Бледна как смерть - Маунтин Фиона. Страница 35

– Того, на что я могу быть способна. Того, что я несу в своей крови, о чем я могу никогда не узнать.

Он опустил фотоаппарат, чтобы она поняла, что он не смотрит на нее, чтобы продолжала рассказывать.

– Так вот почему вы так жестко контролируете себя...

– Наверное.

– Вы когда-нибудь позволяете себе расслабиться?

– Честно говоря, не знаю. Может, если немного выпью.

– Есть способы получше спиртного.

Теперь, когда они с Адамом стояли лицом к лицу, Наташа с трудом верила в то, что минуту назад рассказывала ему о своем прошлом. Она встала, ощутив в теле странную легкость. Прикосновение туники было приятным. Она полностью высохла и теперь мягко касалась кожи.

Она взяла фотоаппарат из рук Адама, приблизила к своим глазам, навела на него объектив и нажала кнопку.

Потом его рука закрыла объектив, стало темно. Он забрал у нее камеру, положил ее на пол, не спуская с нее глаз.

Создавалось впечатление, что, направив на него фотоаппарат, она заставила его почувствовать растерянность, которую испытывает человек, постоянно находящийся «на мушке» объектива, – ощущение, постоянно навязываемое им другим. А еще было чувство, будто он испытывает ее. Кто первый отведет взгляд?

Она намеренно проиграла. Однако с чувством, что победа осталась за ней.

Она вернулась в темную комнату, чтобы переодеться. Скинула тунику, натянула свое платье. Нагнувшись в поисках колготок, Наташа обратила внимание на полную мусорную корзину. Негативы и фотографии. Черно-белое изображение Бетани в образе Офелии. Фотографии, о которых Адам сказал: «Они не получились».

Она медленно достала их из корзины. Тот же смазанный фокус, создающий удивительное впечатление нереальности происходящего. Однако на этом снимке было нечто сверхъестественное, от чего Наташу бросило в дрожь, – тень, о которой говорил Адам. Своими светящимися контурами она обрисовывала фигуру девушку с длинными волосами, едва различимая, но при этом совершенно реальная. Как аура. Как привидение, невидимое невооруженным глазом, но пойманное чувствительным оком камеры. Что же на самом деле она видела? Привидение Бетани? Или, быть может, призрак другой женщины?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Тоби прислал электронное письмо, в котором сообщал, что «исследовал досье прерафаэлитов» в Британской библиотеке. Он предлагал встретиться где-нибудь в кафе, в среду.

Стивен тоже собирался в среду быть в Лондоне, чтобы присутствовать на встрече со спонсорами. Они смогут увидеться, уладив свои дела.

Около половины десятого из своего офиса позвонила Эбби, чтобы дать Наташе новый номер телефона.

– Как жизнь?

– Сплошное веселье. Организую теннисный турнир с участием звезд мирового спорта.

– Для чего?

– Для рекламы цемента.

Наташа даже не пыталась вникнуть в то, о чем рассказывала сестра.

Турнир назначен на среду, так что в этот день Эбби будет занята. Они обменялись неопределенными предложениями как-нибудь встретиться.

На обратном пути из Глочестера позвонила Мэри.

– Джон младший умер, когда ему было за сорок. Завещал все свое имущество своей жене Эллен. У них была единственная дочь, тоже Эллен, которая вышла замуж за парня по имени Дэйвис. К сожалению, на свете миллионы Дэйвисов. Посмотрю, может, сумею сорвать джекпот, но не обещаю.

– Спасибо, Мэри. Ты блестяще справилась с задачей.

– Если мне не повезет, попытаюсь разобраться с младшей сестрой Дженет, Элеонорой. Просмотрю свидетельства о рождении, но боюсь, ничего не выйдет.

– Не надо искать так тщательно, – попросила Наташа. – Переходи сразу к замужеству.

До беременности Мэри с большим энтузиазмом относилась к поручениям, за которые бралась, и часто давала Наташе очень дельные советы. Сама того не желая, Наташа огорчилась, отметив, что сегодня подруга работает вполсилы.

– Я позапрошлым вечером заглянула к тебе, – сказала Мэри. – Тебя не было дома.

– Да, я уезжала.

