Командировка во Вселенную - Медведев Михаил. Страница 89

Яхту несильно тряхнуло. Начинался вход в атмосферу. Виктор неумело перекрестился и взялся дрогнувшей рукой за рукоять регулятора. Цифра, указывающая расстояние до поверхности планеты, стремительно уменьшалась. Витя включил тормозные двигатели: скорость падения сократилась, но резко пошел вниз уровень топлива в баках. Движки жрали керосин, или что там горело в дюзах, с аппетитом людоеда, дорвавшегося до бифштекса после года вегетарианской диеты.

Виктор сбросил тягу, экономя горючее. Во всей этой истории его радовало одно – он не чувствовал перегрузок, а значит, гравитационное поле яхты работало нормально и оно сможет амортизировать не очень сокрушительный удар.

Свободное падение продолжалось, но органы чувств Виктора никак этого не фиксировали. Сила тяжести была постоянной, и если бы не шипение раскаленного воздуха за обшивкой звездолета, то можно было бы представить себя сидящим в уютном интернет-кафе и играющим в компьютерную игру с нехитрыми правилами: цифры, указывающие высоту, скорость падения и количество топлива должны обнулиться одновременно. Но как с первого раза попасть в золотую середину, где его ждало спасение, если удача прячется за бешено меняющимися числами.

Виктор дождался, когда расстояние до планеты пересечет отметку в пять тысяч метров, и дал максимальную тягу. Его слегка вдавило в кресло, и скорость от страшных сотен сократилась до десятков, единиц, нуля. Полыхая упругими реактивными струями, яхта уверенно поперла вверх, как мотоцикл «Днепр» на крутую горку. Душа Виктора возрадовалась такой невероятной маневренности летательного аппарата. Она тоже рвалась в небо, к звездам. Но тут горючее кончилось, а до земли оставалось еще полкилометра.

Виктор закрыл глаза. Теперь он мог мечтать только о безболезненной смерти. «Бедная Элька, – подумал он – Наверное, ей суждено состариться рядом с замороженным возлюбленным, если, конечно, она не попадет в лапы имперцев. Тогда она умрет молодой, как и я»

Удар, вопреки ожиданиям, оказался несильным. Такой бывает при прыжке с пятиметровой высоты – неприятно, но вполне терпимо.

Свет в каюте погас. Индикаторы на пульте светились еще долю секунды, а потом потухли и они. Всё погрузилось в беспросветную тьму. Некоторое время что-то скребло по обшивке, шпангоуты жалобно трещали. Кресло под Виктором вибрировало и дергалось из стороны в сторону. Прошло несколько ужасных мгновений, когда еще не было ясно, может ли он считать себя живым или уже нет. Внезапно всё стихло. Было слышно, как где-то капает жидкость из разорванного трубопровода. Запахло жженой краской. В трюме гудели остывающие двигатели. Посадка закончена.

Виктор не знал, сколько минут или часов он просидел неподвижно, не в силах осознать тот потрясающий факт, что ему опять повезло. Убедившись наконец, что его грешная душа в очередной раз не рассталась с его бренным телом, Витя со стоном разжал пальцы, намертво вцепившиеся в рукоятку регулятора давления, и выбрался из пилотского кресла. Пора было начинать переговоры с местными обитателями. Так как, если верить справочнику, аборигены являются вполне успешными покорителями космоса, Витя рассчитывал, что большого количества слов для объяснений не потребуется. Они и так всё прекрасно поймут. Судя по всему, его ждут карантин, допрос, небольшие формальности типа оплаты морального ущерба, и можно будет продолжить путь.

Он направился к внешнему люку, осторожно нащупывая дорогу в темноте, но, как ни старался, добраться до цели без потерь не удалось. Чувствительный удар о ящики с гравитроном заставил его изрыгнуть короткое ругательство, но Витя быстро сменил гнев на милость и ласково погладил металлический бок контейнера. Как хорошо, что он захватил с собой побольше этого волшебного вещества. Любой инопланетник, если верить Эльке, знает толк в гравитроне и постарается обеспечить его владельцу сервис по высшему разряду.

«Я пришел с миром», – прорепетировал Виктор фразу, которую он скажет встречающим. Сначала он произнесет ее по-русски, из патриотических соображений, потом на общегалактическом диалекте, чтобы поняли, а потом еще и повторит на языке жестов, чтобы поняли наверняка. Жест миролюбия был очень простой: руки, ладонями в сторону собеседника, прижаты к голове, как будто изображают уши. Космические бродяги почему-то называли этот жест «куверстукас».

