Папа Сикст V - Медзаботт Эрнест. Страница 49

Юлия Фарнезе побледнела как смерть и, чтобы не упасть, держалась за стол. Вскоре явился знаменитый медик Григорий Амендоля.

— Маэстро Григорий, — сказал папа, — возьмите эту жидкость, исследуйте ее повнимательнее и скажите нам ваше мнение.

Доктор взял чашку, рассмотрел жидкость и, почтительно кланяясь, сказал:

— Ваше святейшество, в настоящую минуту я ничего не могу сказать вам, здесь самая простейшая жидкость — лимонад, он даже не потерял своего цвета, и я не вижу ни малейшего следа отстоя.

— А, понимаю, яд Борджиа! — вскричал Сикст. — То, что мы давно ищем, ну, на этот раз я клянусь Создателем открыть корень зла и вырвать его, если бы мне для этого пришлось подвергнуть пытке целый Рим.

— Позвольте, ваше святейшество, мне попробовать действие жидкости на собаке, — сказал доктор.

Медик сделал знак одному из своих приближенных, последний подошел к нему и, выслушав на ухо полученное приказание, вышел за ворота. Вскоре он явился с маленькой собачкой на руках. Между тем доктор приказал дать молока и вылил в него оставшуюся часть жидкости, которую и поднесли собачке, она тотчас стала лакать молоко, но, едва сделав несколько глотков, вдруг упала в страшных конвульсиях на землю и тотчас же издохла. Не оставалось ни малейшего сомнения, что лимонад был отравлен.

— Что вы на это скажете, маэстро Григорий? — спросил папа.

— Я нахожу, ваше святейшество, что в этой жидкости был самый страшный и тонкий яд, не имеющий ни запаха, ни вкуса. Вашему святейшеству, конечно, известно, что природа наградила всех животных, а в особенности собак необыкновенным обонянием, то, что принято называть чутьем. В данном случае собачка, понюхав молоко, тотчас же стала есть его, это служит ясным доказательством того, что яд был в высшей степени тонкий.

— Да, я с вами согласен, — отвечал папа, указывая рукой на кавалера Зильбера, который был тотчас же арестован. Герцогиня Юлия не могла выдержать долее; опустившись на колени перед папою, она прошептала:

— Ваше святейшество, увольте меня, вся эта сцена потрясла мой организм… ради Христа!

— В самом деле, прелестная герцогиня, как вы бледны, — сказал, улыбаясь, папа, — ваши губы совсем белые, лицо выражает испуг…

— Феликс! — прошептала несчастная женщина. — Умоляю тебя, помилуй!

Папа вздрогнул, его мраморное сердце затрепетало, когда-то, в молодости, этот гармонический голос составлял счастье всей его жизни. Он глубоко вздохнул и, делая над собой усилие, прошептал:

— Вы, герцогиня, виновнее всех, но я помню прошлое. Уезжайте из Рима и помните, если восход солнца застанет вас здесь, вы погибли.

Не желая больше слышать никаких оправданий от герцогини Фарнезе, папа встал и, сделав знак своей свите, отправился к выходу.

СЛЕДСТВИЕ

ЗА заставой св. Севастьяна, в пустынной окрестности Рима, есть ход в катакомбы. Эти подземелья служат и в наше время одним из любопытнейших объектов осмотра для всех туристов. В древние времена рабы, гладиаторы и все угнетенные находили себе защиту в подземельях, разветвления которых бесчисленны, они идут под всем Римом. В царствование императора Клавдия, по свидетельству историка, считалось более полумиллиона рабов, не имевших никаких гражданских прав. Каждый господин имел полное право по своему произволу наказывать раба: бичевать его или прямо отдать в распоряжение палача для распятия на кресте. Впоследствии гонимые христиане также находили убежище в катакомбах, там они совершали религиозные обряды и поучали друг друга. Проникнуть полиции в катакомбы было чрезвычайно рискованно: войти туда было легко, но выйти очень трудно. В новейшие времена находили много костей и оружия, принадлежавших, по всей вероятности полицейским отрядам. После христиан в катакомбах скрывались еретики, преследуемые инквизицией, и политические заговорщики. История нам рассказывает чрезвычайно любопытные факты о римских катакомбах. Так, например, один из преследуемых еретиков во времена папы Урбана скрылся в подземелье, был избран товарищами главою заговора и назван старшим папою; таких примеров множество.

