Музыка джунглей - Марушкин Павел Олегович. Страница 32

– Я закончил Вавилонский университет, – небрежно сказал Джро. – А на то, чтобы вернуться в Лес, у меня были свои причины.

– Мне трудно поверить, что вкусивший городских благ может вернуться в лесную глухомань, – хмыкнул Свистоль.

– И тем не менее вы двое именно так и поступили в своё время, не правда ли? Да и сэр Отшельник тоже…

Задремавший было Отшельник, услышав своё имя, вскинул голову:

– А? Что?

– Спи дальше…

– Ну так что, мы договорились?

– А что за идея-то?

Джро хитро улыбнулся:

– Немножко тобакко для бедных куки, пожалуйста…

– Ладно, уговорил… – Папа улыбнулся в усы.

– Трубок не дадим! – категорически заявил Свистоль. – Трубка – это святое, а вам, охальникам, и папирос хватит!

– Давай, говори свою идею…

– Вся ваша жизнь основана на культе этого растения, верно? А Вавилон, по большому счёту, с ним незнаком. Там все курят умат-кумар. Это зелье запрещённое – не потому, что шибко вредное, просто группа концернов, производящих пиво, вытесняет с рынка возможных конкурентов в области культурного досуга. Поэтому торговля кумаром практически вся находится в руках теневиков. Там уже всё схвачено. Но представьте себе, что на рынке развлечений вдруг появится новая ниша. Это и будет ваш тобакко! Он не запрещён законом; выращивать его умеете только вы одни; семенами, или там саженцами, тоже владеет лишь ваше племя. Вдобавок он вызывает привыкание, верно? Значит, число ваших клиентов станет постоянно расти и множиться. Разумеется, вам нужно будет сперва его вырастить, а потом распространить. Тут-то стибки и пригодятся вам: поддержат на первых порах, помогут с рекламой…

– Вы? С рекламой? Не смешите! Да если стибок возьмётся что-нибудь рекламировать…

– Напрасно вы так думаете. Многие из моих соотечественников преуспели как раз в этом бизнесе. Кстати, рекламировать нужно не просто новое удовольствие, но стиль жизни! Тобакко, который снимает проблемы! Если есть папироска – всё не так уж плохо! А как вам, например, такой лозунг: «Купи настоящую трубку – трубку фирмы „Смоукеры и Ко“! Стань достойным того, что ты куришь!»

Большой Папа расхохотался:

– Умеешь ты развлекаться, Джро! В этом тебе не откажешь!

– А как же, – ухмыльнулся стибок. – Жизнь для того и дана, чтобы всласть поприкалываться!

– Кто у нас его купит, табак-то, – хмыкнул Свистоль. – Там все другое курят, совсем другое…

– Если другое курят, то и табак тоже будут, – неожиданно поддержал стибка Папа. – Вавилоняне, они любопытные! И до удовольствий всяких охочи. А законом табак не запрещён, так-то!

– Закон и поменять могут…

– Пусть меняют! – Папа даже пристукнул по брёвнам кулаком. – Пусть! То, что запретно, ещё лучше будут покупать!

– Вы хотите создать из смоукеров нацию нелегальных торговцев? – усмехнулся Свистоль.

– Я хочу привить идеи гуманизма, – строго сказал Папа. – Я хочу, чтобы люди перестали воевать со всем миром, перестали в каждом встречном видеть врага и заботиться лишь о собственной выгоде. И если я не могу сделать это через добродетели, я буду прививать свои идеи через пороки. Нам ведь удалось это, Свистоль! Пускай с одним маленьким племенем, но удалось!

– Выжить им… нам надо, а потом уже о гуманизме думать, – мрачно ответил шаман. – Сами видите, профессор: мир прямо на глазах меняется. Этот Мардух, чтоб его нелёгкая…

Словно невесомая паутина коснулась вдруг лица Пыхи, коснулась – и тут же исчезла. Сердце тревожно вздрогнуло, но уже в следующий миг наваждение прошло. Адмирал огляделся. Да, ему не показалось: смоукеры замолчали и подались к середине плота, настороженно всматриваясь в туман.

– Вы почувствовали? – тихонько спросил юный смоукер стариков.

Большой Папа кивнул.

– Что это было?

– Не знаю.

Мало-помалу страх отпускал. Смоукеры зашушукались.

