Выбравший бездну - Арчер Вадим. Страница 41

— А ты что здесь будешь делать?

— Продолжу наблюдение за миром. Нужно же кому-то иметь общее представление о его развитии.

Маг вынужден был признать, что для этой цели лучше всего подходил исполнительный Воин. Ни у кого другого просто не хватило бы усидчивости.

— Ладно, спущусь, — вздохнул он.

На этот раз Маг предпочел остаться в тонком теле. Невидимый, он спустился в указанное Геласом поселение и повис над толпой собравшихся на жертвоприношение людей. Они столпились перед сооружением, внутри которого Маг разглядел грубо сделанную скульптуру местного идола.

Это было небольшое селение на берегу пересохшей от летнего зноя речушки. Жители засевали поля, растили овощи, разводили скотину для пищи и на продажу в ближний город. Климат здесь был жарче, леса почти не было, а в остальном местный быт походил на быт тех людей, среди которых побывал Маг, поэтому ему были знакомы их заботы. Он стал заглядывать в их головы и читать мысли.

Засуха, жестокая засуха. Урожай погибнет, и многих людей ждет голодная смерть. Бог разгневался на них и хочет уморить их голодом, но если его умилостивить кровавой жертвой, он, может быть, смягчится. Здесь не обойдешься мешком зерна или бараном, ему нужно принести самое дорогое.

Маг просматривал людские мысли и везде видел одно и то же. Люди готовились отдать своему идолу одного из них, чтобы выжили остальные. Неужели это могло помочь им?

Для жертвы была выбрана красивая девочка из богатой семьи. Одетая в самое лучшее, она стояла перед обтесанным прямоугольным камнем, видимо, специально предназначенным для подобных жертв. Она была достаточно подросшей, чтобы понимать, что ее сейчас убьют, но еще слишком маленькой, чтобы понять, для чего это нужно. От испуга она почти не плакала, из ее расширенных, немигающих глаз катились мелкие слезинки, оставляя дорожки на пухлых щечках.

Столпившиеся вокруг люди подавленно глядели на нее. К их унынию примешивалась тайная радость, что они не самые лучшие, что выбор пал не на них. А вот и семья девочки. Маг чувствовал зажатое, запрятанное внутрь горе отца, безмолвный крик ужаса всхлипывающей у него на груди матери, страх детей, отчаяние стариков. Вмешаться, что ли… но он пришел сюда как исследователь, а не как добротворец. Он обязан досмотреть все до конца.

Несколько человек в белых одеждах — видимо, служители этого идола — стояли у камня рядом с девочкой. Главный читал нараспев обращение к идолу. Маг не особенно вслушивался в молитву, ему было наперед известно ее содержание — услышать, не гневаться, простить, сжалиться. Взять жертву и смилостивиться. Когда слова отзвучали, один из служителей взял девочку за руку и подвел вплотную к жертвеннику. Девочка безропотно позволила уложить себя на камень, словно послушание могло спасти ее. Главный взял с услужливо подставленного подноса нож и наклонился над ней.

Яркая кровь брызнула из перерезанного горла на камень. Девочка даже не вскрикнула — главный был мастером своего дела. Хорошо еще, что здесь не додумались до предсмертных пыток, подумал Маг. Потрясенная толпа стояла молча, не шевелясь. Среди всеобщей тишины закричала, забилась в руках мужа убитая горем мать, запричитала старая бабка.

Маг почувствовал, что здесь стало душно. Общее отчаяние вызвало мгновенный перерасход тонких энергий. Конечно же люди были творцами, а значит, их потребителями. Сейчас смятенные чувства толпы требовали подпитки, и над селением создался недостаток энергии промежуточного плана. В образовавшуюся брешь потекла энергия из соседних мест, внося возмущение в плотные слои мира. Небо над селением потемнело, стали сгущаться тучи.

— Бог услышал наши мольбы! — выкликнул главный в молчаливо стоявшую толпу. — Он принял нашу жертву, так воспоем же ему хвалу!

Толпа запрокинула головы вверх и затянула вслед за ним протяжную песню, похожую скорее на панихиду, чем на хвалу. На лица людей упали первые капли дождя.

