Выбравший бездну - Арчер Вадим. Страница 64

Все замолчали. Маг положил руки на стол перед собой и с сосредоточенным видом стал играть пальцами. Не хватало еще, чтобы он думал на подобные темы. Гелас сидел упершись взглядом в стол и наморщив лоб — интересно, выполняет он приказ Императора? Аллат, прищурившись, оглядывала остальных. Она встретилась взглядом с Магом и быстро отвела глаза в сторону. Юстина выглядела глубоко задумавшейся.

— Может быть, сделать процесс творчества наказуемым? — вдруг сказала она. — Внушить людям соответствующие законы…

Взгляд Мага уперся в пустое кресло напротив. Интересно, что же задумала Жрица?

— Неплохая мысль, — одобрил ее Император. — Нужно обговорить подробности.

— Не всякое творчество опасно, — откликнулась Императрица.

— Верно, Аллат, — согласился он. — Мы не против творчества вообще. Видимо, нам нужно начать с определения опасных и неопасных видов творчества.

Началось обсуждение творчества людей. Маг молчал — у него не было ни малейшего желания заниматься ограничением чьего-либо творчества. Со скуки он украдкой наблюдал за ползущим по небу Аалом, пытаясь догадаться, с чем вернется на собрание Жрица.

— Как по-твоему, что она задумала? — шепнул он Воину.

— Кто?

— Хриза.

Их перешептывание услышал Император. Он недовольно глянул в их сторону, но промолчал.

— У нее был один пунктик, — зашептал в ответ Гелас. — Она рассказывала мне о нем при встрече, но я тогда отговорил ее.

— От чего?

— От воплощения через рождение. Она считала, что люди лучше послушают такого же человека, как они сами, чем творца.

— Но можно было бы просто войти в плотное тело, — заметил Маг.

— Я говорил ей это, но она сказала, что в этом случае ты все равно останешься чужаком. А вот если люди знают тебя еще младенцем, если они уверены, что ты — свой…

— О чем вы там шепчетесь?! — прогремел раздраженный голос Императора, напоминая обоим, что они забыли о правилах приличия на общем сборе.

— Это не посторонние разговоры, — начал оправдываться Воин. — Мы говорим о Жрице — что она наверняка сейчас отправилась в воплощение через рождение.

— Что?! — прорычал Император. — Сумасшедшая девчонка!

— Но, может быть, у нее получится, — сказал Маг.

— Никаких «получится»! — рявкнул Император в настороженную тишину, вдруг воцарившуюся в Вильнаррате. — Она же может забыть себя! Немедленно отправляйтесь за ней, верните ее обратно!

Никто не встал с места — всем было непонятно, зачем такая спешка.

— Что значит — забыть себя? — спросил Воин.

Остальные молчали, дожидаясь ответа.

— Вы хоть иногда заглядываете в План? — гневно спросил Император. — Мозг человеческого младенца недостаточно развит, чтобы вместить искру творца. При входе в него она сжимается, и творец забывает, кто он такой. Плотное тело взрослеет, творец обзаводится временным сознанием — точно так же, как люди, — а затем уходит из воплощения. Если в течение жизни он не вспомнит себя, он останется привязанным к плотному миру наравне с людьми. Теперь вы поняли, что ей грозит?

— Что же теперь делать? — встревожилась Императрица. — Мы довольно долго разговаривали, и она, конечно, уже в воплощении.

— Нужно помочь ей вспомнить себя, пока она не вышла из воплощения.

— Как это делается?

— Это? — Император обхватил седую бороду ладонью и ненадолго задумался. — Самый простой и надежный способ — покинуть плотное тело в состоянии повышенной сознательности.

— Обычно бывает наоборот, — сказала Императрица. — Сначала тускнеет сознание, а затем уходит искра.

— Знаю. Чтобы сознание оставалось бдительным, нужно умереть медленно и в хорошем физическом состоянии.

Маг, лучше других знакомый с жизнью людей, догадался первым.

— То есть умереть насильственной смертью и в мучениях? — уточнил он.

— Да, можно сказать и так, — подтвердил Император. Он окинул взглядом сидящих, словно выбирая. — Нужно поскорее разыскать ее там и создать ей условия для такой смерти. Тогда, будем надеяться, она вернется к нам. Кто из вас пойдет за ней?

Взгляды забегали и один за другим остановились на Маге.

