Укротительница привидений - Медейрос Тереза. Страница 29

– Эй! А вот послушайте-ка! – воскликнула грамотная горничная, разворачивая новый, неизвестно откуда появившийся памфлет. – После жаркой ночи проведенной в греховных усладах, находчивая дочь ректора сумела найти знатного джентльмена, готового откликнуться на ее мольбы.

– По этой картинке не скажешь, что она молится! – рассыльный развернул газетный лист, на котором была изображена молодая женщина с горящими глазами и растрепанной прической. Она стояла на коленях перед глумливо усмехающимся джентльменом, при этом грудь женщины была обнажена. Да, рассыльный прав. Эта женщина точно не молилась.

Лотти неожиданно замутило от дурного предчувствия. Но неужели вот это может быть написано о ней? Нет, Стерлинг не допустил бы такого, он просто-напросто поубивал бы этих писак или нашел бы другой способ заставить их навсегда заткнуть свои поганые глотки.

– Неудивительно, что хозяин не спешит пригласить ее в свою постель, – заметил один из садовников. – Наверное, опасается, что она может заразить его дурной болезнью.

– Или выжидает, чтобы посмотреть, не носит ли она под сердцем ребеночка от кого-нибудь из своих прежних дружков!

Снова раздался взрыв хохота, но тут одна из горничных обернулась и резко замолчала. Щеки ее буквально на глазах из пунцовых стали мертвенно-бледными, словно мел. Поначалу Лотти подумала, что горничная перепугалась, заметив ее, но увидела, что та смотрит куда-то выше и левее. Вслед за горничной притихли и остальные слуги.

– Может, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? – прогремели в звенящей тишине слова Хайдена.

Лотти хотела повернуться и убежать, но сильная рука мужа удержала ее на месте. Первым порывом Лотти было прижаться к плечу Хайдена, укрыться под его надежной защитой, но она поборола в себе это желание и осталась стоять, выпрямив спину. Позади Хайдена виднелось рассерженное лицо Марты и бледное как полотно лицо миссис Кэвендиш.

Газеты начали быстро и незаметно исчезать со стола.

– Мы просто слегка развлекались здесь, милорд, – плаксиво заныла Кук. – Мы не хотели ничего плохого.

Хайден заметил газету, которую рассыльный пытался спрятать за спину, и выхватил ее. Но прежде чем он успел развернуть лист, рядом оказалась Лотти.

– Нет! – крикнула она, вырвала газету и поспешно смяла ее в комок.

Хайден спокойно разжал пальцы Лотти, вынул из них бумажный шар и стал разворачивать. Лотти впилась глазами в его лицо.

Хайден быстро просмотрел рисунок, статью и буквально налился кровью. Затем снова скомкал газету и мягко сказал, повернувшись к Лотти:

– Прости. Мне хотелось уберечь тебя от этого.

После этого вся его мягкость мгновенно улетучилась, и он закричал громовым голосом, обращаясь к слугам:

– Кто принес в мой дом эту гадость?

Казалось, что слуги даже перестали дышать. Хайден подошел к Кук и молча протянул ей раскрытую ладонь. Кук также молча достала из-под стола еще один желтоватый газетный лист и положила в руку хозяина. Хайден, не глядя, швырнул газету в пылающий камин. Остальные слуги не заставили себя ждать и дружно принялись швырять в огонь припрятанные газеты.

Когда догорел последний лист, Хайден обернулся и жестко сказал:

– Миссис Кэвендиш, вы персонально отвечаете за поведение прислуги. Будьте любезны, объясните, кто принес в мой дом это… эту…

– Н-но, милорд, – заикаясь, ответила экономка, делая шаг вперед. – Я сама ничего об этом не знала, пока мне не сказала Мегги, а мне она сказала то же, что и вам. Как мне теперь найти виновного?

Марта прищуренными глазами обвела лица слуг – одного за другим, а затем процедила сквозь зубы:

– Предоставьте это мне.

И исчезла в темном коридоре, где были расположены комнаты для прислуги.

Вновь повисла мучительная тишина, а затем кто-то из слуг сказал, указывая пальцем на камин:

– Все, что пишут эти газеты, – чушь, это каждый знает. Мы не перестанем после этого уважать ее.

Хайден шагнул вперед – напряженный, подобранный, и была секунда, когда Лотти подумала, что он сейчас свернет этому слуге шею.

