Выбравший бездну - Арчер Вадим. Страница 71

— Слишком много их развелось, всего не пересмотришь, — пожаловался Маг. С тех пор как люди ввели в обиход письменность, даже он, с его исключительной способностью к приему новой информации, не успевал просматривать все написанное и в конце концов оставил эти усилия как безнадежные. Тем более, что человеческие записи, как правило, содержали не стоящий внимания мусор.

— А ты загляни, — посоветовала веревка. — Как мне показалось, в этой геенне очень развитая система наказаний.

— Загляну, Талеста, — кивнул он. — Нужно же узнать, чего они там так боятся.

— Загляни, — повторила она покровительственным тоном. — И вообще меня зовут не Талеста, а…

— Милая моя Талесточка! — рассеянно выдохнул он, погружаясь в хроники. — Если бы я только мог выговорить твое полное имя…

— И зачем только я тебе служу, — проворчала довольная веревка.

Немного спустя он оторвался от просмотра. Талеста заметила, что на его лице проступила озабоченность.

— Ну что там? — спросила она.

— Да ничего нового, — ответил он. — Варят заживо, жарят на огне, опускают в кипящую смолу. То же самое, что и при жизни. Я бы даже сказал, что в жизни люди изощреннее. У них в аду нет и половины оборудования, которое мне приходилось видеть у них в пыточных. Плохо другое…

— Что?

— Понимаешь, Талеста, творческие способности людей зашли довольно-таки далеко… — Маг замялся.

— Говори же, — заторопила его любопытная веревка, догадываясь, что это и было причиной его озабоченности.

— Видишь ли, — вздохнул он, — до сих пор люди создавали только отдельные сущности и мелкие события, не выходящие за пределы их мира, но теперь они усовершенствовались в творчестве настолько, чтобы создать это дрянное местечко. Их ад получил бытие в промежуточных мирах.

— Это, я полагаю, не опасно творцам? — осторожно спросила Талеста.

— Нет, конечно, пока. — Маг мрачно оперся подбородком на кулаки. Создание людьми нового, очень неприятного мирка было веским аргументом за ограничение их творческих способностей. Несомненно, Император воспользуется им, как только узнает о случившемся, а он узнает сейчас же, хотя бы потому, что нужно сейчас же сообщить ему об этом. Маг уже дожил до понимания, что некоторые вещи лучше не скрывать, пока не стало хуже. — Но все равно нужно рассказать об этом Императору. Представляю, как он не обрадуется.

— А их рай? — спросила веревка. — Может быть, он их раю обрадуется?

— Рай? — Маг снова ненадолго углубился в хроники. — Нет, рай они не создали. К сожалению, они вложили гораздо больше воображения в создание ада, а на рай их не хватило. Известные нам особенности их творчества…

— Да-а… — сочувственно протянула веревка. — Ты, кажется, огорчен?

— Я? — переспросил Маг. — Обидно расставаться с надеждой, едва она появилась. Мне жаль тех, кого я приметил, пытался ободрить, побудить к дальнейшему развитию. Ад создавали не они, но, тем не менее, они понесут последствия этого наравне с остальными и даже в большей мере. Я могу себе представить, как на это откликнутся Власти.

— Но ты — тоже Власть, — напомнила ему Талеста.

— Я другой, — скачал он. — И я один.

Глава 21

Вся семерка снова сидела за столом в Вильнаррате. Три женщины — одна пышная, красивая, другая прозрачно-бледная, как бы бесплотная, третья обычной внешности, если не считать исполнительского усердия во взгляде. Трое мужчин — иссохший, замкнутый старик, беловолосый юноша в малиновом плаще и рыжий, крепкого сложения мужчина в золотых доспехах. И во главе стола могучий, с седеющей раскидистой бородой — Император.

Маг думал про себя, что в последнее время все они что-то зачастили сюда. Как же спокойно жилось им в этом мире до появления людей, до той несчастной ночи семнадцати лун! Несмотря на то, что остальные шестеро считались ближайшими помощниками Императора, все их обязанности сводились к тому, чтобы посидеть за этим столом в периоды определенных сочетаний светил, случавшиеся несколько раз за одно пробуждение, а в другое время они были предоставлены самим себе.

