Нежная ярость - Мейсон Конни. Страница 12

– Действующий вулкан! – воскликнула Габби. – Так это опасно?

– Совсем нет, иначе город Сен-Пьер не мог бы существовать и процветать. Он расположен у подножия Монтань-Пеле. Хотя время от времени вулкан изрыгает дым и пепел, уже много лет большого извержения не было. Гораздо опаснее ураганы, которые время от времени настигают остров, и, конечно, «фер-де-ланс», или «острая пика».

Габби вздрогнула.

– Ураганы? «Острая пика?»

– Ураган – это ветер, достигающий скорости ста миль в час, одновременно с проливным дождем, который налетает на Мартинику с июля по ноябрь. Собственно говоря, я удивляюсь, что до сих пор нам не встретился ураган, хотя мы уже в теплых морях. Ураганы приносят неисчислимые разрушения. Огромные волны сметают целые города и уносят много жизней.

Габби про себя вознесла мольбу Богу, чтобы ей никогда не встретился ураган.

– А «острая пика»? – спросила она.

– «Фер-де-ланс», что значит «острая пика», так называют ядовитую змею, укус которой смертелен, – мрачно ответил Филип. – Они встречаются повсюду – в джунглях, на плантациях тростника, на деревьях, в кустах, в траве. Они бывают всех цветов и оттенков. Стоит змее ужалить, и тебя ничего не спасет.

Габби с ужасом слушала Филиппа. Когда он закончил, она содрогнулась от отвращения и пообещала никуда не ходить в одиночку. У нее мелькнула мысль, что муж специально преувеличивает опасности, чтобы напугать ее и добиться, чтобы она не покидала плантацию. Может быть, он хочет запугиванием добиться ее покорности.

Со временем Габби много узнала о Мартинике и о плантации Филиппа, Бельфонтен, на склонах вулкана Пеле. Филип рассказал, что у него есть также городской дом в Сен-Пьере, как и у большинства плантаторов, которые ведут светскую жизнь в городе. Особенно все любят время Карнавала. Сен-Пьер был гораздо более популярным деловым центром, чем Фор-де-Франс, где находилась резиденция правительства.

Габби мечтала о том, чтобы быстрее добраться до Мартиники, потому что постоянное общество Филиппа угнетало ее, особенно дневные приступы мрачного настроения. Кроме того, Габби никак не могла забыть слова, произнесенные им: «Я убил свою жену». Правда, волшебство любви несколько мирило ее с сумрачностью характера мужа.

Однажды в жаркий день после обеда Габби решила спрятаться от солнца, заливавшего палубу, в своей прохладной каюте. Она сняла платье, улеглась на кровать и сразу же задремала. Проснулась она от сердитых голосов, доносившихся через открытый иллюминатор. Она услышала свое имя и узнала голоса Филиппа и Марселя. Габби осторожно встала и подошла к иллюминатору, стараясь уловить слова.

– Ты, кажется, влюблен в свою маленькую Габриэль, мой друг, – услышала она голос Марселя.

– А ты, Дюваль, чересчур интересуешься моей женой и моим браком.

– А твоей жене известно о Сесили? – спросил Марсель.

– Она знает, что я был женат, – ответил Филип сквозь зубы.

– Уверен, что ты не сказал ей правду, – продолжал Марсель.

– Держись подальше от Габби, Дюваль, – угрожающим тоном произнес Филип. – Если ты опять вмешаешься, я убью тебя. Мне давно надо было это сделать.

– Не я был причиной смерти Сесили, – сказал Марсель. – Это ты заставил ее зачать ребенка, которого она не хотела. Ты довел ее до побега сквозь джунгли глухой ночью. Ты...

– Довольно, Дюваль! Все это давно в прошлом. Теперь меня волнует Габби. Она не такая, как Сесили. Она невинна и не знает, на что способны мужчины вроде тебя. Держись от нее подальше.

– Ха! – насмешливо ответил Марсель. – А как насчет мужчин вроде тебя, мой друг? Кто защитит ее от твоего ревнивого гнева, от твоей ненасытной похоти? Кстати, о похоти. Ты рассказал своей невинной малютке об Амали, прекрасной и страстной? Амали не очень понравится твоя жена.

– Это не твое дело, Дюваль, – холодно сказал Филип, – но, раз тебя это так волнует, Амали знает, что я вернусь из Франции с женой.