– Ее? Кого ты имеешь в виду, не мою ли жену? – Глаза Хайдена горели таким огнем, что даже Лотти стало не по себе. – Свою хозяйку? Маркизу? Леди, которая имеет полное право всех вас выгнать взашей отсюда, и без всякого выходного пособия и рекомендаций?

Слуги опустили головы, втянули плечи и стали такими ничтожными и жалкими, что Лотти твердо решила про себя никого из них не выгонять. Быть может, этот урок пойдет им на пользу.

Тут на кухню вернулась Марта, причем не одна, а с рыдающей молоденькой горничной, которую она тащила за руку. Лицо горничной было почти целиком скрыто под съехавшим на лоб чепцом. Собственно говоря, можно было рассмотреть лишь пару дрожащих губ и покрасневший от слез кончик носа.

– Я нашла того, кто это сделал! – торжественно объявила Марта. – Стоило щипнуть ее пару раз, как эта мерзавка призналась, что именно она притащила целый портфель, набитый этими газетенками. Ну, а теперь проси прощения у хозяйки, дрянная девчонка, а затем отправляйся укладывать свои вещи.

С этими словами Марта вытолкнула провинившуюся горничную вперед и сорвала у нее с головы чепец.

На свет показались жидкие бурые пряди волос, а с ними – некрасивое, распухшее от слез лицо.

– Гарриет! – ахнула Лотти, вглядевшись в горничную.

– Лотти!

И Гарриет бросилась в объятия подруги, едва не сбив ее при этом с ног.

12

– Миледи, что вы делаете? – испуганно спросила Марта. – Неужели вы в самом деле знаете эту паршивку?

– Еще как знаю, – ответила Лотти, крепко прижимая к себе плачущую девушку. – Эта паршивка – моя лучшая подруга, мисс Гарриет Димвинкл, а ее отец – судья в Кенте.

– Судья? – Марта попятилась назад, и Кук поспешила подставить ей табуретку.

Старая няня тяжело опустилась на нее, заранее готовая к тому, что теперь ее отдаднаползали друг на друга. Глаза Марты остекленели, словно уже видели перед собой мрачную тюрьму, затерянную в глухих болотах.

Миссис Кэвендиш недоверчиво хмыкнула и заметила не без злорадства:

– Тебе нужно было послушать меня. Говорила же что нельзя брать в дом эту глупую… – она перехватила предупреждающий взгляд Лотти и немедленно исправилась, – …эту милую девушку.

Немедленно появились еще два стула, на один из которых Лотти усадила свою подругу, а на второй уселась сама.

– А я думала, что ты уехала домой, в Кент, – сказала она, беря в ладони руки Гарриет. – Каким образом ты оказалась здесь, в Корнуолле?

– Да, да, мне тоже очень интересно было бы услышать ответ на этот вопрос, – сказал Хайден, вытаскивая из кармана носовой платок и протягивая его Гарриет. Затем он прислонился спиной к камину, сложил на груди руки и приготовился слушать.

– Я сбежала, – всхлипнула Гарриет. – Сказала герцогу и герцогине, что возвращаюсь домой, но на самом деле и не собиралась делать этого. Я знаю, как расстроились бы мои родители, возвратись я домой. Они-то надеялись, что мне удастся найти себе мужа и наконец-то можно будет сбыть меня с рук.

– Но как же ты добралась сюда одна, без сопровождающих? – спросила Лотти.

– Твоя сестра посадила меня в карету, отправлявшуюся в Кент, но я вышла через вторую дверь, и купила билет до Корнуолла. Никто и не заметил моего исчезновения, – и Гарриет громко высморкалась в платок Хайдена.

– Бедняжка, – сказала Лотти и поправила волосы на голове Гарриет. – А где твои очки?

– В карете я сняла их, чтобы протереть, положила на сиденье, и тут же на них сел какой-то толстый джентльмен. Он их раздавил, но даже не извинился и назвал меня растяпой.

На глазах Гарриет снова засверкали слезы. Лотти сжала руку подруги и поспешно спросила стараясь опередить новый поток рыданий:

– А почему ты сразу ко мне не пришла? К чему было устраивать весь этот маскарад?

Гарриет покосилась в сторону Хайдена и ответила:

– Я боялась, что он отошлет меня к родителям, – и добавила тихим шепотом, наклонившись к уху Лотти: – Или сделает так, чтобы я вовсе исчезла.