Сокровища негодяев - Медведев Антон Николаевич. Страница 34

В путь вышли на рассвете. Густой туман еще не успел развеяться, и воины были настороже — скрыться в таком тумане проще простого. Но все обошлось, и к любимому Таей Девичьему ручью они добрались без осложнений. Здесь устроили небольшой перерыв, в ходе которого девушка высказалась за свое решение остаться здесь. Это должно было рано или поздно произойти, и Сагул сокрушенно вздохнул — наступали самые неприятные для него минуты. Он был воином, а не тюремщиком, и то, что ему теперь предстояло сделать, было ему не по душе.

— Прости, госпожа, но не будет ли твой отец волноваться? Не лучше ли будет показаться ему на глаза — а уж потом ты снова пойдешь туда, куда захочешь?

— Но вы скажете ему, что со мной все в порядке.

— Но будет лучше, если он убедится в этом сам. Прости нас, госпожа, но тебе обязательно надо зайти домой.

— Но я не хочу! — Странная настойчивость Сагула начала вызывать у девушки подозрения.

— Тебе придется; моя госпожа, иначе твой отец будет очень недоволен — он рассердится на нас, если мы позволим тебе здесь остаться.

Тая все поняла — выходит, все это время ее беспардонно обманывали. Ей снова стало страшно.

— Ну хорошо, раз это так необходимо. — Девушка встала, подняла свою сумку, затем неожиданно кинула ею в Сагула и бросилась бежать — но тут же упала, больно ударившись о землю. Она медленно подняла голову и обернулась — второй воин, пожилой человек с мягкой виноватой улыбкой, держал ее за ногу и сокрушенно качал головой.

— Зачем так делать, госпожа, не надо… Твой отец будет сердиться, если ты не придешь. Нельзя спорить с отцом, нехорошо это…

Сагул достал прочную длинную веревку и аккуратно связал девушке руки.

— Прости нас, госпожа, но таков приказ твоего отца — я ничего не могу сделать. А теперь нам надо идти…

Так они и шли дальше — Сагул впереди, держа конец веревки, затем Тая, и замыкал шествие, намотав свой конец веревки на руку, пожилой воин — он все так же виновато улыбался и о чем-то тихо разговаривал сам с собой…

Отец встретил ее хмурый и уставший — теперь он жил в другом доме, предоставив свой Фукашиги. У него был непростой день, и прогулка по Дому Предков вызвала у вождя самые противоречивые чувства. Дом был святыней, причем святыней грозной и непонятной — недаром люди предпочитали не подходить к нему слишком близко. И вот пришел этот человек, опалил святыню огнем, словно грязную болотную крысу, да вдобавок еще и сделал с домом что-то непонятное — разбудил его. Хорошо ли это? И что он намерен делать с Домом дальше? А может, все это и к лучшему? Может, теперь он быстрее уберется к себе в преисподнюю? А если он все же останется здесь? Вопросы, вопросы, одни вопросы…

Боа смотрел на сидящую перед ним дочь и думал о том, как убедить эту своенравную дурочку не перечить грозному капитану. Если она станет женой капитана — а в том, что так оно и будет, Великий Боа не сомневался, — его положение станет значительно крепче. И кто знает — может быть, этот странный пришелец и в самом деле посвятит его хотя бы в самые маленькие тайны своих дьявольских вещей. Боа с грустью посмотрел на свой металлический пояс — как он ни пытался, снять его не удалось. Разве что если похудеть…

Вождь снова вздохнул, снял с пояса рацию.

— Мой капитан, моя дочь нашлась. — Он немного помолчал, ожидая ответа. — Вы слышите меня, капитан?

— Слышу, слышу, — ожила рация ворчливым капитанским голосом. — Черт, я сейчас занят… Ну ладно, скажи воинам, чтобы привели ее ко мне в пещеру. Все, выполняй…

— Ну все, дочка, пошли. — Боа взял Таю за руку, она покорно поднялась. — И не надо бояться капитана, он тебе не сделает ничего плохого — ты ему очень понравилась! Ты станешь очень знатной госпожой, самой знатной из всех, что когда-нибудь были. Ты будешь очень богатой и очень красивой…

— Отец, не отдавай меня ему, я не хочу этого. — В глазах девушки стояли слезы.

