Шипы и розы (Шепот роз) - Медейрос Тереза. Страница 89

— Господи! — воскликнул Морган, коснувшись губами тонкой шеи жены. — Я всегда знал, что приму смерть от Камеронов.

Он сполз вниз, покрывая короткими поцелуями высокую грудь, впалый живот, знакомую родинку на бедре; в пламени камина белокурые пряди отсвечивали золотом.

— Не надо! — яростно прошептала Сабрина.

Морган поднял голову, ничего не понимая. Не может быть, чтобы его девочка была способна его отвергнуть сейчас. Если это так, то между ними все кончено. Он, конечно, мог настаивать на своем, но действительно применить силу, да еще с Сабриной, никогда бы не согласился. Лучше просто встать и уйти, пока одежда на месте и не ущемлено самолюбие.

— Не надо, — тише и уже не так горячо повторила Сабрина, потянув мужа за плечо, и вынудила лечь рядом и положить голову на подушку. Морган неохотно повиновался. — Прошу тебя, — прошептала Сабрина.

Она старательно отводила взгляд от мужа, но, судя по дрожи ее пальцев, он начал догадываться, что она намеревается совершить нечто очень важное. Может, если просто смирно подчиниться, это будет для нее самым драгоценным подарком? Приняв решение, Морган поудобнее устроился на кровати, отдавшись на волю жены.

Никогда прежде он не испытывал такого блаженства, никогда в жизни не позволял женщине себя раздеть, даже в раннем детстве. Слегка приподнялся, когда Сабрина расшнуровала ворот его сорочки и потянула ее через голову. Морган затаил дыхание, когда жена обхватила его за щеки и ласково поцеловала, укрыв густыми волнами темных волос. Затем откинула с его лица упавшие на лоб длинные белокурые пряди, и ее прикосновение едва не ввергло Моргана в дремоту. Желание спать тут же бесследно исчезло, когда жаркие губы скользнули по горлу и спустились ниже, зажигая огнем грудь.

Сабрина почувствовала, как мелко задрожали напряженные мускулы на животе мужа, когда она коснулась их губами; услышала приглушенный стон то ли боли, то ли наслаждения, когда повела кончиком языка по дорожке жестких волос, бегущей от пупка до верхней пуговицы приспущенных на бедрах панталон.

Морган зарычал от удовольствия, когда Сабрина зубами расстегнула медную пуговицу.

— Ты хоть понимаешь, что ты со мной делаешь? — процедил сквозь крепко сжатые зубы Морган, выгибая бедра.

— Догадываюсь, — успокоила мужа Сабрина и разделалась со второй пуговицей тем же способом.

— Будь проклят тот портной! — пробормотал Морган. — Жаль, я не свернул ему шею.

Он хотел было еще что-то сказать, но задохнулся и тяжко застонал, потому что Сабрина покончила с третьей пуговицей; выпиравшая из панталон твердая упругость получила долгожданную свободу и затрепетала от жаркого дыхания Сабрины.

Морган намотал темные пряди на руку и заставил жену встретиться с ним взглядом. В ее синих глазах сиял свет, который великан уже не надеялся увидеть никогда.

Сабрина смело встретила пылающий взгляд мужа; сейчас она открыто любовалась красивым мужским телом, предназначенным исключительно для ее удовольствия.

— Пожалуйста. Ты позволишь? — тихо спросила она.

Морган ожидал чего угодно, но только не этих слов, откинулся на подушку, закрыл глаза и так же тихо ответил:

— Разве я могу тебе в чем-то отказать? Тем более что ты добавила волшебное слово.

— Не открывай глаза. И представь, что я — Цирцея, — повелела Сабрина. — Если ты не поддашься моим чарам и не уступишь моим желаниям, я превращу тебя в свинью.

Морган сложил руки за головой, давая понять, что полностью подчиняется воле волшебницы, но в глазах светилось обещание сладкой мести.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа. Пусть никто не посмеет сказать, будто Морган Макдоннелл подчинился своей участи без достоинства.

Говоря это, великан не подозревал, сколь мучительно сладкая участь ему уготована, он не мог и мечтать, что испытает такое наслаждение, оставив попытки контролировать ситуацию и покорно следуя воле жены. Когда шелковые губы обняли твердую упругость, показалось, будто он сейчас, сию минуту взорвется. Морган сцепил зубы и выгнул шею, испустив низкий стон; дрожь экстаза прокатилась по всему телу; губы Сабрины возносили его в рай.

