В погоне за призраком, или Испанское наследство - Марвел Питер. Страница 33

– Он слишком мало украл, – ответил Ришери. – Для него достаточно.

Боцман еще раз с сомнением оглядел кошку и сделал пробный удар в воздухе.

– Начинайте, – скомандовал капитан. Старший офицер взмахнул платком, матросы затаили дыхание, а Лукреция подалась вперед.

Тишину прорезал свист рассекаемого воздуха и страшный крик матроса.

– Раз, два... – мерно считал стоящий рядом лейтенант.

Лукреция тоже шепотом считала удары, как и многие другие сейчас, стоящие на этой палубе.

От каждого удара несчастный издавал глухой крик и стоны, спина его покрывалась глубокими, набухающими кровью рубцами, постепенно обнажая мясо под рассеченной кожей.

Лукреция не отрываясь смотрела на осужденного, не замечая, что за ней столь же пристально наблюдает Ришери. Конечно, она предусмотрительно скрыла лицо за куском бархата, но по ее рту, оскаленному в хищной усмешке, по ее выразительно очерченным, раздувающимся от волнения ноздрям было видно, что это зрелище возбуждает в ней не только ужас и отвращение.

За эти минуты шевалье узнал об этой женщине гораздо больше, чем иные ее знакомые за целые годы.

В конце первой дюжины несчастный мог лишь тихо стонать, только усиливая вызванную поркой нестерпимую боль в легких. Казнь продолжалась.

– Одиннадцать, двенадцать, – лейтенант методично отсчитывал уже вторую дюжину.

Наконец боцман опустил плеть и утер со лба пот и брызги крови, которыми были обагрены и скамья, и палуба вокруг, и сами ужасные хвосты.

Находившегося без сознания беднягу отвязали, и доктор протянул одному из матросов кусок полотна, смоченный в прованском масле и роме.

– Покройте ему спину, – приказал он.

Бездыханного вора отвязали и, взяв под мышки, поволокли вниз по трапу в кубрик.

Лукреция поправила капюшон и только теперь заметила устремленный на нее взгляд капитана. Она по-дружески кивнула ему, и когда Ришери приблизился к ней, она была столь же невозмутима, как и до казни.

– Вы все еще дуетесь на меня? – спросила она, беря Ришери под руку.

– О нет, мадам, я теперь понял, что, скорее всего, вы правы, – с оттенком горькой иронии произнес шевалье и посмотрел на нее не то со страхом, не то с удивлением.

Глава 6

Пред слепым не клади претыкания

Уильяма каждую ночь мучили кошмары. Ему то и дело снились окровавленные столбы с магическими знаками, разукрашенные узорами свирепые лица, отвратительные пляски под грозный барабанный рокот. Он просыпался в поту и, в ужасе приподнимаясь с подушек, сбрасывал с себя саржевое одеяло. Сиделка-негритянка хлопотала вокруг него, то и дело поднося к его губам горькие отвары из незнакомых трав. Но черное лицо, склоняющееся над ним при слабом свете свечи, пугало его. Оно напоминало ему лицо африканской ведьмы, что подобрала его там, на утоптанной босыми ногами поляне, где он едва не лишился жизни после удара дубинкой по голове.

Уильям так и не понял, случайно ли она там появилась или ее послали те же колдуны. Когда он очнулся, вокруг не было ни единой души. Он лежал лицом вниз у самого пепелища. Угли прогоревшего костра едва тлели, и в их слабом мерцающем свете Уильям заметил, что земля вокруг него обильно посыпана пеплом и пепел этот испещрен непонятными знаками. Проведя рукой по лицу, он почувствовал что-то липкое и, поднеся ладонь к глазам, обнаружил, что она измазана кровью, пятна которой чернели в пыли вокруг него повсюду. На ум ему пришла мысль, что это не только его кровь, но и кровь несчастной жертвы, и Уильям содрогнулся от отвращения. В любом случае нужно было как можно скорее покинуть это жуткое место. Он попытался подняться, сначала встав на четвереньки, а потом на колени, но как только он попытался принять вертикальное положение, голова у него закружилась, и он со стоном опять рухнул на землю. Сознание покинуло его.

В следующий раз он пришел в себя от того, что его с силой трясли чьи-то руки. Словно сквозь мутную пелену он увидел сплющенное черное лицо и застонал. Ему вдруг показалось, что им пытаются овладеть злые духи, обитающие в здешних лесах.

