жарко зашептал за спиной Иннот.

Хлюпик сосредоточился. Теперь он уже несколько лучше умел управлять своим медиатором: для начала требовалось вызвать ощущение жаркой волны, рождающейся где-то в глубине живота, ниже солнечного сплетения, и направить её вверх, в ладони. Памятуя о той мощи, которую изливал медиатор, Хлю постарался ослабить пульсацию Силы, уменьшить её, насколько возможно. Не бурный поток, нет, ручеёк, тоненькая струйка… Подражая маэстро Гугулю, Хлюпик воздел над головой руки. Вода в фонтане слабо булькнула. Со дна чаши поднялся клубок пузырьков.

— И это всё-о? — прозвучал в наступившей тишине чей-то безжалостно-громкий насмешливый голос. — Просто маленький пу-ук?

Кто-то нервно хихикнул. И вот тут Хлюпик разозлился и отпустил удила. Поток энергии ударил в воду.

Мгновенно вспухшее на месте чаши облако пара рванулось, клубясь, к потолку и расплылось там, среди лепнины, уродливым грибом. Толпа шарахнулась, прикрывая лица широкими рукавами и полами своих одежд. Фонтана больше не существовало: вода моментально выкипела, гранит чаши треснул и раскололся. В воздухе стоял тяжёлый запах раскалённого металла и камня. Хлюпик опустил руки; в ушах у него звенело, пищевод болезненно сжался. Такой силы импульса он ещё не выдавал!

Гробовая тишина накрыла зал.

— Браво, — прошептал, наконец, хозяин, неподвижным взглядом уставившись на Хлюпика. — Браво! Браво! — закричал он и изо всех сил заколотил в ладоши.

Следом за ним захлопали и другие — сначала неуверенно, потом всё громче и громче, и, наконец, гром оваций сотряс особняк. По лестнице сверху стали спускаться люди, с тревогой и любопытством глядя на развернувшееся внизу действо. Повинуясь жесту хозяина, слуги поспешно принялись ликвидировать сотворённое Хлюпиком безобразие. Дым и пар окутали всё помещение.

— Друзья! — патетически воскликнул доктор Тромбе и закашлялся. — Сегодня замечательный день! Сегодня я воочию увидел грядущее! Увидел нашу будущую победу, друзья!

— Он видит нашу будущую победу каждый раз, когда у кого-нибудь хоть что-то получается, — сказали над ухом у Хлюпика. — Тем не менее поздравляю: такого эффектного представления я сподобился впервые. Фонтан только жалко.

Хлюпик обернулся к говорившему. У того было узкое, словно летящее вперёд загорелое лицо и внимательные чёрные глаза. Волосы цвета воронова крыла были схвачены шнуром в хвост и спускались на спину незнакомца. Подчёркнуто неброский серый плащ оттеняла яркая полоска галстука.

— Морберт, Мортимер Морберт, — представился узколицый, обнажая в улыбке белоснежные зубы. — Поднимемся наверх, в кабинет? Здесь теперь чувствуется некоторое амбре; да и другие сейчас подтянутся.