Житие Иса. Апокриф - Мазуркин Александр. Страница 20

– Что на это скажешь, уважаемый товарищ академик?

– Что тягать главного энергетика не надо – вины его нет. Очевидно, при холостом включении образовался какой-то канал между кораблем и сопряженной точкой. Пока так. Я смотрел датчики. А для полного объяснения явления подождем Исидора – он действительно светлая голова.

– И пропадает в астронавигаторах?

– Судя по фотографии, он пропадает в несколько иной роли, но место ему у нас, в теоретическом центре.

– Уж не в доктора ли сразу? – подзадорил Парфенов.

– В этом ли дело, батенька! Сколько докторов новые рессоры к телегам изобретают! Здесь же – скачок. Ты-то понимаешь, что произошло?

– Кажется – да.

– Да ни черта ты не понимаешь! И я не понимаю – время нужно, чтобы осмыслить это. Впрочем, это только нам не понятно. А твоему заму сразу станет ясно, как только появится инструкция. Разве что маленькая неясность останется, как для курсистки с электричеством.

– А это как?

– А так, что ей все было ясно, кроме одного – как керосин по проводам в лампе течет.

На восьмые сутки после выхода из Священного города, в полдень, две тысячи панцирников Липпина, вместе с присоединившейся к ним тысячей всадников, с юга подошли к стенам кольца. Одновременно с севера, через Узкую щель, спустились триста храмовых стражей – сто конных и двести пеших. И верблюжий обоз.

– Да, – сдвинув шлем, почесался Липпин, – крепость серьезная, здесь даром хлеб не ели. Что, друг, – обратится он к старому воину, спрыгнут! с коня перед остановившимся строем, – как ее брать будем?

– Как обычно – строем черепахи и прикрывшись щитами. Осадные башни подведем И – камни из катапульт на их головы!

– Дельно говоришь, старина. Все слышали? Нет крепостей, устоявших перед имперскими солдатами! Тысяцких ко мне!.. Садитесь, – бросил наместник, когда трое тысяцких и начальник храмовых стражей вошли в поставленный шатер, – ковры уже были брошены на траву, а на низком столе стояли блюда с бараниной, овечьим сыром, лепешками и глиняный кувшин с вином. – Видели? – указах рукой в сторону крепости Липпин, словно можно было видеть сквозь плотную ткань шатра.

– Видели, – согласно подтвердили вошедшие, рассаживаясь за столом.

– Как думаете брать? Может быть, предложим сдаться?

– Можно предложить, – согласился рябой тысяцкий, – только такие стены не для сдачи строят.

– Надо окопать крепость рвом с палисадом, чтоб ни одна собака ни худа, ни оттуда Построить из брусьев башни на катках, на них – лучников и пращников И легкие катапульты, – предложил другой тысяцкий, с разрубленной бровью.

– Хорошо, Гелл, но вплотную их не подкатишь – мешает скос вала.

– Хотя бы на двадцать шагов подтянуть – люди будут укрыты до последнего броска. А там – с лестницами на штурм. Катапульты и пращники с лучниками с башен поддержат их, головы не дадут поднять защитникам.

Это не был пир – через полчаса военачальники вышли из полководческого шатра. Веселые плотники уже гнали первую щепу из подвезенных бревен. Вокруг лагеря четко обозначился будущий вал. И наметка осадного рва, пока глубиной в штык лопаты, уже опоясала крепость.

– Не нравится мне все это, Геф, – обозревая с ним, Ртепом, Мер и Куном с высоты своей башни эту осадную идиллию, замели Ис, – послушай-ка, Куг, не близко ли они подошли к схенам?

– Они мерят на полет стрелы. Наши самострелы бьют вдвое дальше.

– Не шурануть ли из баллист горшками с горючим студнем?

– Спугнем, Учитель, а дойдет до дела – не будет неожиданности.

– А если из самострелов – тех, что больше всех руками размахивают? – внимательно разглядывая противника, спросил Геф. – У озера совсем обнаглели, на полвыстрела подошли и палисад начали строить.

– Что скажешь, Куг? Теперь, с уходом отряда Улука на верхние пастбища, ты наш главный военный специалист, – спрыгнув с приступки у парапета и сбивая с ладоней пыль, обратится Ис к коменданту.

