Путь вниз - Мэтисон (Матесон) Ричард. Страница 16

Озноб пробрал его, несмотря на то что он был в куртке. Было холодно.

«И это майским-то вечером холодно. И в этом не везет. Даже погода против меня, – Скотт закрыл глаза. – Мне пора в психушку!»

Нет, не может же он так просто стоять здесь. Надо пойти и позвонить в ремонтную службу.

Скотт не двигался, пристально вглядываясь в дорогу. «Ну, позвоню я туда, – думал он, – приедет механик, заговорит со мной, посмотрит на меня и узнает; и будет исподтишка глазеть на меня, а то и открыто – как Берг вечно таращится – тупо, вызывающе, будто хочет сказать: „Господи Иисусе, да ты же уродец“.»

А потом механик будет болтать с ним, задавать вопросы, высказывая снисходительное дружелюбие, как здоровый человек перед уродом.

Скотт медленно сглотнул. Даже ярость он перенес бы легче, чем это надругательство над собственным духом. По крайней мере, ярость была для него борьбой, движением вперед против чего-то. Унизительный разговор с механиком стал бы полным поражением, которое придавило бы его своей тяжестью.

Скотт устало выдохнул. Да, но как еще выбраться отсюда? Он должен непременно добраться до дома. При любых других обстоятельствах он мог бы позвонить Марти; но в данном случае ему было как-то неловко обращаться к брату за помощью.

Скотт засунул руку в карманы куртки и побрел по посыпанной гравием обочине дороги.

«Плевать мне на это, – твердил он сам себе, – плевать мне на то, что я подписал контракт. Я устал изображать из себя подопытного кролика, которым потчуют миллион читателей».

В своей одежде, бывшей впору разве что маленькому мальчику, Скотт упорно шел вперед, все ускоряя шаг.

Его осветили лучи фар, и он, не останавливаясь, отошел еще дальше от дороги. Скотт, разумеется, и не собирался просить подвезти его до города.

Темная громадина проехала мимо него. Затем раздалось громкое шуршание шин по асфальту, и, подняв глаза, Скотт увидел, что машина затормозила.

Его губы напряглись. «Я предпочитаю пройтись». Одними губами он стал произносить эти слова, репетируя свой ответ на предложение подвезти его.

Дверца распахнулась, и из машины высунулась голова в фетровой шляпе.

– Один идешь, паренек? – спросил мужчина сиплым голосом. Говорил он, не вынимая изо рта выкуренную наполовину сигару.

Медленно, нехотя Скотт подошел к машине. Да, в общем, все было нормально. Мужчина принял его за мальчика. Этого и следовало ожидать.

Разве не было такого, что однажды его отказались пропустить на вечерний сеанс в кино из-за того, что с ним не было никого из взрослых? Разве однажды в баре его не заставили показать удостоверение личности, прежде чем подали спиртное?

– Один идешь, парнишка? – еще раз спросил мужчина.

– Да вот, иду домой, – ответил Скотт.

– И далеко тебе? – Голос мужчины был не грубый, но чуть-чуть хрипловатый. Скотт увидел, что незнакомец закивал головой, явно сочувствуя ему.

– Да вот, до ближайшего города, – сказал Скотт. – Вы не могли бы подвезти меня, мистер? – спросил он уже совсем тонким, детским голоском.

– Конечно, малыш, конечно, – ответил мужчина. – Полезай ко мне, и bon voyage [1] тебе и моему старичку «плимуту» пятьдесят пятого года. – Его голова исчезла в кабине так быстро и ловко, как голова напуганной черепахи, ищущей спасения под панцирем.

– Спасибо, мистер.

Скотт понимал, что для него играть по-настоящему роль мальчика было чем-то вроде самоистязания. Он стоял рядом с машиной, пока грузный мужчина не уселся, кряхтя и ерзая, за руль. Затем и сам Скотт юркнул на сиденье.

– Вот ты здесь сиди так, малыш… Осторожно!

Скотт подскочил, почувствовав под собой толстую руку незнакомца.

Мужчина убрал ее с сиденья, поднес к своему лицу и проговорил, тихо посмеиваясь:

– Ты повредил мне правую конечность, малыш. Отдавил пальцы. Что скажешь?

Когда Скотт снова сел, на лице его появилась нервная, натянутая улыбочка. В машине густо пахло виски и дымом сигар, и он начал кашлять себе в кулак.