— Быстро ты обернулся! — одобрительно воскликнул Воин, когда Маг снова появился перед ним. — Ты что-нибудь выяснил?

— Да.

— Садись. — Он освободил половину сиденья на колеснице. — Рассказывай.

Маг хмуро уселся рядом с ним.

— Что-то ты понурый, — взглянул на него Воин.

— Попробовал бы сам, — проворчал Маг. — А то мозоль здесь насидишь, пока сверху пялишься.

— Кто-то же должен…

— Знаю, — перебил его Маг. — Ну, если должен, то сиди.

— Да не тяни ты, рассказывай. Что ты узнал?

— Видишь ли, погода там засушливая. Если я правильно понял, люди приносят человеческие жертвы не везде, а только в засушливых районах?

Гелас взглянул вниз:

— Пожалуй, да.

— Дело в том, что таким образом они могут влиять на погоду. Конечно, они совершенно не понимают, как это происходит. Один человек — пока еще слишком слабый и неумелый творец, чтобы сознательно вызвать дождь, но толпа людей может создать условия, при которых он пойдет. Человеческое горе резко усиливает потребление энергий высших планов этого мира, а изменения на тонких планах влекут за собой изменения на плотном плане. Жертва вызывает горе, горе вызывает дождь, но люди ничего не знают о высших планах, поэтому им кажется, что жертва вызывает дождь. Они считают — чем ценнее жертва, тем вернее смилостивится бог, но на самом деле — чем больше горя, тем сильнее их собственное влияние на стихии.

— Но ведь жертва может и не помочь, — задумался Гелас. — Наверняка это действует не всегда.

— Видимо, достаточно часто, чтобы стоило попробовать, — заметил Маг. — А неудачу легко свалить на бога: ну, не захотел он сегодня смилостивиться, ничего не поделаешь.

— Боюсь, что эта практика может распространиться не только на погоду, — высказал опасение Гелас.

— Наверное, так и будет, — согласился с ним Маг. — Подлинных причин успеха кровавой жертвы люди не знают, а бога можно попросить о чем угодно. Видимо, это неизбежный этап их развития.

— Ничего, скоро у них будут настоящие боги, — оптимистично отозвался Гелас. — Император сделал объявление, и первые из Сил уже прибыли сюда. Заинтересовались все, хотя он никого не обязывал. Даже те, кто не вылезал из Тартара, оставили свои состязания, чтобы взглянуть на этот мир.

Это означало, что в плотный мир людей заявились и Хтон, и Эрида, и вся остальная тартарская компания.

— Не уверен, что это к лучшему, — качнул головой Маг.

— Я тоже.

Маг с Воином понимающе переглянулись. Однако законы не допускали ни малейшего неравенства среди Сил. Император мог призвать к сотрудничеству либо всех, либо никого.

И к людям явились сонмы богов. Они разлетелись по миру, по расам, выбирая деятельность по вкусу и склонностям. Некоторые так увлеклись новым делом, что взялись присматривать сразу за несколькими расами. Кто-то предпочел суровых, воинственных северян, кто-то — хрупких южан. Нашлись и такие людские сообщества, которые приглянулись даже любителям тартарских боев, к глубокой досаде Геласа, считающего себя главным ответственным за судьбу и развитие этого мира. Рыжий был уверен, что люди, и без того падкие на дурное, не научатся от них ничему хорошему, но ничего не мог поделать с этим. Он не мог запретить им выполнять приказ Императора. Он возмущенно жаловался на них Магу, с которым заметно сблизился в последнее время.

— Ты посмотри, что они делают! — восклицал он. — Мало того, что они поощряют эти кровавые жертвы, они еще подстрекают людей на войны и убийства!

— Тартарские замашки, — пожимал плечами Маг. — Эрида вон тоже, можно сказать, нашла здесь себя. Она обожает ссорить других, а люди — просто благодатный для этого материал. Давно я не видел ее такой счастливой.

— Голову даю на отсечение, это не доведет до добра.

Маг усмехнулся про себя. Рыжий, конечно, набрался подобных специфических выражений у людей и употреблял их, как и они, не вдумываясь в смысл.

— Что ты ухмыляешься? — сердито спросил у него.

Маг понял, что лицо выдало его. С этими людьми он совсем растерял привычку прятать свои чувства.