Пока не появились люди.

По поручению Императора он посетил новый мир, созданный людьми, — однообразное в своей бессмысленной жестокости место, населенное тупыми тварями, знающими только свое занятие. Они даже не умели распознавать творцов и отстали от Мага только после хорошей трепки. Но самое неприятное — там находились не только эти твари.

— Что ж, начнем, — пророкотал голос Императора.

Все шестеро насторожились и повернули головы к нему.

— Начнем с отчета ответственных за развитие людского мира. — Взгляд Императора поочередно остановился на Маге, Воине и Жрице. — Я посылал их осмотреть этот продукт человеческого творчества, так называемый ад. Рассказывай, Хриза.

Маг отметил, что первой была вызвана Жрица. Значит, Император выбрал ее сообщение, чтобы задать собранию тон. Она шевельнулась в кресле, нервно стиснула пальцы.

— Мне трудно говорить об этом, — произнесла она, не поднимая глаз. — То, что я увидела в аду, просто ужасно. Людей, попадающих туда после развоплощения, мучают специально созданные для этого существа. Больше ничего в аду нет. Он предназначен только для этой цели.

Она замолчала. Император сдвинул густые брови — видимо, он ожидал от ее отчета большего.

— Хорошо, — сказал он. — Говори ты, Маг.

Его вызвали вторым — значит, заключительное слово останется за Воином. Император явно остерегался выступления Мага. Ничего странного, если подумать.

— Я подтверждаю сказанное Жрицей. — Назло Императору Маг решил быть примерным мальчиком. — Однако хочу напомнить вам некоторые правила творчества, — это невинное высказывание выглядело издевательством, потому что никто из Властей не нуждался в таком напоминании, — в частности о том, что созданный творцом мир подчиняется только тем законам, вторые были заложены в него творцом. В данном случае коллективным творцом ада являлись люди.

Маг порадовался тому, как лихо он провернул эту кудрявую фразу, а также тому, как вытянулись физиономии его слушателей.

— В соответствии с этими условностями в ад попадают подлинные человеческие искры, — продолжил он в том же стиле. — Более того, в соответствии с ними же эти искры остаются там бесконечно долго. Из этого следует, что эти искры не могут вернуться в воплощение и выпадают из дальнейшего развития.

Он первым утомился от собственной речи и перестал ломаться.

— Короче, — сказал он, — у людей получилось что-то вроде нашей Бездны. Искры, попавшие в ад, не могут вернуться в человеческий мир для новых воплощений, а в конце пробуждения они сольются с Единым, потому что не получили должного развития. Именно это меня и тревожит, а что касается мучений, которые произвели такое впечатление на Жрицу, их и в человеческом мире хватает.

— Ты закончил? — прозвучал вопрос Императора.

— Да.

— Тогда говори ты, Гелас.

— В конце концов, люди создают не только это, — извиняющимся тоном пробормотал Воин. — У них есть замечательные образцы творчества, правда, не такие большие и продуманные, как ад, но ведь это вопрос времени. Мы еще увидим прекрасные…

— Гелас! — с нажимом в голосе сказал Император. — С тебя требуется отчет о посещении ада.

— Мне нечего добавить. — Он кивнул на Жрицу и Мага. — Они все сказали, там ничего другого нет.

— Ты разговаривал с Хтоном? — нахмурился Император. — Он с друзьями берется присмотреть за этим местом?

На лице Геласа проступило смущение.

— Нет, он отказался. Сказал, что нет ничего скучнее, чем целыми днями глядеть на мучения беспомощных. Вот хорошая драка, говорит, — это совсем другое дело. Все-таки он тоже творец, несмотря на свои привычки…

— Ясно.

— Мне хотелось бы, — продолжил Воин, — обратить ваше внимание на то, что ад не нуждается ни в каком присмотре. Он служит определенной цели и не претендует ни на что другое.

— Пока, — добавил Император. — Я полагаю, что ни у кого из здесь присутствующих не возникает сомнений, что творчество людей зашло недопустимо далеко. Пора принимать решительные меры.