Шипы и розы (Шепот роз) - Медейрос Тереза. Страница 41

Нет, Морган не просто разъярился. Он совершенно потерял самообладание. Наступая на концы собственного пледа, ничего не видя перед собой, вождь Макдоннеллов метнулся мимо Альвины, ворвался из передней в зал. Там его встретило гробовое молчание и клубы дыма — густые, хоть топор вешай. Господи! Неужели все считают, что жена наставила ему рога?

Возле камина расположилась группа Макдоннеллов, одни молча потягивали виски, другие тупо уставились в огонь, но никто не решался встретить бешеный взгляд вождя клана. Только Ив подняла выщербленную кружку, как бы насмешливо приветствуя Моргана.

Проходя через зал, Морган несколько сбавил темп, всей кожей ощущая колючие взгляды соплеменников. За его спиной завязался жаркий спор, правда, шепотом, вертевшийся вокруг одного вопроса: придушит ли разъяренный муж неверную жену или пустит пулю в ее подлое сердце?

13

Как только позади остался зал, плавающий в клубах дыма, Морган пустился бежать, взлетел по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, и остановился как вкопанный перед спальней Сабрины. Перекрывая сладкие звуки лютни и отдававшийся в ушах Моргана бешеный стук сердца, из-за двери слышался бархатный мужской баритон, слившийся воедино со звучным женским сопрано в изумительной мелодии, которая способна была вызвать слезы на глазах самого свирепого воина.

— Я мог бы жениться на дочери короля, живущей далеко за морями… — выводил мужской голос.

— Я могла бы быть дочерью короля, но полюбила тебя, — вторил голос Сабрины.

«Подумать только: моя жена поет дуэтом с другим мужчиной», — пронеслось в голове, и Морган осознал, что впервые в жизни мысленно назвал Сабрину не малявкой или камероновской занозой, будь она трижды проклята, а женой. Новая волна ярости обрушилась на него. Мужской и женский голоса сплелись так тесно, звучали столь проникновенно и страстно… Уж лучше бы он действительно застал жену в постели с любовником!

Широко распахнув дверь, Морган натолкнулся на две пары глаз, воззрившихся на него с неприкрытым испугом. Он внезапно сообразил, в каком непотребном виде предстал перед Сабриной и ее гостем: полуголый, с волос капает вода, и челюсть отвисла от изумления. Да и как не поразиться, когда обнаруживаешь, что почти ангельский баритон принадлежит человеку, душа которого чернее, чем у самого Сатаны.

Здоровенная фигура Фергюса Макдоннелла, сидевшего на подушке у ног Сабрины, зашевелилась, детина встал и отвесил хозяйке неловкий поклон.

— Спасибо за чай и угощенье, миледи. Премного вам за все благодарен.

Сабрина отложила лютню и протянула гостю руку, утонувшую в его громадной жесткой ладони.

— Это я благодарю вас, мистер Макдоннелл. Никогда не думала, что горцы слагают такие чудесные баллады. Убеждена, что мой супруг оценит их по достоинству в долгие зимние вечера, которые нам всем придется коро тать в замке. Не правда ли, дорогой?

Прошло не меньше минуты, прежде чем Морган осознал, что вопрос адресован ему.

— А?

Фергюс остановился в дверях и сказал Моргану наставительным тоном:

— Не надо хрюкать на жену, парень. Ты же не свинья, черт возьми! — Он поднял и забросил на плечо Моргану конец пледа. — И нечего появляться полуголым в присутствии леди. Можно подумать, отец совсем не научил тебя хорошим манерам.

Фергюс дружески хлопнул Моргана по спине на прощание и, слегка раскачиваясь, вышел в коридор. Сабрина занялась домашними хлопотами, убирая чайную посуду и что-то напевая под нос, словно внизу в зале целая толпа Макдоннеллов не ожидала с нетерпением громового выстрела пистолета Моргана.

— Приятный человек, правда? — Сабрина сдула пылинку с молочника. — Под всей его показной грубостью прячется душа настоящего джентльмена.

Морган захлопнул рот. Однажды Фергюс у него на глазах снес человеку голову одной рукой, в другой зажав баранью кость, которую продолжал обсасывать.

— Да, можно сказать, прирожденный поэт.