Царствование папы Сикста V, как мы знаем, началось рядом самых суровых реформ в пользу народа, бессовестно угнетаемого синьорами. Первые годы царствования этого папы можно назвать поистине блестящими. Но один человек, как бы он гениален и всемогущ ни был, не в состоянии бороться с целым обществом. Недовольство синьоров, привыкших не уважать законы, росло, и спустя некоторое время число врагов папы Сикста V увеличилось до громадных размеров. Кроме римских синьоров, великий герцог Тосканский, доселе охранявший границы владений св. престола, окончательно отшатнулся от папы и стал смотреть сквозь пальцы на формирование банд против Рима. Таким образом, благодетельные реформы Сикста V не имели будущности; все с нетерпением ждали смерти старого папы, совершенно основательно рассчитывая, что с восшествием на престол нового первосвященника все реформы Сикста будут уничтожены и дела пойдут по-старому.

Сикст V не мог не заметить, что кругом него творилось; лицемерие св. коллегии не могло обмануть умного Сикста, сознание, что он одинок, что никто не сочувствует его великим целям, глубоко печалило честного старика, и хотя он и шел своей дорогой, но прежней энергии у Сикста уже не было. Действительно, во всей истории папского владычества нет процесса, подобного, проведенному Сикстом V над племянником всемогущего кардинала Альтана, приговоренного к смерти за нарушение закона. Тщетно кардинал Альтан умолял Сикста помиловать осужденного, папа был непреклонен; мало того, святая коллегия в целом ее составе ходатайствовала за племянника кардинала Альтана — и ей было отказано. К счастью осужденного, в нем принял участие граф Гогенеш, посланник Германии; он просил помиловать племянника кардинала Альтана, и только благодаря этому ходатайству всемогущего представителя Германии осужденный был помилован. Этот процесс в особенности произвел глубокое впечатление на святую коллегию и всю римскую аристократию. Кардиналы, князья и синьоры затаили свою ненависть к суровому Сиксту и употребляли все зависящие от них меры, дабы парализовать реформы тирана, как они называли Сикста V.

Покушение на жизнь папы в монастыре св. Доротеи повело за собой весьма серьезные последствия. Кавалер Зильбер, Карл Гербольд, Роза, а также и мнимый садовник Тит были немедленно арестованы. Открылось, что самое деятельное участие в заговоре принимали известный французский гугенот генерал Ледигиер и глава римских бандитов Ламберто Малатеста. Но поймать этих двух главных заговорщиков не было никакой возможности. В особенности Сиксту хотелось заполучить в свои руки Ледигиера, самого опасного агитатора из всех гугенотов; его прибытие в Рим поразило папу.

При следствии Карл Гербольд был подвергнут пытке, не выдержал мучений и открыл весь план заговора. По этим сведениям папа легко мог заключить, что все арестованные были лишь орудием широкого плана гугенота Ледигиера, и суровый Сикст поставил на ноги всю полицию для того, чтобы поймать французского гугенота. По показаниям обвиняемых, в особенности слабого Карла Гербольда, было видно, что Ледигиер хотел провозгласить республику и Рим, столицу католицизма, сделать главным пунктом всех гугенотов. Это последнее обстоятельство до крайности возмущало главу католиков, но, как мы знаем, сделать ничего было нельзя; Ледигиер исчез неизвестно куда.

Барон Карл Гербольд хотя и был менее других виновен, не по убеждению пристав к заговору, а лишь из дружбы к Зильберу, не мог рассчитывать на помилование. Сначала Гербольд надеялся, что посланник Франции за него заступится, но эта надежда оказалась тщетной. При святом престоле в это время было два французских посланника: от католической лиги и от короля Генриха; каждый из этих представителей преследовал свои цели и употреблял все возможные меры, дабы мешать товарищу. При таких условиях заступничество одного из представителей Франции в глазах папы не имело никакого значения. Единственная персона, принимавшая горячее участие в судьбе бедного Карла, была его мать еврейка Барбара. Она ходатайствовала за сына везде, где было можно: у следователей, кардиналов и вообще у всех важных синьоров. Но что же они могли сделать, когда за следствием наблюдал сам Сикст V. Освободить Карла из тюрьмы при помощи золота также было невозможно. Все караулившие арестанта в случае его бегства были бы повешены; жизнь дороже золота, а потому никто и не соглашался на подкуп, хотя каждый из тюремщиков был способен соблазниться золотом. Барбара была в отчаянии и прибегла к другим мерам. Надо знать, что эта женщина имела чрезвычайное влияние на всех евреев, проживавших в Риме. Она задумала поднять на ноги самых решительных из них. Для этой цели Барбара назначила им свидание в катакомбах, куда и мы последуем.