Узник опала - Мейсон Альфред. Страница 56

После обеда на террасе состоялось краткое совещание между Эвелин, Робином Уэбстером и де Мирандолем. Но у них не было оснований думать, что мне известно об их планах на эту ночь, а что касается завтрашнего дня… ну, Эвелин Девениш уже сделала необходимые приготовления насчет меня. На миг я испугалась, что церемонию могут отложить до пятницы, а у меня не было предлога, чтобы менять свои намерения. Утром я должна была уехать. Но под конец совещания де Мирандоль произнес своим тонким голосом: «Значит, в час ночи». Эвелин что-то возразила, но он добавил: «Завтра», и все засмеялись.

Следовательно, мой план можно было осуществить. Я уже говорила, что теперь в мои обязанности входило готовить напитки. Под этим предлогом я ускользнула к себе в комнату, достала пузырек со снотворным и, держа его в носовом платке, вернулась в гостиную как раз вовремя, чтобы услышать, как миссис Тэсборо велит Дайане смешать напиток для аббата. Дайана, как, безусловно, помнит мистер Рикардо, вошла в комнату последней и попросила у меня бренди с содовой. Стол с напитками стоял таким образом, что я оказалась спиной к комнате. Я вытащила пробку из пузырька, налила в стакан немного бренди, а потом, держа в левой руке сифон, добавила содовую воду. Под прикрытием шипения, издаваемого сифоном, я смогла одновременно вылить в стакан содержимое пузырька. Сразу после этого аббат и другие гости удалились, а мы разошлись по нашим комнатам. Было еще рано.

– Да, – кивнул мистер Рикардо. – Я помню, что было ровно без десяти одиннадцать, когда я начал готовиться ко сну.

– Я решила подождать полтора часа, прежде чем пробраться в комнату Дайаны. Сняв платье, я быстро надела халат, черные туфли и чулки. Но потом мне было нечего делать, а время тянулось ужасно медленно. С каждой минутой меня все больше страшила опасность, которой мне предстояло подвергнуться. Я видела себя разоблаченной, с сорванной с лица маской и представляла себе Эвелин Девениш, пожирающую меня злобным взглядом. Но интуиция подсказывала мне, что даже она не может быть так жестока, как де Мирандоль с его красными губами и дряблой физиономией. А при одном взгляде на мою кровать с ее аккуратно подвернутой белой простыней меня начало клонить ко сиу. «Что, если лечь спать? – говорила я себе. – Дайана все равно этой ночью не сможет выйти из дому, а это самое главное».

Конечно, это не соответствовало действительности. Самым главным было не допустить возможности повторения церемонии в присутствии Дайаны. Но подушки неудержимо тянули меня к себе, и я бы поддалась искушению, если бы не стыд при мысли о том, что все мои планы обратятся в ничто из-за того, что я не сумела держать глаза открытыми. Я встала и выключила свет. В темноте, не видя простыни и подушки, я почувствовала себя бодрее. Мне повезло, что я это сделала, так как через несколько минут, сидя на краю кровати, я услышала тихие шаги на винтовой лестнице. Кто-то – это могла быть только Эвелин Девениш – подслушивал у моей двери с целью убедиться, что я сплю. Я испугалась, что опоздала, что мне следовало уже быть в холле одетой и полностью готовой. Опасаясь, что Эвелин направилась в комнату Дайаны, я напрягала слух в страхе услышать звук открываемой и закрываемой двери, испуганный крик и топот ног. Но когда через несколько минут я открыла свою дверь, в доме было так тихо, что я бы услышала, если бы где-нибудь зашевелилась мышь.

Когда я поднялась к себе в первый раз, то закрыла ставни и задернула портьеры на окнах. Снова включив свет, я посмотрела на часы. Было почти половина первого. Я прокралась вниз и осторожно открыла дверь комнаты Дайаны. Там все еще горел свет, но она лежала на кровати в платье, которое носила вечером, и крепко спала. Я накрыла ее пледом, достала из ящика черный бархатный костюм, алую сутану, домино и маску и уже повернулась к двери, когда увидела на столе пакет в коричневой бумаге. Я решила, что это может иметь отношение к одежде, которое Дайана должна была носить на церемонии. Развернув пакет, я обнаружила внутри отделанный кружевом стихарь, который видела на служке аббата во время Высокой мессы. [80] Я добавила его к моему комплекту одежды, выключила свет, вынула ключ из замка, вышла и заперла за собой дверь. Мне не хотелось, чтобы Эвелин Девениш в последний момент вошла в комнату и застала Дайану спящей. Если она увидит, что дверь заперта, то подумает, что Дайана уже отправилась на церемонию и на всякий случай заперла комнату.

