Чернобыльская тетрадь - Медведев Григорий Устинович. Страница 6
Частота в энергосистеме стала более стабильной, однако резко увеличился риск крупной аварии…
Заместитель Председателя Совета Министров СССР Б. Е. Щербина с трибуны расширенной Коллегии Минэнерго СССР в марте 1986 года (за месяц до Чернобыля) счел возможным отметить это достижение. Сам Щербина возглавлял тогда топливно-энергетическое направление в правительстве. Его похвала деятельности Майорца понятна.
Тут надо коротко сказать о Б. Е. Щербине как о человеке. Опытный администратор, беспощадно требовательный, автоматически перенесший в энергетику методы управления из газовой промышленности, где он долгое время был министром, жесткий и недостаточно компетентный в вопросах энергетики, особенно атомной, вот кто стал в правительстве во главе топливно-энергетического направления. Но хватка у этого невысокого щуплого человека была поистине мертвая. Кроме того, он обладал поистине удивительной способностью навязывать строителям АЭС свои сроки пуска энергоблоков, что не мешало ему, спустя время, обвинять их же за срыв «принятых обязательств».
При этом навязывание сроков пуска Щербина проводил без учета необходимого технологического времени на возведение атомных электростанций, монтаж оборудования и пусконаладочные работы.
Помню, 20 февраля 1986 года на совещании в Кремле директоров АЭС и начальников атомных строек сложился своеобразный регламент. Не более двух минут говорил отчитывающийся директор или начальник стройки и как минимум – тридцать пять – сорок минут прерывавший их Б. Е. Щербина.
Наиболее интересным было выступление начальника управления строительства Запорожской АЭС Р. Г. Хеноха, который набрался мужества и густым басом (бас на таком совещании расценивался как бестактность) заявил, что 3-й блок Запорожской АЭС будет пущен в лучшем случае не ранее августа 1986 года (реальный пуск состоялся 30 декабря 1986 года) из-за поздней поставки оборудования и неготовности вычислительного комплекса, к монтажу которого только приступили.
– Видали, какой герой! – возмутился Щербина. – Он назначает свои собственные сроки! – И повысил голос до крика: – Кто дал вам право, товарищ Хенох, устанавливать свои сроки взамен правительственных?!
– Сроки диктует технология производства работ, – упрямился начальник стройки.
– Бросьте! – прервал его Щербина. – Не заводите рака за камень! Правительственный срок – май 1986 года. Извольте пускать в мае!
– Но только в конце мая завершат поставку специальной арматуры, – парировал Хенох.
– Поставляйте раньше, – поучал Щербина. И обратился к сидевшему рядом Майорцу: – Заметьте, Анатолий Иванович, ваши начальники строек прикрываются отсутствием оборудования и срывают сроки…
– Мы это пресечем, Борис Евдокимович, – пообещал Майорец.
– Непонятно, как без оборудования можно строить и пускать атомную станцию… Ведь оборудование поставляю не я, а промышленность через заказчика… – пробурчал Хенох и, огорченный, сел.
Уже после совещания, в фойе Кремлевского дворца, он сказал мне:
– В этом вся наша национальная трагедия. Лжем сами и учим лгать подчиненных. Ложь даже с благородной целью – все равно ложь. И до добра это не доведет…
Подчеркнем, что сказано это было за два месяца до Чернобыльской катастрофы.
В апреле же 1983 года я написал статью о ползучем планировании в атомном энергетическом строительстве и предложил ее в одну из центральных газет. (Ползучее планирование – это когда после срыва одного срока ввода объекта неоднократно назначается новый срок без организационных выводов в отношении работников, проваливших правительственное задание. Сползание по времени вправо идет зачастую много лет с колоссальным превышением сметной стоимости строительства.) Статья принята не была.
Приведу краткую выдержку из этой неопубликованной статьи.
«В чем же причины нереальности планирования в атомостроительной отрасли и стойких, десятилетиями продолжающихся срывов? Их три:
1. Некомпетентность работников, осуществляющих планирование вводов энергомощностей и управление атомостроительной отраслью.
2. Нереальность и как следствие ползучесть планирования, вызванные некомпетентностью оценок.
3. Неготовность машиностроительных министерств к производству в должном количестве и надлежащего качества оборудования для атомных станций.
Разберемся по порядку.
