Дом стрелы - Мейсон Альфред. Страница 8

– С этого момента я свалю на вас все мои хлопоты.

– Разумеется. Для этого я и здесь, – ответил он. – Но не считайте меня даром Божьим.

Бетти засмеялась и, держащего за рукав, повела Джима в библиотеку, где представила ему своего собеседника.

– Мосье Эспиноса. Он из Каталонии, [17] но проводит в Дижоне столько времени, что мы относимся к нему как к соотечественнику.

Каталонец поклонился, продемонстрировав ряд крепких зубов.

– Я имею честь представлять знаменитую испанскую винодельческую фирму. Мы покупаем здесь вино и смешиваем его с нашими лучшими сортами, наше вино продаем сюда, чтобы его смешивали с местным, более дешевым сортом.

– Вам незачем раскрывать мне ваши торговые секреты, – кратко ответил Джим.

Эспиноса не понравился ему с первого взгляда, и он не слишком старался скрыть свою неприязнь. Высокий широкоплечий каталонец с лоснящимися черными волосами, сверкающими темными глазами, румяным лицом, лихо закрученными усами и поблескивающими на пальцах кольцами выглядел чересчур броско.

– Мистер Фробишер прибыл из Лондона повидаться со мной совсем по другому делу, – вмешалась Бетти.

– Вот как? – не без вызова отозвался Эспиноса.

– Да. – Бетти протянула ему руку, которую он неохотно поднес к губам.

– Увидимся, когда вы вернетесь, – сказала Бетти, направляясь к двери.

– Еще неизвестно, уеду ли я, мадемуазель Бетти. – Отвесив Джиму церемонный поклон, он вышел из комнаты.

Бетти посмотрела ему вслед и перевела взгляд на Джима, словно сравнивая их друг с другом. Потом она улыбнулась, и Джим понял, что сравнение закончилось в его пользу.

– Похоже, ваш гость доставил вам очередные хлопоты, – заметил он, – но такого рода, какого вам уже много лет следовало ожидать.

Они подошли к одному из боковых окон, выходящих во двор, и Бетти села на подоконник.

– Я должна быть ему благодарна, – сказала она, – так как он заставил меня смеяться. По-моему, прошли годы с тех пор, как я смеялась в последний раз. – Бетти посмотрела в окно, и ее глаза внезапно наполнились слезами.

– Пожалуйста, не плачьте! – испуганно воскликнул Джим.

На дрожащих губах девушки вновь мелькнула улыбка.

– Не буду, – ответила она.

– Я так обрадовался, услышав ваш смех, – продолжал Джим, – после вашей отчаянной телеграммы моему партнеру и прежде чем я сообщил вам хорошие новости.

Бетти вскинула голову:

– Хорошие новости?

Джим Фробишер в очередной раз достал из продолговатого конверта два письма Ваберского и протянул их Бетти.

– Прочтите и обратите внимание на даты.

Бетти посмотрела на почерк.

– От мосье Бориса! – воскликнула она и погрузилась в чтение. В коротком черном платье, с вытянутыми вперед ногами в черных шелковых чулках девушка казалась Биллу едва окончившей школу. Тем не менее она быстро оценила важность писем. – Я всегда знала, что мосье Борису нужны только деньги. Когда прочитали завещание моей тети, по которому все доставалось мне, я решила проконсультироваться с вами, чтобы как-то его обеспечить.

– Вы не обязаны это делать, – возразил Джим. – Ваберский фактически вам не родственник. Он всего лишь женился на сестре миссис Харлоу.

– Знаю, – улыбнулась Бетти. – Он всегда сердился, что я называю его «мосье Борис», а не «дядя». Но я все равно хотела что-нибудь для него сделать. Только он не дал мне времени. Он с самого начала стал мне угрожать, а я ненавижу угрозы.

– Я тоже.

Бетти снова взглянула на письма.

– Полагаю, мосье Борис написал это, когда я от него отмахнулась. А потом он выдвинул против меня это ужасное обвинение, так что предложить ему какое-то соглашение означало бы признать свою вину.

– Вы правы, – согласился Джим.