– И?

– И... ничего. Вернее, много чего. Я согласилась позировать Адаму.

Мэри присвистнула.

– Ты согласилась на что? Но... подожди-ка. Более важный вопрос, для чего ты позировала?

– Изображала греческую богиню. Как и она, я потеряла голову. Не в буквальном смысле слова, как выяснилось позже.

– Давно пора. И?

– Я уже сказала. Ничего.

Мэри вздохнула с явным облегчением. Вспоминая о том вечере, Наташа испытывала внутреннее недовольство своим поступком.

– Он мой клиент.

– Ну и?

– Он нанял меня, чтобы я разыскала его девушку, помнишь?

– Тогда это мяч в твои ворота. Ты могла бы быть менее рассудительной, чем обычно. Скажи ему, что делаешь все, что в твоих силах.

– У меня может не остаться выбора.

– Послушай, Нат, я знаю, что ты всегда отдаешь себя всю работе, но на этот раз ты перегибаешь палку, согласна? Почему ты позволила себе настолько увлечься этим делом?

– Разве?

– Ты и без меня знаешь, что это так.

Наташа надавила пальцами на закрытые веки. Сказать Мэри правду? Для нее Бетани – девочка, которая исчезла, а сама она уже достаточно взрослая, чтобы что-нибудь предпринять.

– Раньше я имела дело с людьми, которые умерли много лет назад. Это намного легче. Ты никак не можешь повлиять на прошлое.

– Ну, я не знаю. Я думаю, что именно этим вы, историки, занимаетесь постоянно.

Наташа немного прибралась в доме, потом взяла дневник Дженет. Случайно она могла найти что-нибудь еще. Живые и непосредственные замечания Дженет послужат ориентиром в поисках.

«Опишу очаровательного джентльмена, которого мы встретили сегодня в Гайд-Парке. Он адвокат. Выше шести футов ростом, красивая походка, каштановые, слегка вьющиеся волосы, маленькие усики. Очень красивые сине-зеленые глаза. Нос не совсем правильной формы, однако tout ensemble [5] очень приятный, даже при том, что у него совсем неромантичная фамилия – Браун».

Затем следовало подробное описание того, как пути господина Брауна и Маршаллов пересеклись на воскресной прогулке, и миссис Маршалл рассказала ему, где можно приобрести билет на лекции ее мужа в Академии. Потом господина Брауна пригласили на чай на Сэвил Роу.

«Мама спросила меня сегодня, как я отношусь к его знакам внимания. Я не рискнула высказать свое мнение, хотя, кажется, ему было приятно видеть меня вчера вечером. Но то, что должно случиться, – случится, и нет смысла беспокоиться об этом.

Маленькая Элеонора в постели с температурой, которая, слава Богу, к утру прошла».

Наташа отметила, что на страницах дневника Дженет довольно редко упоминала о младшей сестре.

«Все были приглашены в Эт Хоум к Форду Мэддоксу Брауну. Там собралось множество художников в своих странных костюмах. Печальные леди и похожие на сумасшедших джентльмены. Дженни Моррис с дочерьми была тут же. Она очень хороша в кремовом наряде из крепа с высоким воротником, отделанным старинным золотым атласом, и с белой индийской шалью на плечах. Когда она молчит, ее лицо прекрасно и обворожительно, но, когда она говорит, впечатление портится».

Хроникеры прерафаэлитов много бы дали за эту зарисовку. Если бы Бетани когда-нибудь собралась написать биографию Лиззи, у нее уже был бы ценный материал.

«Папа, мама и я были приглашены в студию г-на Россетти. Его картины отличались от тех, что я видела раньше, мне они очень понравились. Хотя я не совсем понимаю, в чем секрет привлекательности всех этих кровавых королев и ведьм. Лучше всех – «Прозерпина». Картина темная, и папа сказал, что этот портрет прославит миссис Моррис. Лицо нарисовано прекрасно, но фигура в целом нехороша – уж очень низкая талия. Г-н Россетти был очень мил, разговаривал приветливо, всем было хорошо, но он выглядел более дряблым и неопрятным, чем обычно, и намного старше своих лет. Если бы не его глаза, которые очень проницательны, было бы трудно угадать в нем гения.