Атомное строительство, как и эксплуатация АЭС, бесспорно требуют глубокой компетентности. Как говорил 2 ноября 1982 года на Сессии Генеральной Ассамблеи ООН тогдашний министр иностранных дел СССР А. А. Громыко, крупная авария на АЭС с разгерметизацией корпуса реактора равносильна по некоторым последствиям действию от взрыва мегатонной атомной бомбы.
Отсюда ясно, что управлять строительством и эксплуатацией АЭС должны подлинно знающие работники. И если в отношении эксплуатации АЭС это очевидно (хотя и тут мы имеем массу нарушений, приведших к Чернобылю), то в вопросах строительства атомных станций на первый взгляд кажется, что атомная компетентность тут вроде бы ни к чему. Мол, строительная часть, бери больше, кидай дальше, клади бетон, куда как проще… Но это только кажущаяся простота. (Ею были обмануты и Щербина, и Майорец, с такой легкостью ринувшийся в воду, не зная броду.)
Задача возведения атомного энергоблока с первого же куба бетона, уложенного в его основание, осложняется будущей радиоактивностью объекта, и более того – необходимостью своевременного ввода в строй действующих радиоактивных объектов, каковыми являются атомные станции.
Иными словами, компетентность имеет непосредственное отношение как к качеству и реальности плана, так и к безопасности атомных станций. Очевидные истины, но, к сожалению, о них приходится говорить. Ведь многие руководящие должности в атомной отрасли заняты не по праву…»
Так центральный аппарат Минэнерго СССР, включая министра и ряд его заместителей, в канун Чернобыля были некомпетентны в атомной специфике. Атомным направлением в энергетическом строительстве руководил 60-летний заместитель министра А. Н. Семенов, три года назад только поставленный на это сложное дело, будучи по образованию и многолетнему опыту работы строителем гидростанций. Только в январе 1987 года он был отстранен от руководства ходом строительства атомных станций по итогам 1986 года за срыв ввода энергомощностей.
Не лучшим образом обстояло дело и в руководстве эксплуатацией действующих атомных электростанций, которое в канун катастрофы осуществляло Всесоюзное промышленное объединение по атомной энергетике (сокращенно – ВПО Союзатомэнерго). Начальником его был Г. А. Веретенников, на эксплуатации АЭС никогда не работавший. Атомной технологии он не знал и после 15-летней работы в Госплане СССР решил пойти на живое дело (по итогам Чернобыля в июле 1986 года он был исключен из партии и снят с работы)…
Уже после Чернобыльской аварии Б. Е. Щербина с трибуны расширенной Коллегии Минэнерго СССР в июле 1986 года заявил, обращаясь к сидящим в зале энергетикам:
– Вы все эти годы шли к Чернобылю!
Если это так, то следует добавить, что Щербина и Майорец ускорили шествие к взрыву…
Здесь я считаю необходимым прерваться, чтобы познакомить читателя с выдержкой из любопытной статьи Ф. Олдса «О двух подходах к ядерной энергетике», опубликованной в журнале «Павер Энжиниринг» еще в октябре 1979 года.
«…В то время как страны – члены Организации экономического сотрудничества и развития (СЭСР) сталкиваются с многочисленными затруднениями в ходе реализации своих ядерных программ, страны – члены СЭВ приступили к выполнению совместного плана, который предусматривает увеличение установленной мощности АЭС к 1990 году на 150000 МВт (это более чем одна треть современной мощности всех АЭС на земном шаре). В Советском Союзе намечено ввести 113 000 МВт.
На 30-й юбилейной Сессии СЭВ в июне 1979 года была разработана совместная программа. Похоже, что за этой решимостью осуществить планы развития атомной энергетики скрываются определенные опасения, вызванные возможной нехваткой нефти в будущем. СССР поставляет нефть странам Восточной Европы и, кроме того, экспортирует ее на Запад в количестве 130 тысяч тонн в сутки. (Тут надо добавить, что по состоянию на 1986 год СССР перекачивает на Запад 336 миллионов тонн условного топлива в год – нефть плюс газ. – Г. М.) Однако в 1978 году объем добычи нефти в СССР не достиг планового уровня. Видимо, это не произойдет в 1979 году. Согласно прогнозам, план добычи нефти едва ли будет выполнен и в 1980 году. Все говорит о том, что освоение гигантских нефтяных месторождений Сибири сопряжено с немалыми трудностями.