Из горла Сабрины вырвался крик страсти; впервые она могла излить на Моргана всю любовь, которая копилась в сердце долгие годы. Она поглощала его, радуясь своей способности доставить ему удовольствие. Впервые после постигшей ее трагедии она ощущала свою силу и власть над возлюбленным и еще больше любила его за то, что он добровольно отдал ей эту власть. Морган всегда был для нее величественным могучим диким зверем, но только сейчас она поняла, что никогда не хотела приручить его, наоборот — самым затаенным желанием ее было видеть его не в позолоченной клетке, а свободным и вольным.

У Моргана не было больше сил сдерживаться, он изменил положение и оказался сверху, ласково провел кончиками пальцев по губам жены, как бы вспоминая, что ощущал, когда эти губы касались его там, где кожа была нежнее всего. На его лице читалось крайнее напряжение.

— Не могу больше терпеть, детка. Мы так давно не были вместе.

Он потянулся рукой сквозь мягкие завитки меж ее бедер, ощутил влагу и понял, что жена готова его принять; в ее потемневших глазах метался страх и жаркий огонь желания; но даже в порыве страсти Морган был очень осторожен, раздвигая ее безжизненные ноги, дабы не причинить боли. Он прижался к ее губам и в то же время вошел в нее, воскресив ощущение того, что в этой жизни возможно неземное блаженство.

— Принцесса, — шептал он ей на ухо, — моя красавица, моя ненаглядная принцесса, хочу исполнить все твои желания, хочу тебя холить и лелять, хочу, чтобы ты стала самой избалованной женщиной в мире.

Морган сдержал свое слово и исполнил все желания Сабрины, чутко реагируя на ее малейшее движение, стараясь взять как можно меньше и дать как можно больше. Она выгнула спину, ноги ожили, обвились вокруг его талии; пятками придавили сверху, требуя, чтобы он вошел еще глубже, Морган повиновался, оба задрожали, их страстный крик не смог заглушить даже очередной раскат грома за окном.

Полностью одетый, Морган сидел на краю кровати и молча смотрел на спящую жену, ласково проводил рукой по изгибу обнаженной спины, дивясь прозрачности тонкой шелковистой кожи, будто светившейся в лучах раннего рассвета, и ладонь сама собой заходила все дальше и дальше. Сабрина довольно замурлыкала и потерлась щекой о подушку.

Морган невольно улыбнулся. Разрумянившаяся, со спутанными волосами, едва прикрытая простыней до пояса, Сабрина в настоящий момент меньше всего была похожа на принцессу и больше напоминала девушку из гарема после бурной ночи, проведенной в постели султана.

Помимо воли рука сползла на икру ноги, попробовала упругость кожи и мускулов, вспомнилось, как внезапно ожили ее ноги прошлой ночью, и в сердце забилась надежда. «Девочка непременно будет ходить, уж я об этом позабочусь, — подумал Морган, и его улыбка стала почти сатанинской. — Просто не нашел вначале должного подхода, не так учил. Совсем забыл о самом действенном и гораздо более приятном способе, как заставить кровь взыграть и огнем побежать по жилам. Теперь все будет в порядке».

Где-то в глубине дома часы гулко пробили пять раз. Морган знал, что ему следовало уйти, прежде чем встанут слуги. Не стоило доставлять лишние треволнения хозяевам дома, и так изрядно натерпевшимся минувшим вечером. Сердце бедной тетушки Оноры может не выдержать, если выяснится, что еще один беспутный шотландец повадился беспокоить проживающих здесь дам. Кроме того, следовало дать знать Дугалу и Элизабет, что он решил остаться в Лондоне и постараться вернуть себе жену.

Поглаживая Сабрину по голове, великан задумался, обуреваемый новыми сомнениями. Жена уже однажды доверилась ему, а в результате только из-за него стала калекой. Может пройти очень много времени, прежде чем она доверится ему всем сердцем. Вздохнув, Морган укрыл Сабрину пуховым одеялом, встал и заправил сорочку в панталоны. При этом что-то упало с кровати и стукнуло об пол.