— Что ты, что ты, милая… Нельзя перечить своему отцу, и уж тем более нельзя перечить нашему господину; Дурочка, ты радоваться должна — капитан выбрал тебя из всех девушек нашего села! Проведите ее в пещеру, — приказал он воинам из своей новой охраны, — да поживее! — Он задумчиво посмотрел вслед удаляющейся девушке и задумчиво причмокнул губами — хороша, чертовка…

— Интересно, а где сейчас моя милая добрая Фрея? — тихо пробормотал вождь и задумчиво почесал жирный подбородок.

Удобно устроившись в кресле, Фукашиги тихо мурлыкал себе под нос популярную некогда песенку, размышляя о том, как поскорее прибрать к рукам «Анаконду» — запасов-ее топлива хватит с избытком. Конечно, можно просто переговорить с командой — скажем, послать к ним Тима в качестве парламентера, тем более что никто не сможет доказать его связь с гибелью семерых матросов. Они наверняка согласятся на все его предложения — как только узнают, что у него есть корабль. Но стоит ли это делать? Зачем делиться с кем-то тем, что и так уже у него в руках? Да и зачем ему лишние свидетели — он еще не потерял надежду вернуться в цивилизованное общество в качестве полноправного владельца Жемчужины. Будет очень нежелательно, если кто-нибудь проговорится о том, что в действительности произошло на борту «Анаконды». Чем меньше свидетелей — тем крепче сон.

Обдумав ситуацию со всех сторон, Фукашиги окончательно склонился к своему первоначальному выводу — экипаж «Анаконды» был помехой, и от него надо избавиться. Это не так уж и сложно — вряд ли одиннадцать спившихся матросов смогут противостоять управляемой им толпе аборигенов. Главное — незаметно пробраться внутрь, желательно ночью, когда все спят.

Постепенно контуры предстоящей операции обрели . завершенность, и лейтенант довольно усмехнулся — Господь всегда на стороне негодяев!

Послышались шаги, лейтенант обернулся — в пещеру вошла девушка в сопровождении воинов охраны.

— Хорошо, оставьте ее и идите. — Фукашиги с интересом смотрел на безмолвно стоявшую девушку, ее облик навеял на него какие-то смутные воспоминания. Ему казалось, что он уже где-то видел ее, но вот где и когда…

— Присядь в кресло, не бойся, — обратился он к девушке. Тая села, в ее глазах застыл безмолвный ужас. Чем больше смотрела она на сидевшего перед ней человека, тем больше убеждалась в своей правоте — именно этот Бог был той ночью у скалы, именно он пытался ее убить.

Фукашиги протянул девушке банку открытого сока — больше ничего вкусного у него не было.

— Пей, не бойся… Бери, тебе говорят!

Тая испуганно взяла банку, ее руки дрожали.

— Пей!

Девушка сделала несколько глотков, не чувствуя вкуса. Зубы стучали о край банки, лейтенант это заметил.

— Господи, какая дура… Да не трясись ты, я что, съем тебя? — Лейтенант внимательно пригляделся к девушке и вдруг замер.

— Постой-ка. — Он быстро встал и шагнул к девушке, Тая вскрикнула. Не обращая внимания на ее крик, лейтенант протянул руку и взял девушку за подбородок. — Ну надо же! — Только теперь лейтенант сообразил, где же он видел этот гордый профиль. — А я-то все думал, кто это приходил ко мне в гости. Ну, милая, сама судьба свела нас вместе. — Довольный лейтенант засмеялся, одной рукой взял девушку за руку, другой провел по струящимся волосам — девушка дрожала, ее глаза были полны страха.

Лейтенант коснулся ее щеки, подбородка, шеи, обнял за талию и медленно притянул к себе…

И Тая не выдержала — рванувшись, она попыталась оттолкнуть Фукашиги, но тут же получила крепкую пощечину.

— Ты хочешь, чтобы я тебя связал? — Лейтенант снова засмеялся, крепко держа девушку за руки. — Я вполне могу это устроить — уж поверь мне на слово. Так что лучше будь паинькой. — Фукашиги огляделся, подтащил девушку к циновке и одним рывком повалил на пол. Девушка отчаянно сопротивлялась, лейтенант придавил ее к земле и с размаху нанес еще пару пощечин, после чего аккуратно и неторопливо стал стягивать с девушки одежду — он вообще во всем любил аккуратность и основательность…

Тая закричала, ее глаза заволокли слезы — и в этот момент раздался глухой стук, лейтенант вздрогнул и уткнулся лицом в землю. Девушка подняла глаза — рядом стоял Кир. Он тяжело дышал, сжимая в руках большой камень.