– Представляю, как твоя дикая кошка повела себя, когда ты обрадовал ее такой новостью.

– Я уже сказал тебе, что это тебя не касается. Амали будет поступать так, как скажу я, – с напором произнес Филип.

– И с каких пор Амали стала выполнять приказы? – насмешливо засмеялся Марсель. – Нет, мой друг, Бельфонтен недостаточно велик, чтобы в нем нашлось место и для твоей жены, и для любовницы. – Он пригладил усы и облизал губы, наслаждаясь возмущенным видом Филиппа. – Я с удовольствием заберу у тебя красотку.

Филип повернулся к нему с таким свирепым выражением лица, что Марсель на мгновение потерял дар речи.

– Амали останется в Бельфонтене, – прорычал он. – Это ее дом. А останется она моей любовницей или нет, тебя не касается.

– Я-то не сомневаюсь, что она будет по-прежнему согревать твою постель, особенно когда живот у малышки Габриэль потяжелеет от наследника, которого ты так хочешь заиметь.

– Почему мои женщины интересуют тебя гораздо больше, чем остальные, Дюваль? – злобно спросил Филип.

– Но, мой друг, у тебя же превосходный вкус. Взять, например, твою невинную супругу. Я думаю,

что она даже Сесили превосходит своей красотой. Когда ты доведешь ее до того, что она сбежит, я тотчас буду рядом, чтобы подобрать осколки.

Габби не услышала гневный ответ Филиппа, потому что в этот момент капитан Жискар подошел к ним и его звучный голос прервал разговор, который представил в тревожном свете ее ближайшее будущее. Ей следовало с самого начала догадаться, что Филип не собирался хранить обет супружеской верности.

В эту ночь, даже если Филип и заметил нежелание Габби участвовать в фарсе, который он называл занятием любовью, он ничего не сказал. Его нежность в постели не только удивляла ее, но и приводила в бешенство. Ей не терпелось объявить ему о том, что она услышала днем, и она решила так и поступить, пока он лежал рядом, разморенный от полученного удовольствия.

– Филип, – сказала она нерешительно, легко проведя пальцами по его мускулистой груди.

– Что, моя дорогая? Разве я не достаточно тебя удовлетворил на сегодня?

– Пожалуйста, Филип, побудь серьезным хоть несколько минут.

– Я вполне серьезен, – сказал он, прикасаясь рукой к ее телу.

Габби поняла, что если она сейчас же не скажет что-нибудь и не остановит его, то его ненасытная похоть не даст закончить разговор.

– А кто такая Амали? – спросил она смело. Она не ожидала от него такой бурной реакции, потому что Филип подскочил, как будто ужаленный змеей.

– Ты общалась с Дювалем тайно! – закричал он гневно. – Что он тебе рассказал об Амали? – Он вцепился пальцами в ее плечо.

– Я не разговаривала с Марселем, – запротестовала Габби. – Пожалуйста, Филип, перестань, мне больно.

– Тогда от кого ты узнала об Амали? – настаивал он, продолжая держать ее за плечо.

– Я просто услышала сегодня, как ты разговаривал с Марселем. Я отдыхала в каюте, а вы остановились у иллюминатора и так громко говорили, что не услышать было невозможно.

– О Господи, – простонал он, отпуская ее. – Я надеялся, что ты не сразу о ней узнаешь, но, раз уж так вышло, я не буду лгать. Она была моей любовницей.

– Была или до сих пор твоя любовница? – презрительно спросила Габби.

– Это будет видно, – ответил он. – Пока ты меня удовлетворяешь, мне не нужна любовница.

Ответ Габби не понравился. Она и так почувствовала себя униженной из-за того, что будет жить в одном доме с любовницей Филиппа.

– Мне безразлично, как ты себя ведешь, Филип, – сказала она небрежно, – но, пока я твоя

жена, я отказываюсь делить дом с твоей любовницей. Придется тебе поселить ее где-нибудь еще.

Филип расхохотался, но невеселым смехом.

– Ты удивительна, Габби, – сказал он, привлекая ее к себе. – Иди сюда, покажи мне, как ты меня отвлечешь от любовницы.

Позже Габби лежала и слушала ровное дыхание Филиппа. Она никак не могла заснуть. Она размышляла о жалкой победе, которую одержала, оставшись безучастной в объятиях Филиппа. С недовольным бурчанием он отвалился от нее, когда все было кончено, и сразу же заснул.