Сфинкс - Мастертон Грэхем (Грэм). Страница 19

Она кивнула.

На мгновение он задумался, наклонился и вдавил сигарету в изящную фарфоровую пепельницу. Он сбросил серый пиджак, оставшись в брюках и белой рубашке, и подошел к Лори.

— Сними платье, — сказал он мягко.

Лори гордо вскинула голову:

— Извини, Гин, я не могу.

— У тебя есть причина? — спросил он.

Она молча кивнула.

— Ты собираешься мне сказать почему?

Она отрицательно покачала головой.

— В таком случае, — сказал он, — я разорву это проклятое платье на куски.

— Гин, это же мое свадебное платье!

Он развернулся и ударил кулаком по туалетному столику из красного дерева, так что зазвенели флакончики от духов и упала на пол расческа.

— Лори, я знаю, что это чертово платье — свадебное. Думаешь, мне очень хочется его рвать? Какого черта ты не хочешь его снять? Почему ты не можешь сама раздеться перед мужем?

— Потому, что не могу, и не могу объяснить тебе, почему! Я не такая, как все, как ты не понимаешь!

Гин в раздражении почесал затылок. Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь не потерять над собой контроль.

— Я знаю, что ты не такая, как все, — сказал он ровным, терпеливым голосом. — Я и женился на тебе потому, что ты особенная. Ты не похожа ни на одну девушку из тех, кого я знал. Ты потрясающе привлекательная, у тебя желанное тело, ты можешь свести с ума. Неужели ты не понимаешь, что этим ты отличаешься от других, и поэтому я так хочу тебя!

Лори расплакалась. Слезы текли по щекам, она даже не пыталась вытирать их.

— Гин, — жалобно промолвила она, — ты даже не предполагаешь, в чем мое отличие.

Не сказав больше ни слова, она начала расстегивать платье. Гин не помогал ей. Она плакала не переставая. Наконец платье упало к ее ногам, она переступила через него, подняла и положила на кровать. Лори осталась в белых чулках с подвязками, коротенькой комбинации и лифчике. Ее грудь была упругая, и округлые розовые звездочки сосков просвечивали через кружевные чашечки бюстгальтера.

Гин стоял неподвижно, возбужденный и как будто прикованный к полу, он не мог ни подойти к ней, ни произнести ни слова. Она должна сделать это сама. Она никогда раньше не раздевалась перед мужчиной и теперь должна этому научиться. Лори повернулась к нему спиной и стащила через голову комбинацию, затем расстегнула лифчик. Ее грудь мягко качнулась. На ней не было трусиков. Приятный загар цвета кофе с молоком покрывал ее мягкие округлые формы.

— Ну, — спросил Гин, — что же не в порядке?

Лори медленно повернулась к нему лицом. Он уже протянул руки и направился к ней, как вдруг замер, будто его окатили ледяной водой. Ужасное чувство страха и неуверенности охватило его, он не мог ничего сделать, только стоял и смотрел.

У нее была красивая грудь, самая соблазнительная из всех, какие он когда-либо видел: высокая, упругая, увенчанная крупными розовыми сосками. Но вот что отличало Лори от других: прямо под грудью, чуть ниже, у нее была еще одна грудь, намного меньше первой, как у девочки-подростка, и под этой грудью была еще пара розовых сосков, едва заметных, неразвитых. Между бедрами у нее обильно росли курчавые золотисто-коричневые волосы, густые и похожие на шерсть, они покрывали ее тело до самого пупка.

Она стояла перед ним, разведя руки в стороны, так, чтобы он мог увидеть все, что она раньше так скрывала.

Лори больше не плакала, она стояла, гордо подняв голову, к наблюдала за его реакцией.

— Видишь, — сказала она, — я не такая, как все.

Гин взял свой пиджак и нащупал в кармане пачку сигарет. Он нервно глотнул, чувствуя, что покрывается потом и его начинает трясти.

— Ч-ч-что это? — заикаясь, спросил он. — Это же…

Лори величественна прошлась по комнате и остановилась у окна.

— Тебя огорчает, что я такая? — спросила она.

Гин повернулся к ней.

— Не знаю. — Он взволнованно дышал. — Я даже не "Представлял, что…

Лори подошла к нему и коснулась его плеча. Смотреть на нее было невыносимо, он невольно переводил взгляд на эту маленькую неразвитую грудь, на эти ужасные курчавые густые волосы.