Морган сказал это спокойно, но что-то в его тоне насторожило Пагсли, и мопс быстро забрался от греха подальше под кровать, оставив на виду только мелко вздрагивавший загнутый хвост.

Тихо закрыв дверь, Морган обратился к жене:

— Тебя не затруднит, детка, объяснить, чему я обязан присутствием в твоей спальне столь высокого гостя?

Сабрина не спешила с ответом, отчищая рукавом грязные отпечатки пальцев Фергюса на фарфоровой чашке.

— А что здесь, собственно говоря, объяснять? Я пригласила его выпить со мной чаю, а он в знак благодарности предложил научить меня некоторым горским балладам, весьма приятным, между прочим, и как нельзя кстати. Ведь тебе же наверняка очень быстро могут прискучить английские песни, которым обучила меня матушка. — Сабрина чуть сморщила нос. — В них слишком часто упоминается, как англичане расправлялись с беспокойными шотландцами.

— Скажи, пожалуйста, это, наверное, такой английский обычай — пить чай наедине с незнакомым мужчиной? Причем в спальне?

— Вообще-то нет… — Сабрина поставила чашку и принялась за чайник. — Но, по-моему, общий зал не очень подходит для… — Она не закончила фразу, осознав смысл сказанного мужем; чайник выпал из ее рук, и от удара о край стола отлетела украшавшая его фарфоровая розочка; глаза девушки потемнели от обиды. — Ты что, обвиняешь меня в…

— Ни в чем я тебя не обвиняю, детка. Просто когда Альвина мне сообщила…

— Ах, конечно же, Альвина, — сказала Сабрина холодно, и в глазах ее вспыхнули гневные огоньки. — Естественно, Альвине ты сразу поверишь. В конце концов, она ведь из Макдоннеллов и заслуживает полного доверия. Не то что хитрые Камероны, так и норовящие всех обвести вокруг пальца. И где, интересно, вы были с Альвиной и чем занимались, когда она произнесла свои обвинения?

Морган виновато потупился, припомнив жадные ласки Альвины.

Сабрина заметила замешательство мужа и расстроилась еще больше.

— Я пальцем до нее не дотронулся, клянусь, — смущенно пробормотал Морган.

Казалось, жена не слышала его, у нее вырвался дрожащий смешок:

— Этого следовало ожидать, не так ли? Да и с чего бы это доверять мне? Ведь ты твердо убежден, что Камероны способны на любую подлость. Или я ошибаюсь? По-твоему, от Камеронов можно ждать чего угодно: мы убиваем гостей за банкетным столом, пытаемся отравить молодожена… Для тебя после этого будет вполне естественным вообразить, будто я готова переспать со всеми твоими соплеменниками.

Сабрина отвернулась, чтобы скрыть гнев, но о ее состоянии легко можно было догадаться, и Морган нехотя был вынужден признать свое поражение. Жена каким-то чудом сумела использовать его ярость и ревность в свою пользу. Ни один из Макдоннеллов даже в припадке гнева никогда бы не решился повысить голос в присутствии своего вождя, а эта хрупкая девчонка тихой сапой смогла так повернуть ситуацию, что Морган оказался в дураках, а его сородичи — жалкими трусами.

Морган поднял с пола фарфоровую розу, отколовшуюся от чайника, и тяжело задумался. Не надо было спешить и действовать под влиянием минуты, следовало вначале трезво обдумать слова Альвины, и сразу же стало бы ясно, насколько абсурдно ее обвинение. «Да, приходится с грустью признать, что я слишком часто рвусь в бой, не оценив обстановки, не прикинув, во что мне обойдется победа, а в результате ломаю и гублю все самое дорогое для меня: собственную мать, бельмонтскую розу и доброе отношение жены».

Положив розу на стол, Морган подошел к Сабрине и встал напротив так близко, что ощущал ее дыхание на своей обнаженной груди. Легкое прикосновение воздуха возбуждало больше, чем настойчивые ласки Альвины. Хотелось взглянуть в глаза жены, но она склонила голову, упрямо не желая посмотреть мужу в лицо.

— Боюсь, ты теперь не станешь читать обещанную историю? Ту самую, где говорится о красавице Далиле?

— Боюсь, что нет, — прошептала Сабрина.

— В таком случае как насчет партии в шахматы? Обязуюсь по доске кулаком не стучать, даже если ты выиграешь.