Первым заметил неладное Грибок. С того момента, как армадилл напал на плоты, старейшина не расставался с маленьким, но острым топориком. Время от времени приходилось вытирать металл клочком ветоши – туманная влага постоянно конденсировалась на холодной поверхности. «Ишь ты, как облепило. Аж серый весь», – подумал он и в очередной раз провёл тряпкой. Противный налёт даже не думал исчезать. Озадаченный Грибок принялся тереть сильнее, потом ковырнул непонятную плёнку бамбуковой щепочкой. На обушке появилась глубокая блестящая царапина. «Что за наваждение?» – изумился старейшина и, положив щепочку на бревно, тюкнул по ней лезвием. На острой кромке образовался здоровенный заусенец, а щепка даже не переломилась.

На возмущённые возгласы Грибка сбежалось всё племя. Тут же выяснилось, что в негодность пришёл практически весь металлический инструмент: топорики, пилы, ножи стали мягкими, как будто их отлили из свинца'.

– Теперь понятно, что это было, – мрачно сказал Большой Папа, вертя в руках свёрнутую кольцом стамеску. – Мы только что прошли сквозь зону Мооса! Вот уж не думал, что нам такое встретится.

Его забросали вопросами.

– Это волшебство! – поднял Свистоль палец. – Бормотология! Некогда, в стародавние времена, из металла делали множество всяких вещей, даже кухонную утварь. А уж какое из него получалось оружие! Даже армадилл не устоял бы против такого. Но потом начались магические войны; страшное оружие люди пустили в ход друг против друга. И тогда один из Великих Магов, по имени Моос, составил Великое Заклятие. С тех пор любой металл, прошедший сквозь его завесу, раз и навсегда терял свою твёрдость и становился подобен мягкому свинцу. Должно быть, заклятие растянуто тут со времён войны.

– Как же нам теперь ремонтировать плоты, случись с ними что? – тихонько спросил Пыха у Большого Папы.

Тот лишь развёл руками:

– Можно раздобыть кремней и сделать ножи да топорики из них. Старики ещё помнят, как надо обращаться с камнем.

По мере того как смоукеры сплавлялись вниз по течению, вода снова начала подниматься. Всё чаще им попадались участки затопленного леса, россыпи мелких и крупных островов, бывшие некогда холмами и сопками. На одном из таких островков возвышалась скала, сразу привлёкшая внимание старейшин. Вскоре плоты облетела радостная весть: нашли кремень! Место оказалось не только источником ценного камня, но и чем-то напоминало родные смоукеровские места: лиственных деревьев росло мало, в основном бородавчатые сосны и регендали.

Смоукеры накрепко привязали плоты к торчащим из воды стволам деревьев. После того как разведчики обследовали весь остров на предмет возможных опасностей, всё племя сошло на берег. Стибки были тут как тут. Ужасный вопль вдруг расколол мирную лесную тишину.

– Снимите, снимите их с менья! – заливался кто-то.

Охотники с духовыми трубками наперевес бросились сквозь кусты, обдираясь о ветки, и в недоумении обнаружили стибка-подростка, лежащего, закинув ногу на ногу, на мшистой поляне.

– Что случилось? Кого с тебя снять? – посыпались на него вопросы.

– Дьевушек. Молодых красивых и бьез одьежды, – невозмутимо пояснил стибок. – А то их слишком много на меня навалилось.

– Каких, блин, девушек?!!

– Дысиз э скромные юношеские мьечты! – пожал плечами сорванец.

Тут смоукеры не выдержали и обступили шутника со всех сторон. Маленький паршивец резво вскочил и заметался, но бежать было уже поздно. Вперёд выступил Свистоль. В руке его, спрятанной за спину, был зажат пучок крапивы.

– В Вавилоне есть такая пословица: нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц, – начал шаман. – Думаю, мудрость сия в равной мере относится и к пенитенциарным сторонам воспитательного процесса, поэтому… Снимите с него эту тряпку… Во избежание подобных прискорбных недоразумений в дальнейшем… Держите крепче… Я считаю себя обязанным… положить конец… этим… возмутительным… выходкам!

Стибок визжал и вырывался; однако силы были неравны, и экзекуция успешно состоялась.

Иннот с трудом разлепил налитые кровью глаза и приподнялся на локте. Как раз этого, судя по всему, делать не стоило: в ушах зазвонили колокола, а комната стало плавно покачиваться перед глазами, то тускнея, то вновь обретая яркость. «Такого со мной ещё не бывало, – вяло подумал он. – Я могу впить… Да, именно впить стакан чистого ректификованного спирта без особых последствий для здоровья. Сколько же надо было вчера высосать, чтобы до сих пор пребывать в таком размытом состоянии»?