Адский дом - Мэтисон (Матесон) Ричард. Страница 2

— Совершенно верно, — ответил Барретт, и на лице его собеседника появилась торжествующая улыбка. — Правильнее говорить «выходящего за границы нормального». Естественное не может быть чрезмерным...

— Какая, к черту, разница! — прервал его Дойч. — Все равно все это суеверия!

— Мне очень жаль, но это не так, — возразил Барретт. — А теперь, если позволите...

Дойч схватил его за руку.

— Берегитесь, вам лучше бросить это дело. Все равно вы никогда не получите этих денег...

Барретт высвободил руку.

— Делайте что хотите. Я буду этим заниматься, пока ваш отец не даст приказ остановиться.

Он закрыл дверь и пошел по коридору. «То немногое, что известно науке на сегодня, — мысленно ответил он Дойчу, — вполне доказывает, что всякий, считающий парапсихические феномены суевериями, просто не сознает, что происходит в мире. Не счесть научных документов, которые...»

Он остановился и прислонился к стене. Снова разболелась нога. Впервые он позволил себе признать, насколько трудным это может оказаться — провести неделю в доме Беласко.

А что, если ситуация там действительно так плоха, как утверждали два отчета?

16 ч. 37 мин.

«Роллс-ройс» мчался по шоссе к Манхэттену.

— Это же страшная куча денег!

Эдит все не могла поверить.

— Не для него, — ответил Барретт. — Особенно если считаешь, что платишь за гарантированное бессмертие.

— Но он должен знать, что ты не веришь...

— Уверен: знает, — перебил ее Барретт. Ему не хотелось думать, что, возможно, Дойчу не сказали. — Он не из тех, кто берется за что-то, не получив полной информации.

— Но сто тысяч долларов!

Барретт улыбнулся.

— Мне и самому не поверилось. Будь я похож на свою мать, я бы, несомненно, счел это божьим чудом. В жизни я не смог добиться двух вещей, и они связаны между собой — доказать мою теорию и обеспечить нашу старость. Поистине я не мог просить большего!

Эдит улыбнулась в ответ:

— Рада за тебя, Лайонел.

— Спасибо, дорогая.

Он потрепал ее по руке.

— К вечеру понедельника, — снова забеспокоилась Эдит. — У нас не так уж много времени.

— Мне кажется, что лучше поехать туда одному. Она уставилась на него.

— Ну, конечно, я буду не один, — объяснил Барретт — Будут еще двое.

— А как ты будешь там питаться?

— Все предусмотрено. Мне придется лишь работать..

— Но ведь я всегда тебе помогала.

— Знаю. Делоне в том...

— А в чем?

Он замялся.

— Может быть, на этот раз тебе лучше не быть рядом, вот и все.

— Почему, Лайонел? — Барретт не ответил, и она тревожно взглянула на него. — Дело во мне?

— Разумеется нет. — Он смущенно улыбнулся. — Все дело в этом доме.

— Разве это не еще один так называемый дом с привидениями? — спросила она, используя его же слова.

— Боюсь, что нет, — признал он. — Можно сказать, это Эверест среди домов с привидениями. Было две попытки исследовать его — в тысяча девятьсот тридцать первом году, а потом в сороковом. Обе закончились несчастьем. Восемь участников или были убиты, или сами покончили с собой, или сошли с ума. Выжил лишь один, и не знаю, насколько уцелел его рассудок. Это Бенджамин Фишер — один из тех двоих, что будут работать со мной.

— В общем-то, я боюсь не этого, — продолжил Барретт, попытавшись смягчить свои слова. — Я уверен в своих знаниях. Просто некоторые детали исследования могут оказаться, — он пожал плечами, — не слишком приятными.

— И при этом ты хочешь, чтобы я отпустила тебя одного?

— Дорогая...

— А что, если с тобой что-то случится?

— Ничего не случится.

— А если? Со мной в Нью-Йорке, а с тобой в Мэне?

— Эдит, ничего не случится.

— Тогда нет причин, почему бы мне не поехать. — Она попыталась улыбнуться. — Я не боюсь, Лайонел.

— Знаю.

— Я не буду тебе мешать.

Барретт вздохнул.