Виктор отстегнул плечевую кобуру с бластером и забросил ее в угол. Идти с миром – значит идти без оружия. Тем более что он хорошо помнил свое столкновение с земными правоохранительными органами и повторять этот урок совсем не хотел.

Всё. Речь выучена, встречающие аборигены собрались. Виктор был в этом уверен – уже несколько минут он слышал отчетливые удары по обшивке. Итак, что его ждет: буханка хлеба, соль и девушка в нарядном кокошнике или наручники и полицейский участок? И то и другое лучше собственных похорон, участия в которых он только что так удачно избежал. Виктор поправил воротник рубашки и пригладил волосы. Собравшись уже нажать кнопку, открывающую люк, он неожиданно обнаружил полное отсутствие на себе каких-либо штанов. Еще несколько минут ушли на поиски этой детали одежды и вытряхивание из нее раздавленных фруктов. Удары по корпусу яхты становились всё сильнее и нетерпеливее. Хозяева планеты хотели быстрее познакомиться с незваным гостем. Виктор поспешил удовлетворить их законное любопытство и, натянув штаны, открыл внешний люк.

За бортом было светлее, чем в каюте, но ненамного. Свет исходил от каких-то огней, и Виктор не сразу разглядел, что это факелы в руках собравшихся вокруг людей. Багровые всполохи пламени отбрасывали на лица встречающих яркие красные пятна и делали их похожими на морды монстров. Все собравшиеся настороженно смотрели на Виктора. Ужас и ярость перемешались в их огромных выпученных глазах, и эти взгляды не обещали космическому путешественнику ничего хорошего. Особенно его огорчили палки и мечи в руках местных жителей. Сейчас он пожалел о том, что так неразумно расстался с бластером.

Рядом с собой Виктор увидел полуголого человека с большим молотом. Это он так настойчиво колотил по обшивке яхты. Увидев, что люк открылся, мужчина застыл, как каменное изваяние, и только через минуту очнулся, бросил свой инструмент и присоединился к толпе. «Какие-то они дикие, – подумал Витя. – Может, я попал на съемки исторического фильма? Где врачи? Где спасатели? Я, кажется, кое-что разрушил, когда приземлялся, но стоит ли делать из этого трагедию? У меня достаточно средств, чтобы починить всё и троекратно возместить любой ущерб».

Виктор сделал маленький шажок вперед и, приложив руки к ушам, сказал заветную фразу:

– Я пришел с миром!

Толпа отпрянула. Лишь сейчас Виктор заметил, что та груда мусора, на которой лежит яхта и на которой стоит он сам, только наполовину состоит из битых камней, щебня и ломаных досок. Грязные лохмотья, разбросанные повсюду, – это вовсе не тряпки, а части сплющенных и изуродованных человеческих тел. Руки и ноги торчали повсюду. По камням ленивыми ручейками сочилась кровь. Кровь убитых им людей. Они погибли, когда звездолет рухнул на их жилище. Виктор удивился, что не слышит стонов и криков о помощи. Неужели погибли все?! Может быть, раненых успели убрать, пока он натягивал штаны? Неожиданный и жесткий ответ на этот вопрос он получил немедленно: битый кирпич рядом с левой ногой Виктора пришел в движение, и из него сначала высунулась рука со скрюченными пальцами, а потом и ее владелец, взъерошенный старик с лицом, покрытым синяками. Он закряхтел, выбрался из-под камней и пополз вниз по склону к своим соотечественникам. Неестественно вывернутая ступня волочилась за ним, болтаясь на одном тонком лоскуте кожи. Не успел старик проползти и десяти метров, как от толпы отделился человек в черном балахоне. Он выхватил кинжал и двумя короткими ударами добил калеку. Толпа одобрительно загудела. Виктор понял, почему он не слышал стонов, – спасение раненых в этом мире не практиковалось.

Космический путешественник попятился, готовый в любую секунду запрыгнуть обратно в яхту и задраить за собой люк. Он не сделал этого сразу только из-за того, что хотел немного осмотреться и наверняка выяснить, можно ли договориться с местными жителями и стоит ли это делать.