– Да, близко. – согласился Куг, наблюдая через амбразуру, – пора пугнуть Целься точней! – крикнул он вниз

Пять стрел вылетели из башенных амбразур. Трое упали на свежевскопанную землю, остальные схватились за щиты и стали торопливо отходить, подобрав павших. Еще двое упали, пока они успели отойти за максимальную дальность полета коротких тяжелых стрел. Там, оградившись большими плетеными щитами, они с опаскою снова взялись за лопаты.

– Почему далеко оттянулись? До стен – больше трехсот шагов! – разгневался подъехавший со свитой Липпин.

– Там мы потеряли пятерых, – ответил уже знакомый Липпину седой солдат, – посмотри, что это за стрелы!

И он протянул наместнику стрелу с острым четырехгранным наконечником.

– Тяжела, но слабо верится в такую дальнобойность – тут два полета стрелы. Эй, малый, подъедь поближе к с гене, прикрывшись щитом!

В двухстах шагах от стены того свалила стрела – не спас легкий щит.

– Ты прав, старина, – спокойно заметил Липпин и тронул коня.

—Кликни-ка своих мастеров, Геф, – укрепив над столом на железном крюке яркий фонарь, попросил Ис, – да не сам, крикни в переговорную трубу посыльного. А мы рисунки посмотрим.

– Для чего эта труба? – принялся разглядывать чертеж Геф. – И раструб какой-то на конце…

– Сделать сможешь?

– Раньше бы не смог. Теперь – смогу.

– Ковка не пойдет, здесь точность нужна.

– Точно и сделаем. С таким-то инструментом как теперь! А для чего?

– Для метания снарядов.

– И далеко?

– Прицельно – шагов на четыреста.

– А нарисованная груша – снаряд?

Ис молча кивнул.

– С этим проще – литье. Сделаем формы… А может – и трубу? Поговорим с мастерами. А, вот и они.

На третий день в крепость полетели камни, вышибая пыль из кольцевого вала и отскакивая от стен. Осаждающие установили катапульты на насыпях за осадным частоколом, который успели раскинуть вокруг крепости, оставив проходы для осадных башен, тоже почти достроенных и поставленных на катки. Изредка камни залетали и на крепостной двор, но верха башен не доставали – сказалось, что метательные машины стояли в низине, а стены крепости были высоки. И то сказалось, что, ощутив меткость стрел защитников, имперские солдаты не решились подойти ближе чем на двести пятьдесят – триста шагов. Сказывалось это и на точности стрельбы. Ис запретил переходить из башни в башню через двор и по стенам, теперь ходили только по переходам внутри стен.

– Пора утихомирить – с верхних площадок башен мы сможем это сделать поточней, чем они.

– Можно, Учитель, судя по всему, все их катапульты уже на местах. Завтра они полезут на стены, – ответил Куг, проследив полет очередного камня, расколовшегося на половине высоты соседней башни.

– Жаль, что все штурмовые башни порушить нельзя – некоторые далеко. Начинай, Куг.

– На всех башнях, приготовиться! – крикнул Куг, растягивая слова, продублированные связными у переговорных труб. – Сначала камнями пристреляемся, а потом и горшки с огненным студнем запустим – чтобы меньше тратить, – объяснил Куг Ису. – Теперь перехожу на поражение, – отметив падение камней, вошел в азарт Куг.

Он смотрел только на пыль у имперских катапульт, поднятую падающими камнями, и обломки одной из них. Был полдень. Прямое солнце безжалостно четко вырезало в безоблачной сини стремительный хаос гор. И загустевшую тишину после пыльного грохота падающих камней.

Наместник наблюдал за обстрелом крепости с вышки укрепленного лагеря, который успели обнести валом с частоколом и опоясать рвом. Видно было хорошо, расстояние едва превышало километр. Он видел, что камни из катапульт не причиняют вреда стенам. Одно несколько успокаивало – пока осажденные не отвечали, видимо, у них не было метательных машин. Тогда – молотить по стенам можно беспрепятственно, пока не появится брешь, должны же они когда-нибудь расколоться! Но эта мысль рассеялась с первым упавшим камнем, выпущенным с вершины крепостной стены. Липпин сразу сообразил, к чему это может привести.