До этого момента в голове у него таилось подозрение, что девушка слишком сурово обошлась с Борисом Ваберским. Конечно, он был паразитом и нахлебником, не имеющим права на что-либо претендовать, но, с другой стороны, Ваберский не имел средств к существованию, а миссис Харлоу, от которой Бетти унаследовала свое состояние, соглашалась терпеть и содержать его. Однако искренность девушки стерла это темное пятнышко.

– В таком случае все в порядке. – Со вздохом облегчения Бетти вернула письма Джиму. – Но сначала я очень испугалась, – призналась она. – Меня вызвали к магистрату, но я испугалась не вопросов, а его самого. Очевидно, он обязан выглядеть суровым, но мне казалось, что если человек выглядит суровым до такой степени, то у него нет мозгов и он пытается это скрыть. А безмозглые люди всегда опасны, не так ли?

– Пожалуй.

– Он запретил мне пользоваться автомобилем, словно боялся, что я сбегу. А в довершение всего, выйдя из Дворца правосудия, я встретила друзей, которые сообщили мне целый перечень осужденных, чью невиновность удалось доказать, только когда уже было слишком поздно.

– Ничего себе друзья! – воскликнул Джим.

– Такие друзья есть у каждого, – философски заметила Бетти. – Хотя мои оказались особенно одиозными. Они обсуждали, как нечто само собой разумеющееся, что я должна нанять лучшего адвоката, так как миссис Харлоу меня официально удочерила и мне могут предъявить обвинение в матереубийстве. В этом случае на помилование нечего рассчитывать – меня бы отправили на гильотину босиком и с черной вуалью на лице. – Увидев ужас и негодование на лице Джима Фробишера, она протянула ему руку. – В провинции злоба не знает пределов, хотя… – Бетти подняла стройную ножку в лакированной туфельке и задумчиво на нее посмотрела, – я не думаю, чтобы при таких обстоятельствах меня беспокоило, есть ли у меня на ногах мои лучшие чулки и туфли или нет.

– В жизни не слышал ничего более мерзкого! – проворчал Джим.

– Как вы можете себе представить, – продолжала Бетти, – я вернулась домой в довольно взвинченном состоянии и отправила эту глупую паническую телеграмму. Когда я пришла в себя, то хотела ее отозвать, но было уже поздно. Телеграмма… – Внезапно она оборвала фразу. – Кто это?

До сих пор Бетти говорила спокойно и неторопливо, почти юмористически оценивая причины своих страхов. Теперь же вопрос прозвучал быстро и тревожно.

Массивный широкоплечий мужчина шел по улице вдоль ограды и внезапно свернул во двор, почти скрывшись под веерообразным стеклом портика.

– Это Ано, – ответил Джим, и Бетти вскочила, как подброшенная пружиной.

– Вам нечего опасаться Ано, – заверил ее Джим Фробишер. – Я показал ему оба письма Ваберского, и теперь он ваш друг. Вот что он сказал мне вчера в Париже.

– В Париже? – резко переспросила Бетти.

– Да. Я приходил к нему в Сюртэ и могу в точности повторить вам его слова. «Ваша юная клиентка сможет спать спокойно, не опасаясь, что ей причинят вред».

Как только Джим умолк, в дверь позвонили.

– Тогда почему он в Дижоне? Почему пришел сюда? – настаивала Бетти.

Но на этот вопрос Джим не имел права ответить. Он поклялся не обмануть доверия Ано. Какое-то время Бетти должна будет верить, что обвинения Ваберского – истинная причина присутствия Ано в Дижоне, а не всего лишь предлог.

– Ано – человек подневольный, – сказал Джим. – Он здесь, потому что получил приказ отправиться сюда.

К его облегчению, ответ произвел должный эффект. В действительности мысли Бетти отвлекла проблема, к которой у него не было ключа.

– Значит, вы встретились с мосье Ано в Париже, – тепло улыбнулась она. – Вы не забыли ничего, что могло помочь мне. – Девушка положила руку на подоконник. – Наверное, моя паническая телеграмма в Лондон ему польстила.

– Он только сожалел, что вы были так расстроены.

– Выходит, вы показали ему телеграмму?

– И он ее уничтожил. Это был мой предлог для того, чтобы обратиться к нему по поводу писем.

Бетти снова села на подоконник и приложила палец к губам. За дверью послышались голоса, и в комнату вошел старый слуга. На сей раз он не принес поднос с карточкой, но был явно взволнован и слегка запыхался.