Черный рыцарь - Мейсон Конни. Страница 46

— Это приключение, несомненно, умножит славу Черного рыцаря, — заявил сэр Ричард. — Вскоре каждый бродячий певец в королевстве будет прославлять новые подвиги Черного рыцаря.

Дрейк тяжело вздохнул. Он надеялся, что эта история не дойдет до ушей короля. Неизвестно, как Эдуард отреагирует, когда узнает, что его Отважный защитник взял себе в любовницы жену другого рыцаря. Но он тут же стал гнать от себя эти мысли. Какой толк волноваться сейчас, когда проблема еще не возникла?

Он протянул руку Рейвен:

— Ты должна отдохнуть. Я задал бешеный темп и вынудил тебя следовать ему. — Всматриваясь в ее лицо, он вдруг заметил, как она бледна, увидел темные круги под глазами.

Рейвен вложила ладошку в его руку и пошла за ним вверх по лестнице.

Пропустив ее перед собой в комнату, Дрейк захлопнул дверь.

— Я говорю серьезно, Рейвен, — строго сказал он. — Тебе непременно нужно отдохнуть. Я велю принести лохань, чтобы ты могла принять ванну. Не торопись и обязательно поспи, если сможешь. И, если хочешь, можно принести ужин сюда.

—Да, это было бы замечательно. Мне кажется, я могла бы проспать неделю.

Он обнял ее, пристально посмотрел в лицо, и ему не понравилось то, что он увидел.

— Ты не больна? Мне бы следовало быть более внимательным. Я-то привык скакать подолгу, но я должен был подумать о том, что женский организм к этому менее приспособлен. Прости меня.

— Нечего прощать. Если бы не ты, я бы сейчас принадлежала Уолдо, во всех отношениях.

Он сморщился и быстро поцеловал ее, потом отстранился и начал разводить огонь в очаге.

— Я искупаюсь, поем и расскажу своим людям о нашем побеге. А потом вернусь. — Он снова поцеловал ее и покинул комнату.

Рейвен действительно совершенно выбилась из сил. Стремительное путешествие в Уиндхерст начало сказываться. По дороге она заставляла себя бороться с неизбежной утренней тошнотой, чтобы Дрейк не заметил выдававших ее состояние симптомов.

Как бы сильно ей ни хотелось рассказать ему о ребенке, она хранила молчание. Если Дрейк узнает, это ничего не изменит, а лишь осложнит ситуацию.

Рейвен решила, что должна покинуть Уиндхерст до появления Уолдо. Дрейк и так уже достаточно пострадал из-за нее. Если ее не будет здесь, когда появится Уолдо, а он непременно появится, то не будет никакой необходимости воевать.

Рейвен долго размышляла и решила бежать в Эдинбург, где ее защитит тетя. Конечно, путь до Эдинбурга дальний, тем более в одиночку, но выбора не было. Она будет тихо жить в семье тети и растить ребенка. Дрейку и не обязательно знать, что он стал отцом, потому что она скорее всего никогда больше его не увидит.

При этой ужасной мысли слезы навернулись у нее на глазах. Конечно, жизнь без любимого мужчины станет достойным наказанием за страшный грех который она совершила. Но неужели это действительно грех? Совесть подсказывала ей, что ничего ужасного она не совершила. Близость с любимым не может быть грехом, если приносит столько счастья. Дрейк, может, и не любит ее, но сердце подсказывало Рейвен, что она ему дорога.

Ведь ни один мужчина не станет столь многим рисковать, если не питает никаких чувств к женщине. Упрямый внутренний голос твердил, что Дрейк чувствует лишь одно — вину. Ведь он лишил ее невинности в ее брачную ночь самым неподобающим для рыцаря образом. И еще ими обоими руководило желание. Рейвен знала, что в ее случае это желание зиждется на любви, но, к сожалению, она не могла сказать того же о Дрейке.

Ее размышления были прерваны появлением слуг с лоханью, и Рейвен занялась более обыденными делами — смывала с себя грязь и пыль, накопившиеся за время пути в Уиндхерст. Застенчивая молодая служанка осталась, чтобы помочь ей.

— Я Лора, миледи. Лорд Дрейк попросил меня прислуживать вам.

— А куда делась Джильда? — спросила Рейвен.

— Джильда вышла замуж за сына кузнеца и уже носит его ребенка.

Рейвен посмотрела в простенькое личико Лоры и не увидела там ни хитрости, ни коварства, свойственных Джильде.

