Чистый огонь - Арчер Вадим. Страница 15

Буфетчик ушел с подносом, и они остались вдвоем. Нет, пожалуй, втроем – на столе сидела кикимора Дика и прилежно практиковалась в уроках Эрвина по поеданию яиц.

Эрвин с трудом приподнялся на локте и оглядел расставленную на стульях сервировку. Затем он начал есть – медленно и тщательно, словно выполнял сложную и тонкую работу. Цвет лица возвращался к нему с каждым глотком, глаза заблестели, движения стали не такими скованными, как раньше. Армандас несколько успокоился за своего друга и сел у него в ногах.

– Это вы так всегда работаете? – задал он наконец мучивший его вопрос.

– Нет, конечно, – ответил Эрвин. – Это мое везение – в первый раз наскочить сразу на такое…

– На какое? – подозрительно спросил Армандас.

– Да там… один парень не из наших свалился в мистический провал. А я понятия не имею, как с ними работают – это разъясняют уже магам.

– С парнями?

– С провалами. Сначала все шло нормально, даже хорошо. Этот парень рассказал мне, что нужно делать, чтобы освободить его. Но когда он исчез… я могу только предполагать, почему так вышло, – видимо, равновесие провала нарушилось, и он начал проваливаться дальше.

– Куда?

– Кто его знает… в запредельные миры, наверное. Тут я весь и выложился.

– Зачем?

– Чтобы остаться здесь, конечно! Иначе сидел бы я сейчас в провале, как тот парень. – Эрвин опустил вилку и задумался, откинувшись на подушку. – Видимо, я обошелся с провалом небезопасно – в академии наверняка знают меры предосторожности. А этот Шорр мог бы и предупредить…

Армандас ничего не сказал – он окончательно перестал понимать, о чем говорит Эрвин. Тот по-прежнему лежал с опущенной вилкой, неподвижно глядя перед собой. Вдруг он встрепенулся и обрадованно глянул на своего друга.

– Ну конечно же! – воскликнул он. – Я оказался слишком близко к центру провала! Если бы я отошел от люка хоть на три шага, все обошлось бы гораздо легче. Бедная Дика, чего она натерпелась! В следующий раз оставлю ее в гостинице.

– Эрвин сильный! – внезапно раздался голосок со стола, где кикимора успешно доканчивала второе яйцо. – Дика пойдет с Эрвином!

– В следующий раз?! – не поверил собственным ушам Армандас. – Да ты посмотри на себя!

– Через неделю буду как новенький. – Эрвин устало вздохнул. – Но завтрашний день мне, наверное, придется провести в кровати.

И тут к Армандасу вернулась мысль, не дававшая ему покоя все время, пока он натирал мелким песком ржавые латы: завтра с утра им придется оставить это уютное местечко и оказаться на улице. Что он будет делать там с Эрвином, который даже на ногах не стоит?

– Эрвин! – сказал он несчастным голосом. – Меня не взяли на службу. Этих проклятых денег нам хватит только до завтрашнего утра.

– Мне дали какие-то деньги, – вспомнил Эрвин. – В кармане куртки. – Он пошарил вокруг глазами и обнаружил куртку на себе. Действительно, под правым боком что-то давило. – Достань отсюда.

Он повернулся на бок, высвобождая карман. Армандас извлек оттуда объемистый кошелек:

– Какой тяжеленный!

– Значит, мне не показалось. Я чуть не выронил его тогда.

Армандас распустил завязки и заглянул внутрь. Кошелек был набит золотыми монетами.

Глава 5

На следующее утро Эрвин почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы пойти на завтрак вниз. Дика сразу же перебралась из-за пазухи ему на плечо, но, когда настал черед заказывать яйца, она заявила во всеуслышание:

– Дика не хочет. Дика наелась крыс.

Не за столом, как говорится, будь помянуто. Оказывается, ночью она отправилась гулять по гостинице и забрела в кухню, где обнаружила нескольких крыс. Кикимора была сыта, но из любви к охотничьему искусству она загрызла их всех, а затем выела самую вкусную часть – мозг, оставив трупики валяться по полу. Там их и нашли пришедшие утром слуги.