Без десяти час, в полном облачении и маске, я выскользнула через парадную дверь и быстро зашагала по дороге к фермерским постройкам. На обочине стоял автомобиль с выключенными фарами. Робин Уэбстер, без всякой маскировки, сидел за рулем, а рядом с ним Эвелин Девениш. Она распахнула дверцу на своей стороне, но я, сообразив, что фортуна мне благоприятствует, покачала головой и взобралась на заднее складное сиденье. Ни Робин, ни Эвелин не настаивали на приглашении сесть рядом с ними, и машина быстро покатилась по дороге через пастбище и поднялась на холм к калитке. Я позволила им обоим выйти первыми и все еще стояла на подножке, когда услышала, как Уэбстер выругался, а Эвелин сердито вскрикнула. Оба перепачкали руки лаком профессора и, когда я подошла к ним, вытирали их носовыми платками. «Осторожней с калиткой – она липкая», – предупредил Робин, открывая ее. Я проскользнула следом за ним и Эвелин и закрыла калитку ногой, так как хотела, чтобы каждый, кто пройдет через нее этой ночью, прикоснулся к щеколде. Парадная дверь дома была распахнута, а коридор освещен, и я увидела группу людей в масках и накидках. В библиотеке на первом этаже тоже горел свет, и тени двигающихся туда-сюда людей падали на гравий за окнами. Народу оказалось больше, чем я ожидала. В первый момент я этому обрадовалась, но потом испугалась, что это увеличит шансы моего разоблачения.

«Сюда», – тихо сказал Робин Уэбстер и повел пас к задней части дома. Здесь нас ожидал мосье де Мирандоль, и мы под! – шлись по лестнице к маленькой комнате за конференц-залом, войдя в нее через дверь в стенной панели. На стуле лежало облачение аббата Форьеля.

Мосье де Мирандоль нервничал. Его лицо покраснело, а руки дрожали. «Вы готовы? – спросил он. – Уже пора».

Эвелин Девениш разразилась пронзительным смехом. «Это момент моего торжества! – сказала она. – То, что случилось в старину, повторится вновь. И я одержу победу так же, как ее одержала она!»

Это были слова гадалки или шарлатана, предсказывающего будущее, но их произнес голос настолько страстный, что я не могла усомниться в искренности его обладательницы.

«Повелитель Земли! – воскликнула Эвелин и перекрестилась задом наперед большим пальцем. – Верни его мне!» Она смотрела на Робина Уэбстера, сверкая глазами сквозь прорези черной шелковой маски. На ней была длинная накидка, и я впервые заметила, что она в домашних туфлях на босу ногу. «Верни его мне!» – повторила Эвелин, и де Мирандоль взял ее за локоть.

«Пошли!» – сказал он и повел ее в зал, закрыв за собой дверь. Я услышала щелканье выключателей, а через несколько минут шаги и негромкое бормотанье людей, входящих в помещение и занимающих свои места.

Тем временем Робин Уэбстер стоял неподвижно, как статуя, уставясь в пол. Подняв взгляд со вздохом облегчения, он сбросил длинный плащ, под которым оказалась сутана священника, медленно надел стихарь и епитрахиль, достал что-то из кармана плаща, спрятал это в рукаве, а потом повернулся и посмотрел на меня. Я уже сбросила свое домино. Робин указал на стол, где стояло кадило с золотыми цепочками, наполненное ладаном, рядом с которым лежал коробок спичек. Я чиркнула спичкой, зажгла ладан и взяла кадило в руку. Из него повалил черный как смоль дым, наполнив комнату едким удушливым запахом. Все это время Уэбстер не сводил с меня глаз. Каждую секунду я ожидала крика: «Кто вы?» Но никакого крика не последовало. Я смотрела на него, помахивая кадилом, и, хотя видела его только сквозь пелену дыма, меня не покидало чувство, что его немигающий взгляд проникает под мою маску. Но внезапно я поняла, что этот взгляд ничего не видит. Робин был поглощен своими мыслями. На его губах мелькала улыбка, а правая рука ощупывала левый рукав, проверяя, на месте ли спрятанный там предмет. Теперь я знаю, что он предвкушал момент, который освободит его от надоевшей любовницы.