– Поднять якоря, бродячее племя, – весело объявил мужчина. Тихонько ударив рукой по переключателю скоростей, послал его вниз: машина вздрогнула и покатила по шоссе.

– Fermez la porte, [2] малыш, fermez эту проклятую porte.

– Уже закрыл, – ответил Скотт.

Мужчина бросил на него восхищенный взгляд.

– Ты понимаешь по-французски, малыш. Замечательный мальчик, такой воспитанный, образованный. Ваше здоровье, сэр.

Скотт едва заметно улыбнулся своим мыслям. Ему тоже хотелось опьянеть и расслабиться. Но он целый вечер пил в темном закутке бара, пил, чтобы напиться, и ни капли не опьянел.

– Ты живешь в этой гнилой местности, дружище? – поинтересовался неугомонный незнакомец и принялся похлопывать себя по груди.

– В ближайшем городе, – ответил Скотт.

– В ближайшем городе, бегущем навстречу огнями, – произнес мужчина, все еще похлопывая себя по груди. – В близлежащей деревушке, в соседнем селении Хамлет – Хамлет. А, Гамлет. Быть или не быть, вот в чем – черт возьми, созвучная пара! Все королевство тому, кто мне отыщет пару – на ночь, – и он рыгнул, издав звук, похожий на протяжное рычание леопарда.

– Выключите осветитель приборной доски, – сказал Скотт, надеясь на то, что опьяневший мужчина вспомнит о руле и возьмется за него своими непослушными руками.

Мужчина бросил на него изумленный взгляд.

– Гениальный мальчик. Аналитический ум. Боже, я влюбился в этого гениального мальчика, – и в машине, пропахшей плесенью и затхлостью, раздалось дребезжащее «хи-хи». – Mon Dieu! [3] Скотт напрягся всем телом, увидев, что сосед его наклонился к приборной доске и перестал следить за дорогой. А мужчина с силой загнал свою электрическую зажигалку, в розетку для подзарядки и выпрямился, задев Скотта плечом.

– Так ты живешь в ближайшем городе, mon cher, [4] – сказал он. – Это… потрясающая новость. – И он еще раз рыгнул, опять издав звук, похожий на рычанье леопарда. – Вот пообедал со стариной Винсеном. Эх, старина Винсен. – И опять из его глотки вырвался какой-то странный звук, который мог означать начало как приступа веселья, так и приступа удушья. – Старина Венсен, – грустно произнес здоровяк.

Зарядившись, зажигалка щелкнула, и мужчина вырвал ее из розетки. Скотт краем глаза взглянул на соседа, пока тот раскуривал потухшую сигару.

Широкие поля фетровой шляпы прикрывали пышную шевелюру. Раскалившаяся добела спираль зажигалки осветила лицо мужчины, и Скотт увидел густые брови, нависшие над блестящими в темноте глазами, нос с широко раздувающимися ноздрями и толстые губы. Это было лицо озорного мальчишки, таращащегося на мир своими удивленными глазенками.

Клубы дыма раскурившейся сигары окутали лицо.

– Очень смышленый парнишка, черт возьми, – сказал мужчина. Он пронес руку мимо углубления в приборной доске, и зажигалка с глухим стуком упала на пол. – Руки-крюки, – пробурчал мужчина и нагнулся, чтобы поднять ее.

Машину начало дико бросать из стороны в сторону.

– Я подниму ее, – бросил Скотт. – Осторожно!

Мужчина выровнял машину и похлопал Скотта по голове своей мягкой ладонью. Потом едва слышно произнес:

– В высшей степени добродетельный паренек.

– Я всегда говорил, – и он, хрюкнув, опустил стекло и харкнул на дорогу. Забыв, что именно он всегда говорил, мужчина спросил сквозь икоту:

– Ты живешь где-то неподалеку?

– В ближайшем городе, – ответил Скотт.

– Винсен – вот был друг, говорю тебе, – сказал мужчина печально. – Друг. В самом истинном смысле этого истинно славного слова. Друг, помощник, компаньон, товарищ.

Скотт бросил взгляд назад, на промелькнувшую за окном автостанцию. Судя по виду, она была закрыта. Он подумал, что лучше ему доехать до Фрипорта и связаться по телефону с кем-нибудь.