После завтрака счастливый Армандас понесся в оружейную школу Гариба, а Эрвин остался в гостинице. Он заплатил за жилье на неделю вперед, а заодно разговорился с буфетчиком и узнал, что тот – владелец гостиницы. Это был бездетный вдовец, проживавший здесь же, в этом здании, как и его экономка, тоже одинокая пожилая женщина. Остальные работники – двое поваров, судомойка, она же поломойка, и трое слуг – жили неподалеку и приходили сюда работать на весь день. В молодости хозяин служил в одной из самых богатых гостиниц города, затем женился на девице с хорошим приданым и открыл свое дело. Посетителей было не слишком много, но заведение сводило концы с концами.

Поговорив с ним немного, Эрвин пошел отлеживаться в комнату. Никогда еще ему не приходилось так расходовать себя. В академии у них бывали очень тяжелые задания, но никто из наставников не стал бы рисковать жизнью учеников – если не из добросердечия, то хотя бы из практичности. Эрвин вообще не помнил, чтобы кто-то из наставников проявлял добросердечие или мягкость. Напротив, все они были требовательны и не давали никаких поблажек. Подразумевалось само собой – раз ты здесь, ты это сможешь.

Как ни странно, Эрвину это нравилось. Это вошло в его кровь – раз я здесь, я это смогу. Может быть, поэтому у него вчера ни разу не возникла мысль повернуть обратно? Он был там, значит, он мог.

И ведь смог же. Да, но какой ценой! Он сознавал, что счастливо отделался. Теперь у него был опыт. Теперь он уже лучше знал, как обращаться с подобными магическими явлениями, и он остался жив, чтобы применить этот опыт на деле. Эрвин вспомнил, как им всегда говорили в академии – сначала защитись, а потом работай. Пусть он ничего не знал о мистических провалах – любой маг, даже выпускник академии, рано или поздно может встретиться с неизвестным. Теперь он понимал, что поторопился, повел себя по-мальчишески. В первый раз ему повезло, но во второй раз может и не повезти.

Он затянул куртку снизу ремнем и повесил на стенной крючок.

– Дика будет спать здесь, – сказал он кикиморе.

Та ловко перелезла с его плеча внутрь куртки и свернулась клубком в образовавшемся гнездышке, а Эрвин лег на кровать и уставился в потолок, заложив руки за голову. Это был ровный дощатый потолок с прихотливыми узорами из сучков и мелких трещин. В академии, в его каморке, которую он делил с Гинсом, потолок был каменным и очень высоким, словно они жили в каменном колодце, Гинс был ровесником Эрвина, неплохим парнем, с которым у него были хорошие отношения, но его настоящим другом был Дарт, живший двумя дверями дальше по коридору. Дарту не повезло с соседом – они не ссорились, потому что это было не принято в академии, но жили в одной комнате как чужие.

Эрвин вспомнил, как Дарт звал его с собой, в свою семью. Почему он не согласился тогда? Опасался, что его будут терпеть там из милости, ради его друга? Боялся сесть на шею чужим, тоже не слишком состоятельным людям? Или в нем подспудно шевелилась мысль – если не сейчас, то когда же? Через два-три месяца он собирался покинуть академию, где жил почти затворником, и выйти в мир. А теперь – когда еще настанет для него время выйти в мир?

И он вышел в мир.

Это был пестрый, шумливый, непривычный мир, живущий совершенно иной жизнью, чем жизнь учеников в академии. Эрвин прикинул в уме – неужели он находится в этом мире только шестой день?

Академия тоже была целым миром, сложным и тонким. Непосвященному глазу она казалась набором нескольких зданий странноватой архитектуры, в которых не согласился бы жить никто из обычных людей, но для чуткой натуры будущих магов невозможно было придумать лучшего места. Эрвин помнил, как отличалась атмосфера каждого здания, каждого коридора и комнаты. Чистая и холодная, с горьковатым привкусом, тишина библиотеки, упругая прозрачность комнаты больших чародейств, создающая ощущение натянутого лука, тихая, почти запредельная мощь комнаты медитаций, где каждый камень был пропитан вековыми заклинаниями. Эрвин не любил бывать там по утрам, когда перед рассевшимися на полу учениками всех возрастов маячила нелепая фигура старика Баруса и раздавались его резкие, пронзительные окрики, призывавшие к тишине. Барус был неуместен здесь – это понимали даже малыши, но в академии почему-то терпели его.