Нефритовые четки - Акунин Борис. Страница 64
Остальные были менее милосердны.
– Надо сказать Рону-гробовщику, что у него нынче будет работенка.
– Эй, красавчик, тебя хоть как звали-то?
– Эраст Фандорин, – сказал он, надевая цилиндр перед ущербным зеркалом.
– A what? Лучше напиши на бумажке. Родственники приедут, а на могилке ни имени, ничего. Нехорошо.
Пора было кончать этот балаган.
Эраст Петрович вышел на улицу и увидел, что Тед Рэттлер, змей гремучий, куда как непрост.
Две шляпы, исполнявшие роль барьеров, были разложены очень далеко одна от другой – по меньшей мере шагах в сорока. Для самовзводного «Смит-энд-вессона», висевшего на поясе у оппонента, дистанция нормальная. Но для короткоствольного городского револьверчика, рассчитанного на скоростной огонь, такое расстояние за пределами прицельного огня. Уже в третий раз за последние дни «герсталь» оказывался не на высоте. Неамериканское это оружие, придется обзавестись чем-нибудь помощнее. Если, конечно, будет такая возможность.
Судя по обманчиво расслабленной стойке, по небрежному шевелению пальцев правой руки (разгон кровоснабжения перед стрельбой), Рэттлер был опытным и хладнокровным противником.
На террасу салуна высыпали зрители. Можно было попросить револьвер у кого-то из них, но, судя по выражению лиц, никто не даст. Гремучий Тед – их кумир. Пастухи пришли посмотреть, как он пристрелит заезжего франтика с Востока. Будет о чем посудачить в салуне и на ранчо. Как минимум на неделю разговоров хватит.
Мелвин Скотт взял на себя обязанности то ли судьи, то ли секунданта. К этой роли ему, похоже, было не привыкать.
Зачем-то вынув один из двух револьверов и целясь куда-то вверх, он объявил:
– Как звякнет, чувствуйте себя свободными, джентльмены. Бегайте, прыгайте, палите. Просьба не попадать в зрителей и не вышибать стекла.
Из окон торчало множество физиономий, на всех одинаковое выражение предвкушения и жадного любопытства.
Со второго этажа гостиницы «Грейт-Вестерн» на Эраста Петровича смотрел слуга-японец. Приподнял одну бровь. Это означало: не нужна ли помощь, господин?
Фандорин сердито дернул плечом: пошел к черту. Тогда Маса уселся на подоконнике поудобнее, достал маленькую трубочку и стал набивать ее японским табаком, похожим на мелко рубленный конский волос.
Выход был только один – сократить расстояние. Рваными движениями, уклоняясь от пуль, приблизиться к противнику шагов на пятнадцать, а там и стрелять. Хуже всего, если Рэттлер начнет палить с бедра, не целясь – так можно нарваться на слепую пулю. Самое безопасное – тройной кувырок вперед, но один костюм уже безвозвратно погублен, не хватало еще испортить последний. Пожалуй, лучше рискнуть. Куда все-таки целится Мелвин Скотт? Не в ворону же?
Ударил выстрел, тут же заглушенный гулким и не лишенным приятности «Боммм!» – это свинец попал в колокол, висящий на башне, которую Эраст Петрович поначалу чуть было не принял за церковь.
Поединок начался.
Не сводя глаз с правой руки Теда, Фандорин приготовился к рывку. Он уже ни о чем не думал, два лишних Поводыря ушли в тень, остался только один, и он свое дело знал.
Однако Рэттлер стрелять не торопился. Все понятно: хочет, чтобы первым из своего пугача выпалил враг – потом на судебном разбирательстве это учтут.
Шаг вперед. Еще один. Еще.
Кажется, Гремучий разгадал тактику. Кисть руки сделала молниеносное движение, и в ней оказался револьвер. Но выстрела по-прежнему не было. Ствол чуть-чуть двигался, в такт неравномерным, то вправо, то влево, шажкам Фандорина.
Скверно. Этот Отелло еще опасней, чем показался на первый взгляд. Ни на какие пятнадцать шагов не подпустит. Придется все-таки пачкать черный костюм. А пыль у них тут красная, с примесью глины, Маса вряд ли отчистит.
Он сдернул с головы цилиндр, мять который уж точно было ни к чему, и швырнул в сторону. Тот взлетел вверх, описал дугу и приземлился бы точно на подоконнике около Масы. Но Рэттлер двинул дулом, изрыгнул из него клок пламени, и головной убор, кувыркнувшись, упал с дырой в тулье.
Мерзавец! Второй лондонский цилиндр за четыре дня!
Вокруг зашумели, захлопали. На сосредоточенном лице Гремучего мелькнула короткая самодовольная улыбка.
Пора!