— Да, — сказала она, — это расстроило тебя, я вижу. Я так и думала. Вот почему я не хотела показывать тебе это. Если бы ты не увидел меня обнаженной, ты бы никогда не узнал об этом.

— Неужели ты действительно думала, что мы поженимся и проживем вместе всю оставшуюся жизнь, ни разу не занимаясь любовью? — спросил Гин. Он не верил в реальность происходящего и чувствовал, что в его жизни произошел неожиданный резкий поворот, как что-то безумное, похожее на фильм ужасов, ворвалось в его жизнь.

— Все еще можно уладить, — сказала Лори. — Ты сам говорил, что заводить романы — неотъемлемая часть светской жизни. Я буду молчаливо и целомудренно сопровождать тебя на всех приемах и вечеринках, а ты сможешь развлекаться с любой девушкой, которая тебе понравится. Я люблю тебя, Гин. Ты должен понять, что я действительно люблю тебя.

Гин сел.

— О Боже! — пробормотал он. — Все это напоминает ночной кошмар.

Лори присела перед ним на корточки и гладила его руку.

Некоторое время он молча курил, наконец спросил:

— Неужели ни ты, ни твоя мать никогда не задумывались о пластической операции? По-моему, опытный хирург мог бы…

— Гин, — перебила Лори, — мне не нужна пластическая операция. Мы все такие.

— Кто мы?

— Моя мать, я, все мои предки. Вот что значит быть убасти.

— Это значит иметь шесть сосков?

Лори поднялась, подошла к кровати и села на край. Она была в одних чулках с подвязками, и, хотя Гин все еще испытывал нервную дрожь во всем теле, он не мог не возбудиться, глядя на нее.

— Американские врачи называют это «рудиментарная грудь», — сказала Лори. — Этот случай подробно описан в медицинской литературе. Некоторые женщины имеют больше одной пары грудей.

Гин достал носовой платок и промокнул вспотевший лоб. Он никак не отреагировал на сказанное ею, только слушал не перебивая.

— Но для нас, убасти, — продолжала она, — это никакой не рудимент, это нормальная грудь. Только потому, что наши женщины в прошлом недостаточно использовали все три груди, две постепенно уменьшались, сокращались и наконец деградировали. Гин, ты можешь себе представить красивую женщину, у которой хорошо развиты все три груди?

Гин посмотрел на нее и покачал головой.

— Лори, — сказал он, — операция необходима. Ты же не можешь всю жизнь оставаться с этим. Как ты будешь плавать в бикини? А когда тебя увезут в роддом рожать наших детей? Что скажет врач? «Полагаю, вы выкормите ребенка грудью, миссис Кейлер, у вас ее предостаточно».

Лори, уже успокоившись, в отличие от Гина, поглаживала свой нижний сосок.

— Почему бы тебе не взглянуть на это с моей точки зрения?

— Сейчас я говорю о своей точке зрения, — настаивал Гин. — Сразу же после свадьбы ты заявляешь мне о своем уродстве и еще говоришь, что не хочешь от него избавиться.

Она недовольно надула губы:

— Ты сам вынуждаешь меня быть эгоисткой.

— Вот именно! — воскликнул он. — Ты — ужасная эгоистка! Я женился на тебе, будучи уверенным, что под этими одеждами тело прекрасной женщины! Теперь я обнаруживаю, что у тебя сосков не меньше, чем у волчицы. Я должен забыть о том, что женат, и развлекаться с другими женщинами? Лори, ты хоть думаешь, о чем ты говоришь?

Она не возразила ему, только посмотрела на него и покорно сказала:

— По крайней мере, теперь ты не захочешь спать со мной, правда?

Гин перестал кричать и уставился на нее. Он встал со стула, подошел к кровати, где она сидела, и пристально посмотрела на ее красивое, соблазнительное, смущенное лицо.

— Мне кажется, ты рада этому, не так ли?

— Гин, — сказала она, — я пыталась защитить тебя с самого начала. Я сделала все, что могла.

— От чего ты старалась защитить меня?

Она печально и покорно посмотрела на него:

— От тебя самого, Гин. Я много раз предостерегала тебя, но все безрезультатно. Что бы я ни делала, чтобы предотвратить это, ты был полон решимости ворваться в мою жизнь, не задумываясь о том, кто я есть. Пока ты не познакомился с моей матерью, я думала, что сумею спасти тебя. Но она сильнее меня, Гин. Она моя мать, и она убасти. Я должна делать все, что она пожелает.