— Я рада твоей помощи, Лора, — сказала она с улыбкой. Закончив купаться, Рейвен завернулась в протянутую служанкой простыню. Она едва держалась на ногах и подавила зевок. После купания ей неимоверно захотелось спать.

— Вы хотите отдохнуть, миледи? — спросила Лора и, подойдя к постели, откинула покрывало.

— Я с удовольствием поспала бы, — ответила Рейвен, не в силах устоять перед манящей притягательностью постели. Она сбросила сырую простыню и забралась в постель. Лора накрыла ее покрывалом и тихо покинула спальню.

Рейвен заснула еще до того, как Лора закрыла за собой дверь.

Рейвен не знала, сколько проспала, но, проснувшись, почувствовала прижимавшееся к ней теплое тело. Она, должно быть, настолько устала, что даже никак не отреагировала, когда Дрейк лег рядом с ней. Приподнявшись на локте, она взглянула на Дрейка и вздрогнула, увидев, что его сверкающий серебром взгляд устремлен на нее.

— А я все гадал, когда же ты проснешься. Не могу спать, когда я так возбужден. — Он прижался к ней бедрами, показывая, как велико его желание. — Но ты так крепко спала, что мне было жаль будить тебя. — Ты голодна?

— Да, немного.

Дрейк откинул покрывало и вылез из постели, совершенно обнаженный.

— Я принес тебе поднос с едой. Он греется у очага. Ты, должно быть, совершенно выбилась из сил. Прости, что я так сильно гнал и измучил тебя.

— Это не твоя вина. Мы оба знали, как велика опасность. Поставь поднос на стол, — сказала Рейвен, собираясь встать.

— Нет, оставайся в постели. Я принесу его тебе.

Рейвен села, наблюдая за Дрейком. Его обнаженное тело зачаровывало ее. Сильные мускулы, перекатывающиеся под кожей его массивных плеч и груди, были мощными и твердыми, словно гранит; мускулистые ноги покрыты тонкими черными волосками.

Дрейк повернулся и направился к ней. Глаза Рейвен расширились при виде его возбужденной плоти, и она тут же отвела взгляд. Дрейк поставил поднос ей на колени и устроился рядом. У нее слюнки потекли, когда он снял салфетку и ее взору предстала трапеза, достойная короля. Здесь были пирожки с начинкой из сочной телятины, кусочки зажаренного молодого поросенка, хлеб, поздние овощи, фрукты и сыр. И хотя осилить столько еды Рейвен было явно не под силу, она все же нанесла содержимому подноса значительный урон.

Насытившись, она отставила поднос.

— Сколько человек ты собирался накормить всем этим?

— В последние дни ты ела не больше птички, — возразил Дрейк, забирая поднос. — Хорошая, сытная еда каждый день — вот что тебе сейчас нужно. Я заметил, что ты бледна. И хотя я уже спрашивал, но должен снова задать тебе этот вопрос. Ты больна?

—Рейвен боялась посмотреть Дрейку в глаза. Ложь давалась ей с большим трудом.

— Нет, я не больна. Дай мне отдохнуть несколько дней, чтобы прийти в себя после тяжелой дороги, и ты не узнаешь меня.

Он приподнял ее подбородок, заставляя взглянуть на него.

— Ты уверена? Ты ничего не хочешь мне сказать?

Рейвен застыла. Неужели он что-то заподозрил? Нет, решила она, это невозможно. Ее живот был по-прежнему таким же плоским, как и раньше. Если бы не болезненные ощущения в груди и не тошнота по утрам, она и сама бы ничего не заподозрила.

— Ничего у меня не болит, Дрейк. Не тревожься обо мне. У тебя есть более важные проблемы.

— Ничто не может быть важнее тебя, Рейвен. — Он сказал это так искренне, что Рейвен захотелось плакать. — Все, что произошло с тобой до сих пор, это моя вина. Если бы я не лишил тебя невинности, сегодня твоя жизнь была бы совсем иной. Теперь мой долг защищать тебя.

В этот момент Рейвен захотелось заплакать по-настоящему. Ей не нужна была жалость Дрейка. Он ничего ей не должен. И она не хотела слышать о том, что находится с Дрейком только потому, что того требует его чувство долга. Она тщательно обдумывала ответ, но так и не нашла такого, который бы не обнажил ее душу. Она решила, что когда покинет его, а это неизбежно произойдет, он не будет печалиться о ней. Напротив, он скорее всего даже испытает облегчение.