Еще мгновение, и взбешенный Эраст Петрович ответил бы на фокус с простреленной шляпой своим собственным трюком, еще более эффектным: вряд ли в Сплитстоуне видали тройное сальто с зигзагообразной траекторией и стрельбой из положения «вверх ногами», но в это мгновение сзади донесся бешеный стук копыт и отчаянный крик:
– Тед! Тедди! Не смей!
У Рэттлера отвисла челюсть, рука со «смит-вессоном» опустилась.
По улице, оставляя за собой клуб пыли, неслась галопом мисс Каллиган. Всадница вздыбила коня между противниками и завертелась на месте.
Барышня успела переодеться. Вместо шелкового платья – куртка и штаны, вместо шляпки – белое сомбреро. Поразительно, но даже этот несуразный наряд был ей к лицу.
– Вы же обещали не соваться в «Голову индейца»! – с упреком крикнула кавалерист-девица Фандорину. – Слово джентльмена давали, эх вы!
– Да я, с-собственно…
– А тебя, идиот проклятый, я разлюблю, так и знай! – не слушая, закричала Эшлин на жениха. – Ты мне что обещал? Какие вы все, мужчины, брехуны! Скажу папе, и вышибет тебя с ранчо! Только рад будет!
– Эш, ты чего? Ты чего? – забормотал Рэттлер, пятясь от оскаленной конской морды. – Я же только…
– Молчи, дурак! Видеть тебя не хочу!
Зрители наблюдали за тем, как милые бранятся, с точно таким же жадным любопытством, как перед тем за дуэлью. Очевидно, с развлечениями в Сплитстоуне и в самом-деле было совсем паршиво.
А Эрасту Петровичу девушку было жалко. Могла бы найти: себе жениха и получше, чем этот гремучий гад.
Сзади кто-то тронул его за плечо.
Это был секундант, стрелок по колоколам, владелец «бакалейки» и по совместительству местный агент Пинкертона.
– Ну, раз вы сегодня не умерли и поживете у нас еще какое-то время, лучше заменить вашу игрушку на что-нибудь более основательное, – вежливо сказал он, показав на «герсталь». – В «Генеральном магазине» Мела Скотта вы найдете все, что вам может понадобиться для выживания и комфорта. Любое оружие, седла, сбруя, мясные консервы, динамит, одежда для…
– У меня з-записка от мистера Роберта Пинкертона, – перебил его Фандорин.
Скотт оглянулся по сторонам. Взял собеседника за локоть.
– Я сразу почуял, что вы тут неспроста. Отойдем-ка. Здесь слишком кричат.
Прочитал короткое письмо, озаглавленное «Всем штатным и резервным агентам», дважды. Прищурившись, поглядел на Эраста Петровича.
– Нужно было сразу ко мне. По крайней мере, я бы посоветовал вам не задирать Рэттлера. Тут сказано: «любое содействие». Чем могу помочь?
– Экипируйте меня получше. Не как чужака, с которого лишь бы содрать побольше денег, а как т-товарища и коллегу. Я в этих краях человек новый, поэтому полагаюсь на вас.
«Пинк» почесал кончик носа.
– И только?
– Пока все. Может быть, позже обращусь и за профессиональной помощью. Если задача окажется труднее, чем я п-предполагаю.
В глазах Скотта блеснули веселые огоньки, но комментариев не последовало.
– Что ж, идемте в магазин.
Махнув камердинеру, чтоб догонял, Эраст Петрович последовал за «пинком».
– Хотите секретничать – дело ваше, – помолчав, сказал тот. – Я и так знаю, зачем вы пожаловали. Черные Платки, да? Догадаться нетрудно. Вы ведь сидели с этим русским шутом из Дрим-вэлли.
– Я тоже русский, – холодно заметил Фандорин.
– Не хотел вас обидеть. Если вы заметили, я сделал ударение не на слове «русский», а на слове «шут». Вы же не станете оспаривать, что мистер Кьюзма Люкофф – шут гороховый?
Нет, оспаривать Эраст Петрович не стал.
– Если хотите знать мое мнение, – пожал плечами Скотт, – банды в долине нет и быть не может. Черные Платки, судя по всему, парни серьезные, раз уж стали работать по поездам. На что им русская деревня? Что можно взять с этих малахольных – книжки на русском языке? Часто бывает, что шайка грабителей устраивает себе в каком-нибудь укромном местечке схрон, тайный лагерь. Но зачем тогда дразнить русских и мозолить им глаза? Выдумки все это, вот что я думаю. Но коли полковник Стар желает разобраться, его право. Понадоблюсь – всегда к вашим услугам. В письме мистера Пинкертона гарантирована тридцатипроцентная скидка. Значит, я буду вам обходиться всего по три пятьдесят в сутки.