– Тс-с-с, тихо! Тихо, молодая мастер! – зашептал на ломаном английском языке «дух». – Моя не делать зла. Моя помогать.

Голос был скорее женский, и в нем явственно слышались заботливые интонации. Толстые черные пальцы с удивительной сноровкой ощупали Уильяма, страх которого отчего-то пропал. Пелена рассеялась, и теперь он ясно видел, что перед ним негритянка – с наголо выбритой головой, в каких-то немыслимых обносках, с выкаченными белками огромных глаз, подернутыми нездоровой желтизной. Ее огромные груди угрожающе колыхались перед самым его носом.

– Где я? – с трудом разлепляя губы, проговорил Уильям. – Что со мной?

– Злые духи входить в тебя и мутить разум, – серьезно заявила негритянка. – Твоя ходить, куда не ходить белый господин. Смерть!

– Я просто хотел посмотреть, – пробормотал Уильям. – Это был какой-то обряд?

Негритянка, будто не слыша его, сдавила ему ладонями виски и принялась монотонно бормотать какой-то заговор на незнакомом языке. Уильям почувствовал, как по телу его пробежал легкий озноб, а из головы уходит пронзительная боль.

– Что это было? – пытаясь сесть, снова спросил Уильям. Теперь он чувствовал себя немного бодрее. – Я видел множество твоих соплеменников и ягуаров. Куда они все делись? Чья это кровь?

– Мастер много спрашивать, – недовольно сказала негритянка, толкая его обратно на землю. – Слушать! Много слов. Слишком много.

Она закатила глаза и принялась вытворять над лежащим Уильямом загадочные пассы. Потом она полезла куда-то за пазуху и извлекла оттуда небольшой мешочек. Пока Уильям пытался понять, что это такое, в руках у негритянки откуда ни возьмись появилась небольшая выдолбленная тыква.

Чернокожая колдунья – а Уильям отчего-то нисколько не сомневался, что его новая знакомая является колдуньей, – высыпала содержимое мешочка в этот импровизированный сосуд и поднесла его к губам Уильяма. Он протестующее замотал головой, но колдунья с неожиданной силой ухватила его за волосы и буквально влила ему в рот обжигающую жидкость.

Уильям задохнулся. Он впервые в жизни пробовал столь отвратительное пойло, и этот напиток пробрал его с головы до пят. Что это было не обычное вино с травами, Уильям понял довольно скоро, когда одутловатое лицо колдуньи начало расплываться, подобно чернилам по воде, а окружающий мир исчез, рассыпавшись на кусочки, которые вдруг принялись кружиться над ним, как стая ночных бабочек. И сам Уильям будто превратился в бабочку, потеряв, правда, способность двигаться и говорить. Он мог только слушать, как того и желала колдунья. Но то, что Уильям в ту ночь услышал, было столь невероятно, что он так и не понял – слышал ли он это на самом деле или все ему пригрезилось после чудовищного пойла, которым отравила его негритянка. Он даже не был уверен, что слова исходили из ее уст, – может, это звездная ночь нашептывала ему страшные пророчества.

Так и не узнав ничего о произошедшем, он, вовсе того не желая, узнал о будущем, которое сулило ему предательство, странствия и богатство.

Составить верного впечатления о случившемся с ним происшествии Уильям так и не смог, потому что, выслушав туманное предсказание, в очередной раз потерял сознание и очнулся только в собственной постели, в той самой комнате, которую ему любезно предоставил губернатор в своем большом доме.

Когда он чуть-чуть оправился, ему объяснили, что его, бесчувственного, в грязной окровавленной рубахе, нашли слуги у самых ворот, но как он туда попал и что с ним произошло, никто сказать не мог. Сам Уильям тоже помалкивал – отчасти из осторожности, а отчасти вследствие своей болезни. С той самой ночи он провалялся в горячке почти две недели.

Лучший местный врач, приглашенный самим губернатором, ежедневно осматривал больного, пускал ему кровь и, пожимая плечами, обещал скорое выздоровление. Через десять дней, несмотря на его старания, Уильяму действительно стало лучше, и он смог садиться в постели и принимать другую пищу, кроме прописанных ему целебных декоктов. Но по-настоящему он пошел на поправку, когда проведать его явилась Элейна.