— Знаю, что я многого не понимаю в твоей работе, но всегда могу чем-то помочь. Упаковывать и распаковывать твое оборудование, например. Помогать ставить эксперименты. Допечатать твою рукопись — ты говорил, что хочешь закончить ее к началу года. И мне хочется быть с тобой, когда ты докажешь свою теорию.

Барретт кивнул.

— Позволь мне подумать.

— Я не буду мешать, — пообещала она. — И я знаю, что во многом могу помочь.

Он снова кивнул, пытаясь все обдумать. Ясно, она не хочет оставаться. Это похвально. Если не считать трех недель в Лондоне в 1962 году, они после женитьбы никогда не разлучались. Действительно, ведь никому не будет хуже оттого, что он возьмет ее с собой. На своем веку она достаточно встречалась с парапсихическими явлениями, чтобы привыкнуть к ним.

И все же было абсолютно неизвестно, что ждет их в этом доме. И Адским домом его прозвали совсем не случайно: там присутствовали какие-то силы, в результате действия которых физически или умственно оказались уничтожены восемь человек, причем трое из них, как и он, были учеными.

И если даже он не сомневается в собственной компетентности и знании природы этой силы, неужели он решится подвергнуть ее действию Эдит?

20 декабря 1970 г.

22 ч. 39 мин.

Флоренс Таннер пересекла двор, отделявший ее небольшой домик от церкви, и вышла по переулку на улицу. Встав на тротуаре, она полюбовалась церковным зданием. Это был всего лишь перестроенный склад, но для нее в последние шесть лет церковь стала всем. Взглянув на надпись на свежевыкрашенном окне: «Храм душевной гармонии», — Флоренс улыбнулась. Вот уж действительно. Эти шесть лет были самыми душевно гармоничными в ее жизни.

Она подошла к двери, повернула ключ в замке и вошла внутрь. Ее встретила приятная теплота. Ощутив привычный трепет, Флоренс включила стенную лампу в вестибюле, и взгляд, как всякий раз, тут же упал на доску объявлений.

"Воскресное богослужение — 11.00, 20.00.

Исцеления и пророчества — по вторникам в 19.45.

Лекции и духовные наставления — по средам в 19.45.

Послания и откровения — по четвергам в 19.45. Святое общение — первое воскресенье месяца".

Обернувшись, она посмотрела на фотографию на стене и напечатанные над ней слова: «Преподобная Флоренс Таннер». На несколько мгновений она ощутила удовольствие от осознания собственной красоты. Никто не дал бы ей сорока трех, в длинных рыжих волосах ни намека на седину, высокая статная фигура почти так же стройна, как на третьем десятке. Она с улыбкой упрекнула себя: «Суета сует».

Флоренс прошла по застеленному ковром проходу между рядами и, поднявшись на помост, встала в привычной позе за кафедрой. Перед ней открылись ряды кресел с возвышением для пения псалмов в каждом третьем, и, взглянув на паству перед собой, она прошептала: «Дорогие мои».

Она говорила с ними на утренней и вечерней службе. Говорила им о своей необходимости на следующей неделе побыть вдали от них. Говорила об ответе на их молитвы — о предстоящем строительстве новой, настоящей церкви, которая станет их собственностью, и обо всей значительности этого события. И просила молиться за нее, когда она будет вдали.

Флоренс вцепилась в кафедру и закрыла глаза. Ее губы слегка шевелились, она молила Бога дать ей сил, чтобы очистить дом Беласко. История этого дома была жуткой, полной смертей, самоубийств и сумасшествия. Он был страшнейшим образом осквернен, и она молилась, чтобы положить конец висящему над ним проклятию.

Закончив молитву, Флоренс подняла голову и обвела взглядом церковь. Она любила ее всей душой. И все же, чтобы построить настоящую церковь для своей паствы, нужно иметь истинный дар небес. А к Рождеству... Она улыбнулась, а в глазах блеснули слезы.

Бог милостив.

23 ч. 17 мин.

Эдит закончила чистить зубы и посмотрела на себя в зеркало — на коротко остриженные золотисто-каштановые волосы, сильные, почти мужские черты. На лице читалась тревога. Обеспокоенная этим, она выключила свет в ванной и вернулась в спальню.