— Ты у нас самый быстрый, — сказала ему Императрица. — Выручи ее.

— Давай, бездельник, — хлопнул его по плечу Воин. — Ты у нас самый хитроумный.

— Поторопись, скрытный, — буркнул Крон.

— Маг? — Император смерил его взглядом. — К вечеру мы ждем вас обоих.

Глава 19

Маг без труда разыскал искру Хризы. Бледно-голубое сияние исходило из пустынного уголка какой-то засушливой южной местности. Других искр поблизости не было. Или это она затмевала их? Маг присмотрелся внимательнее — нет, кажется, не было. Значит, можно будет просто появиться перед ней.

Он опустился невдалеке от Хризы и создал себе плотное тело. Перед его человеческим зрением оказался мужчина лет тридцати, сидевший на плоском камне посреди песчаной равнины, едва покрытой жесткой, выгоревшей на солнце травой. Тонкокостный, худощавый, с узким аскетическим лицом и мягким взглядом, напомнившим Магу привычное выражение лица Жрицы, с темными волосами до плеч и клинообразной бородкой, темнеющей на странно бледном лице.

Мужчина казался погруженным в глубокую, сосредоточенную задумчивость. Это было кстати. Такое настроение способствовало разговору, который намеревался завести Маг. Он сделал шаг по направлению к сидевшему — легкое, неслышное движение, но тот почувствовал чужое присутствие и поднял голову.

— Кто ты, появляющийся так внезапно? — Проницательный взгляд мужчины уперся в Мага, словно хотел увидеть его насквозь. Голос оказался мягким, глуховатым, довольно-таки высоким для мужского.

— А ты можешь ответить мне, кто ты? — Маг решил начать сразу, не тратя времени на вступления. Человек, в теле которого воплотилась искра Жрицы, не мог оказаться недалеким.

— Я? — мягко переспросил мужчина. — Странное совпадение — я думаю сейчас именно об этом. Мне кажется, что мне очень важно узнать, кто я такой.

Это был хороший признак. Искра Жрицы беспокоилась в чужом теле, она ощущала потребность вспомнить себя.

— Ты что-нибудь надумал? — спросил Маг.

— Да, — медленно кивнул тот. — Я, кажется, нашел ответ. Я — бог и сын божий.

— Бог? — Маг обрадованно ухватился за слово. — А какой ты бог? Ты помнишь, какой ты бог?

— Как я могу это помнить? — пожал плечами мужчина. — И тем не менее… мне кажется, что я помню… но ускользает… Нет, не то… всемилостивый… милосердный… но, может быть, это не обо мне?

— А чей ты сын? — требовательно спросил Маг, спеша воспользоваться его растерянностью.

— Я — сын Единого, — уверенно ответил тот. — Нет других богов, кроме Единого, а я здесь для того, чтобы сообщить об этом людям. Конечно же! — его глаза живо сверкнули. — Я с детства помнил одно: что я должен рассказать другим о Едином — о истинном боге, всемилостивом и милосердном. Они верят во многих богов, но они заблуждаются, как же они заблуждаются!

— Ты помнишь только это? — Магу было больно видеть, как мучительно бьется в этой клетке ослепшая искра Жрицы. Верная чувству долга, она не помнила себя, но помнила задачу, ради которой явилась сюда. — Может быть, ты вспомнишь что-то еще? Хоть что-нибудь? У тебя же есть, должно быть высшее зрение — взгляни же им на меня! Ты помнишь меня, Хриза?

— Ты знаешь мое имя? — блеснул взгляд мужчины. — Ты знаешь, что меня зовут Иса?

Досадное совпадение — оно мешало воспоминаниям. Карие глаза мужчины рассматривали Мага, в них нарастало напряжение.

— Да, я откуда-то знаю тебя, — пробормотал он. — Ты… ты… лукавый?

— Лукавый, — подтвердил Маг, усмехаясь про себя: вот, оказывается, как его называла Жрица. — Кое-кто звал меня и так. Но чаще меня звали скрытным. Или светоносным.

— Помню, — снова пробормотал мужчина. — Что-то помню… Я недолюбливал тебя… ты — смутьян и выскочка, который делает все назло другим. Который обожает смеяться над другими… который вечно вносит во все беспорядок, вечно всем недоволен и ставит все с ног на голову… нет, я не любил тебя.